Хильдегарда. Ведунья севера (СИ) - Шёпот Светлана Богдановна - Страница 4

Зато стоит только снегу сойти, как северные кочевники тут как тут. Воинственные, всегда готовые вступить в драку, они охотно поднимаются в горы и нападают на крепости. Больше всего их интересуют женщины и дети, а также драгоценные камни и металлы. Мужчин они убивают сразу, как видят.

Так что большинство воинов с приходом весны спускаются с гор, стараясь не дать северным соседям приблизиться к своим крепостям, где скрываются женщины. Казалось бы, можно покинуть горы и спуститься в долины на юге, однако северным захватчикам вполне по силам пересечь хребет и напасть на южные районы. А если они займут позиции в горах, их будет невозможно изгнать оттуда. Укрепившись в скалах, северяне станут терроризировать всю округу, при малейшей опасности отступая в свои новые укрытия.

Чтобы этого не произошло, возникла северная вольница – цепь крепостей, которые, с одной стороны, объединяются в одну горную страну, а с другой – представляют собой сеть независящих друг от друга замков с небольшими наделами земли. И у каждого замка есть свой хозяин, который отвечает только за себя и за людей, живущих на его земле.

Но правитель тут все-таки есть. Называют его Верховным ярлом, и должность эта, как ни странно, выборная, сроком на десять лет. Когда срок правления подходит к концу, все ярлы – хозяева замков – собираются вместе и выбирают нового Верховного ярла.

Выбирается правитель исключительно на случай большой беды. Обычно походы каждый ярл затевает самостоятельно, лишь иногда объединяясь с союзниками, но в случае острой необходимости Верховный ярл возглавляет общие силы вольницы. Например, если северные племена сплотятся и вознамерятся напасть, тогда он станет главнокомандующим, который поведет всех воинов вольницы в бой.

Кроме этого, вольница живет по своим неписаным, но строгим правилам. Северные люди очень суровы, и здесь редко кто осмеливается преступить негласный закон. Если нарушителем оказывается простой человек, то судьбу его решает ярл. Если же закон нарушает сам ярл, тогда его ведут к Верховному ярлу, и уже тот определяет наказание преступнику.

Почему-то вспомнила Тора. Надо же, имя прямо божественное. Неожиданно даже для себя тихо рассмеялась, вспомнив некоторые фильмы. А что? Похож, ничего не скажешь.

От воспоминаний о мощном, сильном теле мурашки по коже побежали. Или это из-за прохлады? Раздраженно взглянула в сторону окна. Проклятые сквозняки.

А этот его голос, взгляд? Страшновато, конечно, все-таки поведение северного варвара с женщинами наедине сложно предугадать. Может, волосы на кулак – и лицом в подушку, но отчего-то хотелось верить, что эта грубость будет от страсти, а не потому, что он не считается с мнением женщины.

Замуж за него я, конечно, выйду. Умирать я совсем не хочу. Бежать? Куда и зачем? Что меня ждет за этими стенами? Это в сказках обычно красавиц в последний момент спасает прекрасный принц, который убивает врагов и женится на очаровательной принцессе. Здесь же, я больше чем уверена, меня ничего хорошего не ждет. Хорошо, если в живых останусь, а вот невредимой – вряд ли.

Тор, в принципе, мог бы мне и не предлагать ничего, а просто взять свое, и все. Так что он поступил даже по-своему честно, дав мне пусть и иллюзорный, но выбор. А что он мог бы мне еще предложить? Свободу? Увы, как я поняла, здесь у женщин немного другая свобода. Как и сказал Тор, никто не позволит ярлине, незамужней девушке, управлять замком и людьми в одиночку. Вот ярлия* почти не ограничена в правах. Были случаи, как рассказала Хельга, когда некоторые ярлии даже в походы ходили с собственными отрядами. Но такое случается редко, многие женщины предпочитают вести хозяйство, следить за замком и землей, пока их ярлы сражаются с северными племенами. Тоже, можно сказать, воюют, только по-своему, по-женски.

Не знаю, откуда Хельга столько смогла узнать о Торе за столь небольшой промежуток времени, но рассказала она мне о нем многое. Например, что о нем давно ходят слухи, будто Тор не может иметь детей. Женат он никогда не был, но в постель к себе брал многих свободных простых девок. Обычно в таких случаях неизбежны бастарды, но от ярла не смогла понести ни одна. А пытались многие, ведь если родится младенец, то ярл обязан позаботиться и о ребенке, и о матери. Конечно, в замок их никто бы не взял, но, так или иначе, мать пусть и незаконнорожденного, но всё-таки ребенка ярла может забыть о бедности.

