Снегурочка без права выбора (СИ) - Старр Матильда - Страница 20

Одежда куда-то пропала, как будто сама по себе, и его живот в кубиках мышц оказался намного – намного! – лучше, чем во всех эротических снах. Почему-то дышать было трудно, но какое это имело значение, когда он был с со мной и во мне, и вокруг меня. А потом вдруг стало ясно, что больше нельзя терпеть, и надо быстрее, быстрее. И все потемнело, закружилось, свернулось в узкий горячий тоннель, в конце которого было что-то нужное, необходимое нам обоим, и добраться туда можно только вдвоем, а иначе никак не получится. А вместе вот-вот, еще капельку, скорее!

И тьма взорвалась, раскрошив мир на кусочки, и осыпалась, осев испариной на разгоряченной коже.

Я пошевелилась и лениво открыла глаза. Свитер Игоря Самойловича спущенным флагом свисал со спинки кровати, остальные вещички беспомощной кучкой валялись на полу. Поперек моего живота по-хозяйски лежала тяжелая мужская рука. А водолазка, так и не стянутая до конца, складками свернулась на шее, беспомощно распластав по постели пустые рукава. М-да-а-а… Хорошо хоть не придушилась.

Я ожидала, что будет неловко. А еще – что он сделает что-то такое, что заставит меня пожалеть о своем мимолетном порыве. Или напомнит о моих «никогда» и «ни за что». Или предложит повторить, но в костюме Снегурочки.

Я много чего ожидала.

А вот чего не ожидала совсем – так это того, что мы будем на двоих доедать завтрак, который в постель, вырывать друг у друга остывший кофе, перемажемся джемом и отправимся в душ, а там…

Я не думала, что с ним может быть так легко и просто. И томительно-сладко. И уезжая и прощаясь с его родителями, я, конечно, буду смущаться, но как-то очень по-домашнему. Вроде бы – все свои. И он внезапно – свой. И я уже спокойно рассказываю ему о его феерическом стриптизе у меня во сне. И о том, как сексуально он гудел мне в ухо пылесосом. И мы смеемся.

А когда подъезжаем к моему дому – он целует меня в щеку. Ему надо на работу. Это важно. Но он скоро позвонит. Очень скоро, я даже не успею соскучиться. Это, наверное, и есть счастье?

Я поднялась на свой этаж, зашла в квартиру, закрыла за собой дверь и только собиралась спокойно обдумать все, что только что произошло, как в дверь позвонили. Это еще кто может быть?

Я шла к двери, теряясь в догадках. Кто это может быть? У нас в подъезде кого-то ограбили и теперь полиция опрашивает жильцов? А может быть, это какие-то мошенники звонят в дверь, чтобы притвориться водоканалом?

А что. Соседи ко мне не ходят, порядочные люди в наше время без звонка не являются. Хотя нет… Знаю я одного типа – жутко непорядочного. Может, важные дела отменились? Или появилось другое – еще более важное? Соседи ко мне не ходят, а все порядочные люди в наше время тоже без звонка не являются. Хотя нет… Знаю я одного типа – жутко непорядочного. Может, важные дела отменились? Или появилось другое – еще более важное?

Но по ту сторону двери стояла моя давняя подруга Наташка. Та самая настоящая Снегурочка, которая так невовремя сломала руку. Впрочем, почему невовремя?

Учитывая то, какую цепочку событий запустила эта ее травма, может быть, наоборот, очень даже вовремя. Иначе пришла бы к Игорю в дом совсем другая Снегурочка, с ненастоящей косой, зато с настоящими песнями и прибаутками. Эта другая снегурочка даже не посмотрела бы в его сторону, а сразу рванула бы развлекать детишек. И статуэтка бы осталась целой, или что там было разбито.

В общем, удивительно, какие выверты иногда придумывает жизнь. Сейчас-то я уж ни капельки не жалела о том, что все так сложилось. Поэтому подругу я встретила, пожалуй, с преувеличенной радостью. Была в моем нечаянном счастье и ее заслуга тоже.

– Привет, проходи! Прости, я только-только явилась, не знаю, есть ли что-нибудь дома… В последнее время редко здесь появляюсь, так что выметай из холодильника все, что найдешь! Я переоденусь, будем пить чай.

Я была счастлива, и мое счастье распространялось на все вокруг. Даже на полупустой холодильник.

