Тринадцать ящиков Пандоры - Кошик Рафал - Страница 15

— Наконец-то, — Генри тяжело вздохнул. — Хорошо, дружище, я приведу сюда нужных людей. Они будут здесь в течение двух часов.

Я посмотрел на часы.

Десять минут. Через два часа никто не захочет со мной разговаривать. Разве что жена, когда вернется с Марса.

— Через два часа цена будет в два раза выше, — я попытался спасти ситуацию. — Сейчас.

— Не дури, Говард. Три миллиона — это не краудфандинг для спасения кенгуру! На это требуется время.

Я тяжело откинулся в кресле. Бессмысленно. Я детально просчитал время. Полчаса на поиски мелкого уже добавлены. На Титане не строили слишком много городов, это не гигантские метрополии, так что справятся они быстро.

Ну что ж, до сих пор я как-то жил… В конце концов, не в деньгах счастье. Да, деньги только мешают быть счастливым.

Конечно, чем больше у тебя бабла, тем больше времени на него тратишь. Да-да, бедный, зато честный — это навсегда останется моим девизом…

А вот если взять и описать все это? В книге… За бестселлеры неплохо платят. Ну вот, уже хоть какая-то идея!

А три миллиона в болото. На съедение угрям.

Время шло.

Устраивай все, Генри, созывай руководство, банкиров, охрану. Делай все это, дружище, но труд твой напрасен…

Я уже шкурой чувствовал входящие в земную атмосферу сигналы с Сатурна, да, я четко представлял, как они прорываются сквозь азот, кислород и недавно залепленные озоновые дыры, проникают через бетон, стучат в стекла и танцуют у меня на коже лихую мазурку: «Шарики? А, разумеется, я знаю, откуда они взялись…»

— Послушай… — Я настолько погрузился во все эти размышления, что даже не заметил появившегося на экране телекома Стального, — ты ушлый мужик. Я не знаю, зачем тебе этот цирк понадобился, но узнаю! Точно!

— О чем речь? — не понял я.

— Ты не в курсе? — удивился он. — Так я тебе расскажу.

И рассказал. Тетя после целого дня игры в лото одолжила Ларри следующему родственнику — дяде Хиггинсу. А тот взял его на экскурсию на своем глиссере на дневной рейс вокруг Сатурна. Они затерялись в районе колец, а там невозможно найти такой маленький кораблик — слишком много каменного и ледяного мусора. Они вернутся через восемь часов. Восемь!

Это так глупо! Так глупо, что попросту невозможно. Если бы кто-то мне рассказал эту историю, я бы покрутил пальцем у виска, а потом сунул бы карандаш ему в зубы и связал руки. За спиной.

Движение вокруг меня становилось невыносимым. Важные люди входили и выходили, юристы и ученые, члены правительства и полицейские толпами протекали через мою комнату. А я молчал, как морской еж, и ждал, пока будут подписаны все бумаги и пока своими глазами не увижу, сколько мне выплатят бабла.

Когда наконец все это решилось, пришли Самые Важные Парни.

С одной стороны стола сидел я, закинув ногу на ногу, чтобы казаться более уверенным, но поскольку сейчас нога занемела, я просто удобно расселся в кресле и сделал умное лицо.

Напротив меня сидели один профессор, двое докторов, один министр, один начальник департамента и один секретарь.

Мы сидели и ждали, пока кто-нибудь из них заговорит.

— Уважаемые господа… — начал я. Лица у них были важные, серьезные и надутые, даже профессор не напоминал настоящего профессора — такого, чтоб с огромными бровями, сломанным зонтиком и жилеткой, надетой наизнанку. Скорее у него был вид мертвого могильщика, уложенного в гроб его же собственным сыном, тоже могильщиком.

— Я осознаю: то, что сейчас скажу, покажется вам невероятным, однако я бы хотел, чтобы вы восприняли мои слова с должным почтением. Так вот, господа, можно сказать, что талолитовые шарики прилетели ко мне в квартиру просто из космоса.

— Ну нет, господа… — сказал начальник департамента, поднимаясь с кресла.

— Кретин, — простонал один из докторов.

