Алекс и Алекс 4 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 48

Так естественно, что Камила даже пропустила это в первый момент мимо себя.

Алекс что-то ответил, и Карвальо сообразила: видимо, так и выглядит ханьская искра в реальном исполнении. Даже ей, смотрящей спектакль с экрана, разговор пацана с китаянкой на китайском языке показался в первый момент естественным и уместным.

А гость вообще и ухом не повёл, игнорируя явную странность.

— Прико-о-о-ольно. — Присвистнула сама себе капитан. — Затем громко и с усилием добавила на Всеобщем. — Алекс! Нужный вам специалист в приёмном покое! Подойдите к нему!

_________

Несмотря на цейтнот, мы за какие-то несколько минут успеваем выработать план, прогнать его на два раза устно и начать действовать.

Тянуть резину я тоже не хочу, поскольку оставлять женщин с тем типом — не самая лучшая идея. Да, Камила — военная, а Чоу — вообще мастер не пойми в чём, но бабы есть бабы…

Через оговоренное появляюсь в приёмном покое, начиная изображать деревенского дурачка прямо с порога.

После предписанных этикетом манипуляций, одетый не в комбинезон не своего размера тип усаживает меня напротив себя за стол и принимается изображать какую-то процедуру.

Он делает вид, что интересуется моим нерабочим чипом, в рамках какой-то федеральной программы сверки установленных имплантов с предписанными, но на самом деле ни грамма не верит ни в одно собственное слово.

Чоу, кстати, сидит тут же, внешним видом изображая пострадавшую то ли от пожара, то ли от психического заболевания. Как можно поверить в естественность ситуации я не знаю, но единственный зритель импровизированного спектакля на неё ведётся. Более того: её просвечивающая сквозь имитацию одежды фигура интересует его чуть не так же сильно, как и я.

— Невербальное воздействие. Работа мастера! — восхищённо орёт Алекс во внутреннем пространстве. — Смотри! У него критичность восприятия снижена на семь десятых! Снимаю шляпу!

Сосед ещё какое-то время восхищается высшим пилотажем в исполнении китаянки. Сейчас, конечно, не совсем подходящее время для расспросов, но я всё же не удерживаюсь:

— А как она это делает? Это что, тот самый гипноз?!

— Комплекс. Очень сложный комплекс. Смотри. — Моментально оживляется Алекс. — Во-первых, язык тела. Её положения, жесты, внешняя атрибутика — короче говоря, на него очень действует. Во-вторых, она как-то принудительно воздействует на частоты его мозга. Это не гипноз в полном смысле, если я правильно понимаю это слово у вас, но альфа и гамма ритмы… — дальше он углубляется в детали, которые я пропускаю мимо ушей.

Потом погляжу в записи. Или даже попрошу научить, раз мы с ней теперь общаемся.

Тем временем, считающий себя самым хитрым федерал переходит к финальной части какой-то своей задумки:

— … таким образом, я вам прямо сейчас установлю рабочий аналог этого чипа. Процедура займёт не более двух часов, по истечении которых вас можно будет внести в федеральный реестр.

После тупой и непонятной смерти напарника из-за самоподрыва, по всем правилам, ему надлежало бросить всё и вернуться в столицу.

Когда операция не достигает намеченных целей, а группа исполнителей несёт потери, в системе выполнятся так называемая «ревизия».

Причины потерь, кстати, методически неважны: толи мишень попалась слишком прыткая, толи торнадо налетел непредвиденно — это всё уже не имеет значения. Важно то, что разбираются с затыками совсем другие люди.

Находившийся сейчас в медблоке Корпуса мужчина небезосновательно предполагал, что эти «другие» от них, по большому счёту, ничем не отличаются. Лишь стоят ближе к источнику приказов (читай — к кормушке) и имеют личные связи там, где от него самого требуются лишь безукоризненные профессионализм и лояльность.

После потери недешёвого комплекса и выбытия напарника, по всей логике, на место событий следовало ожидать группу «ревизоров», для независимой оценки действий членов спецгруппы, которая не выполнила поставленных задач.

