Когда умирает свет (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 28

Оттавия носила под сердцем его ребенка! Его!

И, что хуже всего, намеревалась все скрыть. Впрочем, даже не это. Хуже всего, что она поперлась на задание, даже не попытавшись уклониться. Не связалась с ним, не дала знать.

Карлос поджал губы и отбросил со лба непокорные пряди. Невыносимая жара превращала его в один большой комок нервов, и ярость, клокотавшая в груди, медленно растекалась по кровотоку, отравляя сознание и притупляя бдительность.

Разве он не заслужил хотя бы капли доверия? Разве не доказал, что всегда поможет и выручит в любой беде? Нет, Оттавия вбила себе в голову совершенно идиотские убеждения о том, что он тиран и непременно запрет ее в доме, стоит только сказать о ребенке! Немыслимо! Невероятно!

Оттавия хотела… “решить проблему”. Только от одного этого сочетания слов внутри Карлоса все переворачивалось и хотелось вытряхнуть из девчонки все эти глупые, ужасные мысли; но, пока они оба работали на компанию, мужчина не мог не признать, что в чем-то она была права.

Без подходящего плана для отхода их обоих привлекут к ответу, и даже богиня не ведала, что именно компания решит сделать.

Шейн — лишь небольшой винтик колоссальной машины, что могла перемолоть и его тоже, при необходимости. Он не был обязан и не стал бы жертвовать собой ради одного Слышащего, пусть даже и бывшей любовницы, и Мастера, которому можно найти замену.

— Карлито, будь внимателен, — голос Берты звучал непривычно тихо, и мужчина понял: она чувствует присутствие врага. Она подобралась, стиснула оружие и осматривалась по сторонам.

— Прости. — Преодолев лестницу и оказавшись в начале широкой дороги, зажатой среди белых глыб домов, Карлос, впрочем, не замечал ничего подозрительного. Вокруг было тихо.

Даже слишком.

— Мы ее спасем, вот увидишь.

Слова Берты не успокоили — только взволновали сильнее.

Резкая черная тень скользнула по стене справа, но не так быстро, чтобы Карлос ее не засек. Он как раз успел вскинуть дробовик и крикнуть:

— В сторону!

Оглушительный залп оставил на камне внушительные подпалины, заставив тень метнуться вбок и через несколько футов скатиться вниз и перекинуться на землю. Чернота забурлила, как взволнованная ветром поверхность воды, подскочила, вытянувшись в струну высотой не меньше шести футов. Карлос бы сказал, что она встала на ноги, если бы видел эти самые “ноги”. По земле за существом тянулась жирная темная полоса — маслянистый след, похожий на свернувшуюся кровь.

Тварь не успела уйти от удара и получила хороший заряд прямо в голову.

Точнее, туда, где должна была быть голова.

Тень расщепилась на две, и такой подлости Карлос от нее не ожидал.

Еще один выстрел вырвал из черного тела внушительный кусок, но существо восстановилось за считанные мгновения, совершенно никак не отреагировав, будто в нее влетела не горсть дроби, а охапка перьев.

Карлос с трудом увернулся от удара, когда вытянувшаяся лапа одного из чудовищ прочертила воздух прямо перед его лицом, оставляя за собой мерцающий алый свет. Рядом грохнула пушка Берты, но мужчина не отрывал взгляд от противника. Одно неосторожное движение — и он останется без головы.

Резкий рывок вниз — и когти прошли над головой, врезались в камень стены, выбивая из него искры.

Тень снова разделилась, буквально разорвалась, на короткий удар сердца оставаясь соединенной тонкими черными нитками, похожими на вязкую слюну. Существа растеклись в разные стороны, собираясь зажать Карлоса в клещи.

Когда когтистая лапа врезалась в плечо мужчины, он выстрелил снова, без особой надежды, без веры, что сможет вырваться. Тварь регенерировала так быстро, что Карлос едва успел моргнуть.

Новый удар пришелся в живот. Выдохнув со свистом, мужчина упал на колени и, с трудом хватая раскаленный солнцем воздух, попытался поднять оружие, упрямо сопротивляясь, не желая так дешево отдавать свою жизнь.