— Вы с ума сошли, — несколько деликатнее высказался второй.

— … — промолчал профессор.

— Минуточку, — министр указал на меня пальцем. Кривой был этот палец, надо сказать.

И только секретарь ничего не делал, и поэтому он мне понравился.

Я подождал минуту и… все им рассказал. Все. А по мере того, как я говорил, их лица все более вытягивались. Что ж, я ведь предупреждал, что это покажется невероятным…

Эксперимент решили провести, не откладывая. С этой целью они связались с ближайшим зоомагазином и косметическим салоном.

Потому что… какое событие лишило мою квартиру покоя? Ну не приезд же мальчика. Было ясно, что он не привозил эти шарики. Так что… оставался только фомоль. Нежный обожаемый фомоль. Это я понял с самого начала. Но я все время не мог сообразить, как именно зверек производил шарики.

Ну что ж, теперь я знаю, для чего нужны фомоли. Знаю! Для зарабатывания денег! Я вертел в руках чек на три миллиона кредитов, смотрел на обеспокоенные лица гостей, на сидевшего в луже воды фомоля и на лежавшую возле него почти пустую бутылку шампуня, из которой фомоль жадно вылакивал остатки.

Мне хотелось смеяться. Разумеется, место и время для этого были не самые удачные, но я так громко расхохотался, что аж фомоль перестал пить, поднял голову, выпрямился и его шерстка встала дыбом. А потом он вытянул мордочку и выпустил красивый, переливающийся мыльный пузырь.

Профессор чуть не упал со стула.

Они, разумеется, должны были исследовать состав слюны фомоля и результат ее реакции с шампунем «Мягкий блонд», так как продуктом этой реакции оказался именно талолит. Впереди у них было еще много работы.

А я представил себе фомоля размером с дом, который выдувает мыльные пузыри для оболочки космических кораблей. И снова начал хохотать.

Перевод Елены и Ирины Шевченко.

В Африке мне сразу не понравилось: жарко, душно… Если бы Агата не настояла, в жизни бы не поехал.

Я вышел из аэропорта и зашагал к привокзальному кафе «Millstones», от которого меня грозился забрать опаздывавший шофер.

Капли пота стекали по лбу и шее, рубашка липла к телу, сумка била по бедру. Такой влажности не помню ни на Барбадосе, ни в Суринаме. Хотя в двадцать такие вещи переносишь легче, чем в шестьдесят.

Я остановился, чтобы перевести дух и в который раз промокнуть лоб. Рядом с шоссе, вдоль которого я шел, был прорыт дренажный канал. Воды немного — но для изнывавшей от жары козы вполне хватало. Чуть вздрагивая боками, она стояла там и наблюдала за двумя ребятишками, которые плескались и верещали от восторга. Чуть дальше я заметил женщину — возможно, их мать. Она подобрала юбки и присела на край канавы, чтобы справить нужду.

Вот так-то: специалисты со всего мира приезжают сюда бороться со смертельными болезнями, строят больницы и склады, везут лекарства, спасают жизни… Может, начинать-то нужно было не с этого?

Я брезгливо поморщился и перешел на другую сторону улицы.

Над дорогой пластами висел смог. Дышать было тяжело — воздух словно пропитался запахами сырости и гари. Пока дошел до кафе — думал, задохнусь к чертовой матери. Неужели водитель не мог найти место приличнее? Или таких тут нет?

Ближайший столик освободился, и я поспешил занять место. Снова набрал номер и, прижав смартфон к уху плечом, помахал официантке. Она в который раз прошла мимо. А ведь видела, что я ей махал!

В животе урчало. При моем весе самолетной еды даже на один зуб не хватает, только аппетит раздразнили своими бутербродами. Интересно, чем тут кормят?

За соседним столом молодая грузная девица ела, зачерпывая ложкой из целлофанового пакета что-то, похожее на круто сваренную манную кашу. Даже штрукли, которые Агата так и не научилась готовить, выглядят привлекательнее.

— Не помешаю? — К моему пластиковому столику подсел чернокожий старик в национальном кафтане кремового цвета и принялся копаться в огромной, похожей на мешок сумке.