Посадка в лужу (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 25

— Ты же знаешь все мои мысли? — хмуро спросил я.

— Я хочу, чтобы ты сам, перед собой, глядя себе же в глаза, озвучил свои стремления, — Соломон, сложивший руки на груди, был суров и спокоен, как будто бы и не бесился пять минут назад, выплевывая слова как косточки вишни.

— Хочу это увидеть, — настала моя очередь складывать руки на груди с уверенным видом, — Из первых рядов. Не хочу знать, не хочу даже гарантий, хочу быть свидетелем. В идеале — глядя в глаза Митсуруги. Видеть, как всё, что она делала, ради чего жила, убивала, предавала — становится ничем. Хочу, чтобы она знала, из-за чего это произошло. Вот, что делает живым меня… и тебя.

— Больной ты придурок… — устало выдохнуло мое подсознание, — …но хоть в чем-то ты не ошибаешься.

— И вот сюда мы шли?! — вопрос Лалы ушел в черноту пространства, улетая в дальние дали.

— Именно, — а вот в ответе Митсуруги сквозило облегчение, густо замешанное на торжестве, — Эта пещера — наша цель.

— Это — пещера?! — заорала Всёпропала, беря новые высоты удивления в своем жизненном опыте.

Я готов был держать пари на много денег, что Лалин вопль до всех стен не долетел. Мы находились в титанических размеров выемке, целиком состоящей из черного неразрушимого минерала «таграй хокку», а под нашими ногами плескалось необозримое взглядом море беспроглядно-черного цвета. Больше вокруг не было ни-че-го. Шестеро разумных, висящий над ними шарик наколдованного света… и тьма с шелестом волн.

Лала неправильно выразилась — мы сюда не шли, а спускались. Долгие две недели, состоящие практически только из вертикального спуска с краткими перерывами на мой отдых. Левитировали вниз мы одной большой кучкой, где я работал за контролера, удерживая всех цепями и позволяя тратить внимание и энергию лишь на поддержку работы левитаторов. Когда у меня кончалась энергия, то я просто цеплялся рукой за какой-либо из выступов очередной «шахты» и некоторое время висел на одном месте, отдыхая.

Сам спуск был практически без приключений — весь каскад «шахт» состоял из «таграй хокку». Минерал был не сплошным, мы постоянно наблюдали пещеры, лазы и ходы из естественных пород камня, ведущие куда-то в другие места — оттуда шел запах триаллиса, слышались звуки жизни, шум текущей воды, а иногда даже слышались голоса. Мы тихо летели все ниже и ниже, не привлекая чужого внимания. Спонсором нашего тихого передвижения была Митсуруги, сумевшая применить на Лале проклятие немоты и натравившая на нее Переяславу, что, безусловно, отразилось на скрытности нашего перемещения, но чрезвычайно плохо повлияло на мою нервную систему. Хотя, если исключить моменты, что я капал слюной, разглядывая творящийся выше меня междусобойчик, то можно было чистосердечно признать — «Отрешенность» прогрессировала чудовищными темпами.

Спускаясь вниз и потихоньку отращивая себе ноги, я неоднократно заглядывал во внутренний мир одним глазком, дабы переброситься со своим «я» парой слов — мой двойник идеально подходил для объективной оценки «Отрешенности». За три часа до того, как мы приземлились у берега черного моря в черной пещере, внутренний «Соломон» уверенно мне заявил, что 75 очков «Отрешенности» это уже гарантия того, что я не сорвусь и не изнасилую кого-нибудь из-за чрезмерного воздержания. С другой стороны, моё внутреннее «я» всячески ратовало за то, чтобы я уединился где-нибудь с Лалой, раз уж Переяслава недоступна — он очень хотел увидеть, насколько уравновешенным я стал после получения такого демпфера эмоций. То, что я Лале не особо нравлюсь как мужчина, этого психического аппендикса волновало мало. А вот я, наоборот, относился к ее чувствам с полным пониманием. Если у тебя в сознании целая куча чужих оттисков, придающих жизни хоть и бардак, но заодно и постоянную свежесть, то до совокупления со страшным серым орком они тебя не допустят. Нужно быть… нормальной бессмертной, чтобы на это смотреть положительно или хотя бы с интересом.

А нормальных вокруг не было. Лишь тьма, блеск черного неразрушимого обсидиана, плеск волн, одна психичка, неживое чудовище и два японца. Книга и дриада бонусом.