Лапа сомкнулась на его горле и с размаху впечатала Карлоса затылком в камень, отчего перед глазами мужчины поплыли разноцветные круги.

— Мы… не убьем…

“Что? Они говорят на всеобщем?”

Заставив запрокинуть голову, существо склонилось впритык к Карлосу, обдав его горько-кислым дыханием. Хоть силуэтом тени и напоминали людей, но вместо лица была сплошная глянцевая маска. Ни глаз, ни рта.

“Как оно разговаривает? Телепатия?”

— Где третий?

“Оно спрашивает об Оттавии?”

— Где?

Монотонные, безэмоциональные вопросы никак не сочетались с крепкой хваткой, от которой каждый вздох Карлоса давался с трудом, а в груди все горело.

Берту тоже повалили и ткнули носом в землю, да с такой силой, что, казалось, женщина потеряла сознание.

— Я ничего не скажу, — прохрипел Карлос.

Тень повернулась к своему двойнику. Даже если они и разговаривали, то делали это беззвучно.

— Это неважно…

Мужчина попытался дернуться, дотянуться до оружия, что выпало из рук от удара, но существа были начеку, и последнее, что увидел Карлос — летящий ему в лицо массивный черный кулак.

Я зажмурилась, потому что стоило только переступить зыбкий “порог”, как по лицу раскаленной плетью хлестнул свет. Хотелось отступить назад, но проход, до этого не проявлявший вообще никаких признаков жизни, внезапно схлопнулся, оставив за спиной только глухую, покрытую узорами стену.

В нос ударили запахи цветов и нагретого солнцем камня, влажной кожи коснулся жаркий ветер, отчего закружилась голова и мысли спутались в один большой пушистый клубок, из которого во все стороны торчали “нитки” невысказанных вопросов и сомнений.

Когда же уже закат?

Надеюсь, что в сумерках будет прохладнее, иначе я просто стеку в собственные сапоги.

Уперевшись затылком в шершавую стену, я несколько раз моргнула, пытаясь осмотреться. Когда белесая пелена немного рассеялась, я сдавленно охнула, рассмотрев абсолютно круглую площадь, вымощенную зеркально-лазурным минералом.

Это не был сцил, который легко узнать даже на ощупь; такого я никогда раньше не видела и даже на корточки опустилась, чтобы изучить поближе, прикоснуться, проверить: может быть, этот камень сможет мне что-то рассказать?

До этого я видела только белые стены и землю под ногами. Или повсюду присутствовала одна и та же белая порода. Здесь все было по-другому.

Я почувствовала слабую вибрацию под дрожащими ладонями: что-то ворочалось там, внутри, в лазурной глубине идеально-квадратных плиток, подогнанных так плотно, что вся площадь выглядела мазком гуаши на белоснежном холсте — ни единого шва не видно.

От камня веяло прохладой и терпким запахом морской соли, а мое отражение в нем мягко мерцало и расплывалось, как на поверхности воды.

Слух уловил тихий шепот, неразборчивый, больше похожий на шелест ветра в кронах деревьев. Я не могла разобрать ни единого слова — камень слишком давно был превращен в украшение, чем-то исковеркан и измучен. От его “души” остались одни лохмотья, сотканные из неизвестного языка и древних воспоминаний, совершенно для меня бесполезных.

Точно в центре площади медленно вращались три треугольника, разных размеров, окруженных каменным кругом из абсолютно таких же лазурных плиток, поставленных друг на друга.

Кроваво-красные пластины из неизвестного мне материала, висящие посреди ничего, ничем не удерживаемые, приятгивали взгляд, как магниты. Один из треугольников вращался вокруг собственной оси, указывая острой вершиной вниз. Два других, побольше, носились вокруг своего собрата по широкой окружности, и иногда все фигуры сходились в одной точке, поверхности накладывались друг на друга, превращаясь в густое красное пятно, чтобы через мгновение снова разойтись.

Треугольники походили на застывшую карамель — такие же тонкие и полупрозрачные. Через них я могла рассмотреть противоположную сторону площади, стену дома и изгибы растений, тянувшихся вверх, к крышам.

С широко распахнутыми от удивления глазами я смотрела на диковинное устройство. Пластины вращались в плавном гипнотическом танце, выписывали замысловатые вензеля.