Швабра и шампанское, или Танцуют все! (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 44

Сашка приготовил чашку, пакетик с чаем, сахар и стоял караулил чайник. При виде входящего охранника пробурчал:

— А ты у него документы спросила? Мало ли…

— Александр!

— Нет, Зоя, всё правильно, — кивнул Серёжа, копаясь во внутреннем кармане. — Бдительность — это хорошо. Вот, смотри.

Он протянул Сашке паспорт, и пацан начал изучать внимательно, листая.

— Умный, да? — подколола Зоя брата. — А в парадное вошёл с незнакомым человеком?

— Так собака же с нами была, — буркнул Сашка, возвращая паспорт. — Прописка есть, детей нет.

— Ишь, всё посмотрел, — усмехнулся Серёжа, а Зоя отмахнулась:

— Сашка, ты идиот. Ты не заметил, как собака слушается Серёжу? И, между прочим, мы работаем вместе, он охранник в… на дискотеке.

Чайник засвистел, словно подтверждая её слова, и брат, всё ещё хмурый, налил чаю в чашку:

— Зойк, тебе тоже?

— Я сама, иди, буласьки дели.

Сашка забрал пакет с выпечкой и неохотно ушёл в комнату.

— Сколько же вас тут? — полюбопытствовал Серёжа, размешивая сахар в чашке.

— Пятеро, — ответила Зоя, насыпая кофе в свою любимую кружку. — У мамы сегодня на работе случился несчастный случай.

— Ох ты ж… — и Серёжа выругался вполголоса. Потом спросил деловито: — Деньги надо какие-то? Лекарства? У меня одноклассница аптеку открыла, достать смогу любое, так что не стесняйся, говори!

— Пока ничего не надо, — покачала головой Зоя. Залила кофе кипятком, помешала, вдохнула простецкий аромат. Да, это не «Гурмэ» … Ну и ладно.

— Пока не надо, потом понадобится. Ну, мы же видимся каждый день, скажешь, договорились?

— Я пока работать не смогу, некому детей смотреть по ночам.

— Так, а как же ты… Сама, что ли? Подожди, а отец вам помогает? Родственники?

Зоя улыбнулась. Видимо, мама спешила, поэтому с Серёжей поговорить по душам не успела. Хотя он наверняка хотел. Рассказать или подождать, пока мама выйдет из больницы? Нет, лучше рассказать. Пусть знает. Тем более, что он маме симпатизирует вроде…

Рассказ о семействе Литвиновых много времени не занял. Серёжа слушал, молча глядя в чашку, и только костяшки пальцев, белеющие время от времени, выдавали его сочувствие. Потом он сказал:

— Короче, Зоя, давай так. Ты завтра к маме поедешь?

— Конечно. Часа в три, наверное.

— Вот я тебя и подвезу. Договорились?

— Да не надо, Серёжа! Я сама… — на автомате начала было отказывать Зоя, а потом спохватилась: — Ой, вы хотите маму увидеть? Может, не стоит? Она вся в гипсе, да и состояние неясное пока…

— Зоя, я скажу тебе честно, — Серёжа кашлянул, глядя в чашку, и продолжил: — Мне очень нравится твоя мама. Вот по-серьёзному. Поэтому мне всё равно, в каком она состоянии.

— Ну, это, конечно, аргумент! — усмехнулась Зоя. — Позвоню, не сомневайтесь.

— Вот и ладно. Тогда я поехал. Справишься сама?

— Конечно! — теперь уж Зоя засмеялась. — Мне не привыкать.

Когда Серёжа ушёл, в коридоре появился Сашка. Встал в позу «ты во сколько домой явилась?» и спросил:

— И что этому хмырю от матери надо?

Зоя нахмурилась:

— Во-первых, это не хмырь, а человек. Во-вторых, ничего ему не надо, он помощь предложил.

— Помощь за просто так? Так не бывает. Всегда требуют что-то взамен.

— Саш, отстань, ладно? Булочки съели?

— Съели, твоя вон, на столе лежит.

— Отдай её Ваньке.

— Он спит уже. Кстати, на мамином диване.

— Ох ты ж… Он хоть разложен?

— Да не успели. Ванька выключился, как будто кнопку нажали.

— Придётся с ним теперь тесниться… Ладно, давайте в ванную, телик посмотрите и спать.

— Рано ещё, детское время, — пробурчал Сашка. — А хмырь этот мне всё равно не нравится.