В обычном смысле, это не расследование (расследованием, если оно случается, занимается официальная группа). Это лишь внутриведомственный анализ событийной цепочки во времени и пространстве.

Если бы дело было в колониях, следом за ревизорами логично было бы ожидать и группу контролеров, которые отслеживают воздействие «ревизоров» на окружающую обстановку, чтобы при необходимости затереть следы, оставленные случайно или намеренно.

По сути дела, ревизоры выявляют ошибки, а контролеры эти ошибки удаляют. Иногда действуют несколько независимых друг от друга групп или людей.

Нынешняя же ситуация уже больше года отличалась от стандартной количеством кормушек. Как следствие, отдавать приказы лично ему имела право более чем одна «голова».

Находившийся сейчас в медпункте исполнитель ещё пару лет назад, на этапе идиотских новшеств и реформ, про себя думал: ничего хорошего в двойном подчинении не будет.

Тогда затеянные изменения, во-первых, именно в их подслужбе происходили негласно. Во-вторых, подсознательно всегда надеешься на то, что именно с тобой ничего плохого не случится и что нововведения как-нибудь рассосутся сами, обходя тебя стороной.

Увы. Корректирующий приказ уже не из департамента колоний, а из второго комитета, свободы выбора не оставлял.

Ревизоры и контролёры сейчас были бы манной небесной.

Увы.

Вообще-то, если подумать, риск был минимальным. Лично он ничего пацану делать не собирался. Его задача — загрузить в хирургического робота медсектора нужную программу, нужный чип (взятый, кстати, в спецтипографии из опломбированных запасов) и установить этот чип под видом шунта конкретному фигуранту.

Что будет дальше — уже не его забота.

Может, федеральной правительство желает всего лишь лично контролировать сердечный ритм несовершеннолетнего сиротки? Чтоб с ним, не дай бог, ничего не случилось?

К сожалению, долбаный пацан откуда-то был осведомлён о порядке оформления документов на подобные действия. И сейчас номер второй двойки-неудачницы проявлял чудеса изворотливости, подставляя нужные документы в сеть корпуса из спецтипографии. Хорошо, соответствующей канал связи с двухэтажкой активирован…

— Да, конечно. — Со стороны, заподозрить в нём злобу и волнение было невозможно, поскольку мимикой он владел. — Вот сертификат качества на ваш имплант… сертификат на процедуру установки… выписка из ЕГРИП, сведения о производителе шунта…

— Я вольнонаёмный! — напомнил пацан о моменте, который двойка из виду упустила.

К сожалению, Корпус — тоже федеральное учреждение, причём армейское. Тут своя свадьба; и допусков департамента колоний хватает далеко не во всех местных директориях.

Им, как стоящим на задаче, было понятно, что пацан здесь на особом положении. Но выяснить подробности до этого момента не представлялось возможным. А сроки, как и команды из столицы сразу из двух дверей, давили похлеще бульдозера.

— Со всем уважением, — буднично кивнул мужчина, продолжая выбивать дроби из рабочего планшета. — Вы вольнонаёмный. Статуса вашего никоим образом не оспариваю.

— Мне нужна ещё памятка о возможных побочных действиях вашего шунта, — пожал плечами пацан. — И документы о страховом покрытии при последствиях. Ну и, сами понимаете: деньги счёт любят.

— Последнее к чему? — позволил себе поднять бровь второй номер.

— Жду также банковскую гарантию суммы стоимости страхового покрытия. Я вольнонаёмный! — напомнил фигурант ещё раз.

Второй поморщился, а пацан извиняющимся тоном добавил:

— Простите. Этот язык у меня не родной. Я понятно сказал?

— Вполне. — Внешне бесстрастно кивнул мужчина.

А про себя выматерился. Вообще-то, именно финансовую часть операции ему должна была обеспечить местная врачиха. По процедуре, страховка федерального служащего ведётся исключительно медсектором его постоянной дислокации. Но врачиха сразу обозначила границы того, чего она ни в коем случае делать не будет, предложив жаловаться на неё, куда угодно. Хоть и непосредственному начальству.