– Редко бываешь? – почему-то недобро посмотрела на меня Наташка. – Я надеялась, что все это неправда, но теперь вижу: не обманули.

– В чем не обманули? – я все еще улыбалась, но какие-то тревожные огоньки замигали красным: опасность, опасность.

Почему-то мне казалось, что мне совсем не понравится то, что она сейчас скажет.

– Молодец, подруга! – говорила между тем Наташа. – Подменила, выручила в трудной ситуации!

Ох, кажется, я и вправду плохая подруга. У нее же рука в гипсе! А я ее отправляю кухарничать.

– Давай я помогу шубу снять! И из холодильника сама все достану. Как ты себя чувствуешь?

Но Наташка словно и не слышала моего вопроса.

– И главное, не сказала ничего толком, статуэтку приплела.

– Ты о чем? Что значит – приплела?

– А о том, что до недавнего времени я работала в ивент-агентстве, а тут выяснилось, что у нас теперь агентство широкого профиля с предоставлением эскорт-услуг.

– Подожди, в чем ты меня обвиняешь? И что вообще происходит? – почему-то мне расхотелось пить чай.

– А то, что этот твой… – она скорчила неприятную мину, – клиент выкупил тебя у агентства по тройному тарифу. Все только удивляются, почему ты до сих пор за зарплатой не пришла. Видно, очень занята, не до того.

То, что она говорила, никак не укладывалось в голове. Выкупил?

– Зато костюм Снегурочки он попросил заменить! Сказал, что прежний не выдержал бурной страсти – порвался.

Я слушала голос подруги так, как будто он звучал издалека. И говорил этот голос какие-то жуткие вещи, которые не могли иметь отношение ни ко мне, ни к Игорю. То есть – к Игорю Самойловичу. Или – могли?

– Я же… Там же… статуэтка. Она разбилась, поэтому он… – попыталась как-то оформить свою мысль я.

– Статуэтка? Ты издеваешься? Видел Виталя ту статуэтку, обычная ерунда, в любом магазине за три копейки.

– Виталя? – рассеянно спросила я.

– Дед Мороз, с которым вы там вместе были.

Точно. Виталя – так его зовут. Ну и дела!

– Так что же этот Виталя мне ничего не сказал, а сразу пошел сплетничать?

– А он пытался, только ты его слушать не стала. Видно, очень хотела получить такую чудесную подработку.

Вся эта история начинала выглядеть как-то совсем плохо. А снегурковладелец – так и вовсе отвратительно.

А Наташка продолжала меня добивать подробностями:

– Виталик, бедный парень, с ним теперь в паре никто работать не хочет. Только подкалывают и говорят: он и меня в сексуальное рабство продаст.

Какое еще – сексуальное? Как она вообще могла обо мне такое подумать?

– Это все не так, Наташ, я и Игорь, мы вовсе не… То есть я хотела сказать…

А что я могу сказать? Если бы я могла отмотать пленку назад и сделать так, чтобы между нами этим утром ничего не было! Но ведь все было.

– Ты хотела сказать, что это не с ним вы сейчас в машине целовались? – ехидно спросила Наташка.

Черт, она видела!

– А ты что, за мной следила? – теперь пора было и мне переходить в наступление. Это вообще не ее дело!

– Нет, я не следила, я беспокоилась. У тебя со вчерашнего дня телефон отключен, и дома ты не ночевала, я сюда уже пятый раз прихожу.

Я торопливо покопалась в сумочке. И правда телефон сел. А я была слишком занята другими мыслями, чтобы это заметить.

– Я и в полицию звонила, но они говорят, что совершеннолетняя и надо ждать пять суток, чтобы окончательно пропала. Я даже Виталика просила, чтобы к тому особняку меня отвез.

– А он что? – спросила я машинально, хотя меня совершенно не интересовало, что он. Впрочем, если бы он сорвался и повез Наташку к особняку, я бы стала думать о нем лучше.

– А у него елки. Утренники…

– Ясно. Послушай, Наташ, ты меня прости, но мне прямо сейчас надо бежать. Нужно кое-кому кое-что высказать.

Я уже хотела выскочить из квартиры, а потом остановилась.

– Ты ведь замерзла на улице? Так что чайник я поставила, все, что найдешь, бери, только когда будешь уходить, дверь захлопни, хорошо?