Зоя только головой покачала. Ревность детская, а сам хорохорится, словно уже вырос. Ничего, мама выйдет из больницы, вставит мелкому мозги на место. Это её жизнь, взрослые тоже имеют право на эмоции и на счастье. Хотя иногда не сознают этого…

Когда дети угомонились и уснули, Зоя вяло сползла с кресла, в котором дремала, следя за тем, чтобы Ванечка не свалился с дивана во сне, и пошла переодеваться. Ночнушка приятно охладила согретое тело, Зоя поёжилась и, вернувшись в зал, нырнула к Ванечке под бок. Чуть подвинула его к спинке дивана, положила руку под голову и закрыла глаза. Телевизор тихонечко бормотал что-то, светя приглушёнными пикселями. Через плотно задёрнутые шторы пробивалась белая ночь, одна из первых в этом году. Джина оставила свою корзинку и легла возле дивана, вздыхая и ворочаясь. Зоя спустила руку и потрепала собаку между ушей. Джина лизнула руку и снова уложила голову на лапы. Сон уже подкрался к Зое на бархатных лапках, и тут…

Айфоновский рингтон из рюкзака в коридоре.

Сначала Зоя подумала, что это ей снится, но потом поняла — фигушки, кто-то из двоих братьев звонит. Вставать не хотелось. Ох как не хотелось! Но Зоя всё же встала, мужественно перешагнула через собаку и на цыпочках пошла в коридор, чтобы не будить Ванечку. Достала светящийся телефон и вздохнула — Кир.

— Алло? — прикрыв дверь в комнату, ответила на звонок.

— Зоя, как ты?

— Нормально, а ты?

— Так не я же убежал сегодня в растрёпанных чувствах! Вот я и хотел узнать, что случилось, всё ли в порядке, надо ли помочь…

— Да всё в порядке, говорю. Мама в больнице, в травматологии, но скоро поправится. Вот и всё…

Зоя говорила тихо, стараясь придать голосу беззаботный тон, и Кир, похоже, клюнул. Ответил:

— Ладно, как скажешь. Если что-то понадобится, ты мне позвони, хорошо?

— Хорошо, Кир, спасибо. До завтра.

— До завтра, малыш!

Отключив телефон, Зоя присела к столу. Блин… Блин… Всё хорошо. Всё будет хорошо. Главное, верить — и будет так, как ты веришь! В груди всё сжалось, в глазах защипало, и слёзы брызнули из-под прикрытых век. Господи, дай силы! Дай силы верить в лучшее… Как страшно без мамы… Как страшно не знать, что будет завтра! Как тяжело… Господи, как же тяжело…

Она плакала, закрыв лицо руками, стараясь не всхлипывать слишком громко, но и не сдерживаясь. Слишком долго сдерживалась, слишком давно не плакала… С папиных похорон…

Встревоженная Джина прибежала из комнаты, пихнула башкой локоть, подсунула морду под руку и принялась лизать лицо, поскуливая. Мол, хозяйка, ты чего? Ну чего ты? Зоя машинально погладила овчарку и легонько оттолкнула, жмурясь, чтобы загнать слёзы внутрь. Джина совсем всполошилась, крутанулась на месте, потом побежала в комнату и вернулась с правым тапочком в зубах. Ткнула им в Зоины колени, оставила и бросилась назад, наверное, за вторым. И тут в дверь коротко позвонили.

Джина тут же отозвалась грозным лаем, сунув нос к входной двери. Зоя шикнула:

— Тихо! Молчи! Я слышу! Господи, кто же это может быть в такое время?

Она глянула в глазок и обалдела.

За дверью стоял Тим.

Это был точно Тим, потому что из-под воротника свитера вилась татуировка дракона. Откуда же он узнал адрес? Вот это совершенно непонятно. И зачем пришёл? И что делать — открывать или затихариться? Всё испортила Джина, снова залаяв. Пришлось во второй раз шикнуть на неё, да погромче, а Тим услышал. Постучал, спросил из-за двери:

— Зоя? Зоя дома?

— Дома, — проворчала она, открывая замок. — Джина, сидеть!

Тим улыбнулся до ушей, увидев Зою, а она порозовела, вспомнив, что халат не надела и стоит всё в той же ночнушке. Непрозрачной, конечно, но довольно короткой. Спряталась за дверь и спросила строго:

— Ты чего пришёл? Откуда адрес узнал?

Джина ворчала у ноги, и пришлось взять её за ошейник, оттянуть легонько от двери. А Тим пожал плечами:

— Вот ещё загадка века! У тебя локализация на айфоне активирована. А пришёл, потому что волновался.

Он пригляделся к ней в тусклом свете лампочки из коридора и прищурился:

— Зой, ты что, плачешь?

— Нет, — смутилась она, снова вытирая глаза. — Что за глупости?

— Пригласишь войти, или мама заругается?

Мама… Уж мама точно сейчас не заругается. И Зоя вздохнула. Раскрыла дверь пошире: