Разорванная пара (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 57

Первая ступень с треском разломилась пополам, когда я на нее наступил, и неприятное эхом обступило со всех сторон обступило, многократно отражаясь от стен.

Меня это не остановило. Встал на вторую ступень, она жалобно заскрипела, но выдержала мой вес. Медленно поднимался наверх, перешагивая через провалы, через ступени, которые выглядели совсем ветхими. Вел рукой по шершавой, холодной стене, ища за что бы ухватиться, потому что с каждым шагом лестница становилась все уже, и вскоре пришлось идти боком, приставным шагом. Мышцы гудели от напряжения, я балансировал, хватаюсь хватаясь за воздух, а подо мной пропасть разверзлась пропасть, дня дна уже не видать, оно исчезло где-то внизу, в бесконечности.

По стенам ползли размытые блики, похожие на отблески лунного света, а я упорно продолжал свой путь, рискуя сорваться в бездну, но не отступал. Мне надо наверх.

Преодолел последние шаги ступени ии у меня получается дотянуться дотянулся до ржавой ручки люка, повернул ее с диким скрежетом и толкнул, что есть силы, открывая себе проход.

В глаза, привыкшие к сумраку, тотчас бьет ударил свет, заставляя заставив зажмуриться. На ощупь схватился за края, подтянулся и выбрался наверх. Здесь тоже царила разруха. Допотопное оборудование, покрытое пылью, паутиной, мусором, разбитые окна, сквозь которые внутрь проникали ледяные порывы ветра.

Я прошелся из стороны в сторону, рассматривая приборы, крутя какие-то ручки, листая журнал смотрителя маяка.

Записей много: о погоде, о ночных происшествиях, о включении лампы. Какие-то мысли и разрисовки на полях, — бред одинокого человека.

Листаюл дальше, скорее, из упрямства, чем из любопытства, ищу искал последнюю запись, мне кажетсяказалось, что это важно. Важнее всего на свете.

Перелистнув последний пожелтевший, заскорузлый лист, вижу увидел фразу, выведенную красивым инородным для этого места почерком: «если Если мне когда когда-нибудь захочется одиночества, я уеду жить туда». И подпись: «Татьяна».

Сердце билось как заполошное, и теперь меня тянуло к раскрытой двери, ведущей на смотровую площадку. В два шага оказавшись рядом с ней, выглянул на улицу. Туда, где крики птиц смешивались с рокотом недовольного моря. Ветер бросил в лицо ворох брызг, словно пытаясь меня прогнать, но я вышел вперед, осматриваясь по сторонам. Направился вокруг смотровой, и на другой стороне, на крошечном мостике, выступающем вперед, увидел хрупкую фигуру.

В пестром легком платье, которое безжалостно полоскал ветер, с распущенными, развевающимися развевавшимися волосами. Она стояла ко мне спиной ко мне, облокотившись на перила, и смотрела вниз.

— Таня? — голоса нет, пропал. Лишь шепот срывается с губ, и тонет в морском шуме.

— Тань! — пытаюсь сказать чуть громче, но никак.

Тогда иду к ней, бегу, при этом… оставаясь на месте. Она меня не слышит, не видит, не чувствует.

Бегу еще быстрее, но не приближаюсь к ней и на миллиметр. В отчаянии кричу:

— Таня! —

…и просыпаюсь в на своей кровати, от собственного крика.

За окном глубокая безлунная ночь, зато звезды сияли, как бриллианты, насмешливо поглядывая на меня.

Я еле дышал, будто и вправду бежал сломя голову, сердце грохотало, как ненормальное, и кровь в жилах гудела.

Я знаю знал, где ее искать! ЗнаюЗнал!

Она, сама того не ведая, оставила мне подсказку мне оставила, поделившись своими мечтами.

Уже не до сна. Вскочив, хватаю схватил ноутбук, в поиске забиваю вбиваю «„маяк“» и ищу искал тот, фотография которого хранилась в Татьяниной коробке.

— То есть как ты уезжаешь? Куда? — в недоумении спросил Кирилл, когда утром, приехав в Черные Тополя ни свет, ни заря, бесцеремонно разбудил его своим появлением.

— По делам, — неопределенно отмахнулся от него, — ты остаешься за главного.

— Когда вернешься? — смотрел на меня так, будто в голову пытался проникнуть, прочитать мои мысли, понять, что за муха меня укусила.

— Не знаю.

— Что за спешка?

— Надо, Кирюх, надо, — потрепал его по плечу и развернулся к выходу.

— Это как как-то связано с Татьяной? — спросил мне в спину, вынуждая остановиться.

— Да, — отвечаю ответил не хотя.

Мне страшно об этом говорить, никогда не отличался суеверностью, но тут боялся сглазить, боялся ошибиться.

— У тебя появилась информация, где ее искать? — бета оказывается оказался рядом со мной, с тревогой всматриваясь в мое лицо.

— Да. Вопросы можешь не задавать, — не отвечу, — произнес резко, чувствуя себя полнейшим придурком.

Он мой друг, единственный, настоящий. Тот, которому я готов доверить свою жизнь, а веду себя с ним в последнее время, как конченный м*дак. Да со всеми с ними. Стая моя старалась держаться подальше, опасаясь лишний раз на глаза показываться. Даже сестра и та сторониться начала. Господи, когда я успел так оскотиниться?

— Кирилл, не обижайся. Я не могу сказать. Пока не могу сказать. Как доберусь до нужного места — позвоню. Пока присмотри за Синеборьем и Черными Тополями, за стаей. Я на тебя рассчитываю.

Он кивнул, невесело улыбнувшись:

— Если найдешь ее, передай от нас привет.

— Непременно, — протянул ему руку, и он ответил рукопожатием.

Крепким, по по-братски, и в этот момент, показалось, будто прощаюсь с ним навсегда.

В горле от волнения пересохло, и сказав тихое «до встречи», ушел из его дома, не оглядываясь, а спустя полчаса уже выезжал из поселка, не зная, вернусь ли сюда когда-нибудь.



Бекетов

Дорога до маленького приморского городка заняла больше пяти дней, несмотря на то, что гнал вперед, останавливаясь, только когда глаза закрывались. Тогда сворачивал в первый попавшийся придорожный отель, а если такого не было, то останавливался на обочине и спал прямо в машине, разложив сиденье. Тяготы пути оставались незамеченными, потому что с каждым мигом, с каждым преодоленным метром становился ближе к цели. Летел вперед на крыльях надежды, стараясь не думать о том, что, возможно, все зря, что мысль, пришедшая во сне, окажется ошибочной.

Я верил, что Таня там. Не знаю почему, просто верил. И я не понятия не имел, что скажу ей, когда увижу, не представлял, как она отреагирует на мое появление. Обрадуется? Или снова попытается сбежать?

В город прибыл на рассвете, когда туман, пришедший с моря, клубился по берегу, и маленькие аккуратные домики утопали в нем, выглядя беспомощными и одинокими. Вот и маяк, тот самый — с фотографии. Свежевыкрашенный, ухоженный, совсем не такой ветхий и заброшенный, как в моем сне. Но это именно то место, и от волнения зашлось сердце. Нет, я не ломанулся наверх, на смотровую площадку в надежде, что Татьяна стояла там. Это глупо. Хоть и романтично.