Офисные записки (СИ) - "Кьяза" - Страница 54

— Милая, потерпи, все будет хорошо. Хотя, я кажется знаю что делать, — он развернул меня в сторону вход в зал, — никого не видишь? Я думаю, это будет даже лучше, чем Верховский.

Я перевела взгляд и затаила дыхание.

— Ну что, Ландыш, ведь Петрограду ты не боишься?

— Там Король, — жалобно ответила я.

— Наша общая знакомая прекрасно умеет им управлять. И я буду спокоен. или нет…

Мы переглянулись и хором сказали:

— Тубус.

КОлоритная парочка стояла почти в центре зала. Молодая мамочка стояла в более чем скромном черном платье до колен из плотного трикотажа, даже, кажется, это был черный жатый бархат. Распущенные волосы, ярко алая помада. Само совершенство и стиль. И даже яркие кеды алого цвета со стразами идеально вписывались в ее облик. в руках она держала что-то флуоресцентно оранжевое и каску. стоявший рядом шкафообразный Король полностью в черном, включая рубашку цербером озирался по сторонам. Строгий облик мужчины разбавлял тубус, который он надел через плечо.

— Этот не тот, — с облегчение выдохнула я.

— Из-за этого он не перестает быть тубусом. Значит так, милая и горячо любимая гетерохромная катастрофа местного значения. Тубус в руки не брать, никого не бить, на каблуках не бегать, в пальмы туфлями не кидаться. Ландыш, мне не хватит средств все здесь восстановить, я помню стоимость этого заказа, сам проектировал. У меня работа. Ты остаешься на попечении Петрограды.

Я едва сдержалась чтобы не открыть рот, и пока лихорадочно соображала, что это сейчас было, меня практически на буксире дотащили до пары.

— Федор Борисович, рад видеть. Петрограда, вы очаровательны!

— Витольд Лоллийевич, — обрадовалась будущая мамочка, — какая встреча.

— Совершенно неожиданная, надо сказать, — усмехнулся Вишневский и посерьезнел, — Петрограда, у меня к вам просьба. Видите ли, у Ландыш сегодня дебют и она слегка перенервничала. Я могу попросить присмотреть за ней, пока буду занят непосредственными обязанностями? И тубус ей в руки не давайте.

Я покраснела под взглядами трех человек. Стыдно было до невозможности. Меня словно ребенка передали с рук на руки. Король задумчиво осмотрел друга и кивнул:

— Да, тубус не стоит давать.

Вишневский что-то хотел добавить, но к нему подошли организаторы, о чем-то стали говорить и он тут же ушел с ними.

Я посмотрела на пару. Они на меня. Петрограда склонила голову и довольно улыбнулась:

— А вам пошла это помада. Кстати, меня можно на ты и Петрой называть.

— Спасибо, и меня. Имя не сокращается.

— Это хорошо. Тогда пойдем со мной. До начала еще есть время.

Она настойчиво потащила меня вперед. Увязавшемуся за нами Королю кинула насмешливо:

— Федор, туда мальчиков не пускают.

Такой бытовой побег дал мне возможность перевести дух и собраться с мыслями. Петра не стала ни поучать, ни давать наставления, только вручила каску с просьбой подержать, пока она занята. Из дамской комнаты мы вернулись в зал к скучающему Королю, который высокомерно разговаривал с парой мужчин. Следующие полчаса я ходила под строгим надзором странной пары, улыбалась окружающим, пропуская мимо ушей нападки или комплименты. Позже бомонд нестройными рядами переместились в зал. Памятуя наказ друга, меня в прямом смысле взяли в тиски, усадив между собой. Слева расположилась Петра, которой предстояло выходить на сцену, чтобы вручить премию. Справа восседал Федор Борисович, не выпуская из рук тубус. Последний очень меня заинтриговал. Сделанный из материала под крокодиловую кожу, а может это она и есть, с двумя карманами на молнии, приятного цвета светлого шоколада. Мне оттенок почему то напоминал именно сладости. А еще очень хотелось прикоснуться, однако Король, заметив мой интерес, тут же переставил тубус в ноги, подальше от меня.

Церемония захватила, несмотря на свой очень официальный стиль, в чем-то сухой и холодный. Ролики с именами претендентов, самой номинации, объектами и под конец вручение статуэтки победителю. Где в середине Петра достаточно бодро для своего положения поднялась по ступенькам, чтобы выполнить важную миссию награждения, Перед этим будущая мамочка нацепила на себя каску и сигнальный оранжевый жилет, чем вызвала смешки в зале, разбив легкой иронией пафосный официоз. Наконец все закончилось.

Петра поймала меня за руку, шепнув:

— Мне твоя помощь нужна.

— Хорошо.

И вновь мы скрылись в дамской комнате. Мне эти хождения напомнили студенческие годы, когда мы почему то всегда в туалет ходили только компанией. Уже возле раковины, Петра выдохнула:

— Уф, отстрелялась. Ландыш, а как сейчас у твоего начальника с чувством юмора?

— Не замечала проблем, — насторожилась я.

— Это хорошо, а то последнее время мужик странный пошел — шуток не понимает.

— Петра, ты что-то задумала?

— Всего лишь маленький подарок. Пойдем, быстрее отстреляемся, быстрее уйдем.

Я была солидарна как никогда. А снаружи ждал сюрприз. Возле выхода нас поджидали наши спутники. Вишневский и Король неспешно беседовали, подпирая вход в туалет. При виде нас замолчали. Петра вручила Королю жилет и каску и тот покорно забрал их.

— Нас ждут на фуршете, — мою ладонь выловили и положили на сгиб локтя, прижимая сверху рукой, чтобы не сбежала.

Огни в люстрах, искры в бокалах, отблески на драгоценностях. На секунду я ослепла и доверчиво шла куда тянули. Я вообще сегодня походила на теленка — куда погнали туда и пошла. И как только юные девицы выдерживают такое? Ходить по команде улыбаться всем подряд. Стоят рядом и слушать и мило смеяться над шутками. Я старательно копировала поведение юных красоток, искреннее понимая, почему к 'соперницам' у них такая злоба. Словила пару взглядов. которыми можно устрашать врагов на поле боя. Петру и Короля мы потеряли еще на входе. Вишневский беседовал, я механически обменивалась с помощниками важных людей визитками, послушно согласовывала встречи после легкого кивка шефа в мою сторону. Комплекс неполноценности рос, потому что важные люди, чьи имена у меня тут же вылетали из головы, как только они менялись, предпочитали в помощниц брать длинноногих красоток с правильными чертами лица. Иногда мне казалось что их штампуют на заводе по производству персональных ассистентов, только проблема с краской для волос случилась — или осветленные блондинки или жгучие брюнетки. Я просто не вписывалась в общий концепт. Бракованный образец. Комплекс неполноценности вырос и лопнул. На очередную шпильку — вы правда работаете с Витольдом Лоллийевичем (имя драгоценного шефа произносилась с таким придыхание, что мне становилось неловко, что к человеку в столь щекотливый момент пристаю с рабочими вопросами), я улыбнулась и ответила:

— Именно работаю. Вторник в семнадцать часов.

— Но..

— Боюсь тогда не раньше последующей недели. У господина Вишневского весьма напряженный график. Впрочем даже лучше, у меня есть кто просил встречу на вторник.

— Мы согласны, — поспешно пролепетала девушка, теряя лоск.

— Великолепно, за день до встречи получите подтверждение по почте.

Я потеряла к ней интерес, а Вишневский позволил легкой усмешке скользнуть по губам. Наконец в череде лиц я вновь увидела Петру. Будущая мамочка так радостно улыбалась, что я вспомнила странный вопрос и насторожилась. Инстинктивно шагнула к шефу, хотя до этого старалась держаться позади, чтобы не мешать его разговорам. Меня тут же выловили за талию и притянули к себе. Опираться на теплое тело было настолько приятно, что я даже расслабилась, прижимаясь сильнее. Все таки устала сильно да и ноги на каблуках начали гудеть. Блочные каблуки удобнее в ношении, чем шпилька. Порыв оценили, ладонь на спине слегка погладила меня, и я затылком почувствовала убийственные взгляды. Легкий поворот головы — так и есть, две очень юных красотки, хорошо если восемнадцать лет исполнилось безнадежно мне завидовали. Кроме Петры и Короля возле нас появился Верховский с супругой, и еще несколько незнакомых мне персон. Собрав волю в кулак, сделал попытку отодвинуться от шефа, чтобы не мешать разговорам, тем более остальные ассистенты стояли на небольшом расстоянии, но мне не дали, продолжая удерживать возле себя.