К тому же поговаривают, что и сам Тор не был ребенком прошлого ярла Одельгара. И даже не был бастардом. Якобы старый ярл просто привез его откуда-то и представил всем как своего сына. Но они были столь непохожи, что даже слепец усомнился. Какой именно слепец усомнился, я не имела понятия, это были слова Хельги.

Честно говоря, лично мне было все равно – главное, чтобы Тор оказался хорошим человеком.

Одельгар – так назывался замок Тора,– по словам все той же Хельги, заметно уступал размерами Асгриму. И да, фамилии тут образуются иначе, чем в моем прошлом мире. Например, меня здесь зовут Хильдегарда Асгрим. Асгрим – это название замка. Означает это слово – «божественный шлем», или «шлем Божий». И у остальных знатных людей так же: название их замка служит фамилией.

– Госпожа? – дверь открылась и внутрь просунулась голова Хельги. – Не спите?

– Нет, конечно, – отозвалась я, повернувшись к ней. – Тебя жду.

Встав, я подошла к двери и приоткрыла ее чуть больше.

– Ох, спасибо, – поблагодарила Хельга и втащила явно тяжелое ведро с водой. – Я и таз прихватила, вдруг вы протереться захотите. И полотенце, и душистой мази.

– Мази?

Хельга, отдуваясь, прошла внутрь комнаты и поставила ведро. Другой рукой она удерживала небольшой глиняный горшок, на плече серела тряпка, а под мышкой она держала неглубокий деревянный таз.

Я поспешила ей помочь, так как мне не хотелось, чтобы часть ноши служанки оказалась на полу и развалилась на части.

– Да, мазь, – пробормотала она, позволяя забрать тазик. А потом сунула мне под нос горшочек. – Вы и об этом забыли. Ох, разгневали богов.

– Не причитай, – отмахнулась я, открывая крышку и принюхиваясь.

– Полезно для кожи, госпожа, – Хельга поставила таз на табуретку и налила в него теплой воды. – Все мелкие раны подлечивает, кожу делает белой, нежной, приятной на ощупь. А как пахнет…

Я подняла на нее чуть насмешливый взгляд. Тоже мне, гений рекламы.

– Да уж поняла я, – фыркнула, растянув губы в улыбке. – Можешь идти. Разбуди меня завтра пораньше, хочу оглядеться без спешки и лишних глаз.

– Не помочь вам? – Хельга застыла и вопросительно глянула на меня.

– Нет уж, иди. Сама, наверное, спать хочешь. Отдыхай, – сказала я, кивнув в сторону двери.

Хельга посомневалась немного, но потом всё-таки попрощалась и ушла.

Я вздохнула свободнее.

Скинув одежду, поежилась от холода и снова понюхала нечто в горшочке, похожее на жидкое мыло. А ведь и правда замечательно пахнет. Летом и влажным лесом. Очень приятно.

*Ярл – обращение к высокородному мужчине

*Ярлина – обращение к незамужней высокородной девушке

*Ярлия – обращения к благородной замужней женщине

Утром я проснулась еще до прихода Хельги. Как бы я ни храбрилась, некая нервозность от происходящего всё-таки была. Хотя спала я отлично, все еще до конца не поверив, что могу засыпать просто так, сама по себе. Объяснялось мое удивление очень просто. В последнее время, перед самой смертью, я не могла спать из-за постоянных болей, с которыми перестали справляться лекарства. Мне помогало лишь сильное снотворное, или же я старалась заснуть в те краткие моменты, когда боль покидала тело.

Наверное, понять меня могут те, кто длительное время испытывал боль. Когда ее вдруг не ощущаешь, то поверить в это до конца не можешь и все ждешь, что она вот-вот вернется.

Именно поэтому после пробуждения я поначалу, затаив дыхание, ждала, когда накатит привычная волна. Но минуты шли, и я вспомнила. Сначала все произошедшее показалось или бредом уставшего мозга, который придумал для себя идеальную иллюзию, или же просто привидевшимся под действием сильных лекарств сном.