— Мы туда нырять будем? — задала Лала резонный и логичный вопрос, тыкая пальцем в воду. Других вариантов развития событий не наблюдалось.

— Нет, здесь необходимо использовать секретный ингредиент, чтобы открыть доступ в подземелье, — сообщила ей Митсуруги, зачем-то закатывая рукава.

— Ингредиент для доступа в подземелье? — заинтересованно хмыкнул Ёж.

— Именно, — искоса посмотрела на него Ай, — Жаль, что у вас подобного нет. Тут нужна кровь.

Она резанула себе ладонь, щедро делясь с волнами кровушкой. Выцедив грамм сто-сто пятьдесят, побледневший архимаг занялась перевязкой. Через минуту прямо из воды перед нами выросла платформа с бортиками. Приятный на ощупь угольно-черный квадрат, способный с комфортом разместить на себе четырех слонов. После погрузки нашей команды на этот еле видимый в лучах заклинания плот, Митсуруги мазнула окровавленной рукой по его поверхности — это заставило махину начать двигаться. Всё происходило почти в полной тишине, если не считать тихого плеска воды.

Но недолго.

Лала раскрыла рот и начала одолевать японку градом вопросов на тему «Что происходит?», предусмотрительно показывая Переяславе что-то наподобие гранаты. Дриада смущенно оглядывалась на хозяйку и нас, пребывая в замешательстве — заткнуть Козыря оказалось куда сложнее, когда Всёпропала этого не хотела. Митсуруги скривилась и начала отвечать.

В ее рассказе, как-то давно, около тридцати лет тому назад, на нее сумела выйти группа охотников за головами. Ребята были чрезвычайно умелые, поддерживали себя в прекрасной боевой форме, владели множеством крайне неприятных приемов и особенностей, позволяющих им схватить и нейтрализовать добычу. Их подвела жадность и, как ни странно, удача. Будучи весьма многопрофильными господами, они в одном подземелье нашли карту Внутреннего Мира с маршрутом к этому месту, обремененную несколькими листами убористого почерка, в которых говорилось, что лишь «кровь истинно могучего откроет путь». Под этим самым могучим подразумевался золотой класс и выше. Естественно, закушавшиеся и много мнящие о себе господа решили, что они круче гор и яиц, поэтому вполне смогут уломать попавшуюся им волшебницу… сопроводить их в настолько чудесное место.

Размеры «крыши», которой располагала Митсуруги, были им неведомы, поэтому, получив по слоновьей дозе снотворного от одного из вовремя появившихся слуг архимага, господа отправились знакомиться с ближайшим Диким Лесом, который оказался очень даже рядом. А Ай начала размышлять, как бы ей самой сходить по тем координатам, да разжиться там всем тем, что полагается золотому классу, проделавшему путь в самую задницу бытия. Как было сообщено нам… но на лице японки было крупными буквами написано, что все, сказанное о награде — чистой воды экспромт из неумелых к нему уст. Что лежит в подземелье, японке было точно ведомо. Заикнувшаяся о своей догадке Лала встретилась с взглядом настоящих глаз Переяславы и весело булькала остаток дороги, утошняя черное море. Да уж, внезапно увидеть некую интерпретацию всего… ну, или хотя бы мироустройства — это отлично бьет по нервной системе. Как по мне — так это очень странно. Что такого ужасного в понимании мира, где по понедельникам зеленое солнце светит на три килограмма добрее, а у миллионного пантеона богов демократия и регулярные жертвоприношения своему единственному верующему?!

Эх, было бы время всё обдумать, так нет же, я постоянно куда-то бегу, что-то делаю, влипаю и выпутываюсь.

Плыть пришлось несколько часов, за которые случилось еще одно удивительное событие — Бенедикт и Умный Ёж поссорились, в результате чего гримуар заперли в личном пространстве хозяина. Я с квадратными глазами наблюдал за впервые раздраженным некромантом — книга доводила немертвого, припоминая какие-то неизвестные широким массам грехи Ежа и упирая на то, что им обоим совершенно нечего делать в столь опасном месте. Когда на резонный довод некроманта «мол, нарушение клятв ударит по Статусу» гримуар захохотал и выдал нечто вроде «Да на твоем настоя…» и исчез. Ёж добродушно поулыбался, глядя на нас, от чего даже Митсуруги, отсвечивающая любопытством на половину подземного моря, не рискнула задавать какие-то вопросы. Зато, посидев и подумав, наконец начала посматривать на добродушного толстячка с опаской.