Истинная пара: третьим будешь? (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 29

Та вошла, принюхиваясь, однако ничего не сказала по поводу витавшего в воздухе чужого запаха. Потом, помявшись, спросила:

— Юлечка, говорят, тут был некий кхм-кхм… инцидент. Я, конечно, не претендую на роль твоего доверенного лица, но Витольд считает тебя ответственной за то, что произошло на лужайке.

Со вздохом я ответила, заложив бумажкой страничку с упражнением на ментальную связь фамильяр-ведьма:

— Так и есть, но скажи ему, что я очень сильно сожалею. Это была просто маленькая ошибочка в пропорциях. К тому же, я всё исправила!

— Да, — грустно улыбнулась Алла. — Я видела. А скажи…

Она замялась, покручивая на пальце обручальное кольцо — тяжёлое, витиеватое, усыпанное маленькими бриллиантами — и продолжила совсем тихим голосом:

— А не могла бы ты ещё раз ошибиться с пропорциями, но уже прицельнее? Только для него?

Опаньки! А вот это уже становится интересным!

— Алла, зачем тебе это?

— Ну… Я давно искала способ поднять тонус Витольда. Ты понимаешь, о чём я…

Волчица густо покраснела и умоляюще глянула на меня. Тонус? Ах, этот тонус! Три отрицательных теста на беременность… Алла хочет ребёнка, а у старого сатира плохо с эрекцией? И тут моя, то есть Аксиньина «болотная водица» с неожиданным эффектом виагры!

— Хорошо, — постаравшись скрыть рвущийся наружу смех, пообещала я Алле. — Сделаю прицельное ошибочное зелье! Только не сразу, ладно? Мне просто надо подобрать пропорции.

— Я не тороплю тебя, — со вспыхнувшей в красивых тёмных глазах надеждой пробормотала моя свекровь. — Главное, чтобы получилось.

— Ну, ты там скажи им, что я извиняюсь, — усмехнулась я. — Увидимся за ужином.

— Конечно, скажу.

Сейчас Алла бы для меня, наверное, и сама бы подставилась под недовольство членов клана, лишь бы я выполнила обещание. Я выполню. Мне очень нравилась Алла — своей мягкостью и одновременно стержнем, который позволял ей выстоять против семейства оборотней другого вида. Я бы уже взбесилась и перекусала всех подряд.

Когда Алла ушла, Аксинья выбралась из шкафа, отряхивая джинсы, и спросила:

— Что делает волчица в семье барсов?

— Живёт, — буркнула я. — Жена моего свёкра.

— Ну, я поняла, что не рабыня. Как она сюда попала?

— Слушай, я не знаю. И не то чтобы меня это особо интересовало!

А ведь и правда. Алла в субботу ничего не рассказала мне о том, как познакомилась с Витольдом. Она даже очень виртуозно ушла от ответа на поставленный вопрос. А мне до сих пор было интересно, так что с Аксиньей я лукавила. Но инстинкт, неистребимый, глубоко сидящий ведьминский инстинкт говорил — поосторожнее, не выкладывай всё как на духу, подожди немного и посмотри, что за человек прабабка.

А прабабка снова отмочила.

— Не нравятся мне ваши нравы, — задумчиво протянула она словно самой себе. — Межрасовые браки, межвидовые… Это позор, как по мне. Ведьмы должны держаться ведьм, оборотни оборотней. Вампиры на своих жениться, демоны тоже. А люди? Человечки эти слабенькие и никчёмные! Они должны нас бояться. Дрожать и прислуживать с подобострастием! А вы их обращаете… Если будущее таково… Я не хочу, чтобы мои дети жили в таком мире.

Я уставилась на неё с удивлением, забыв закрыть рот. Фигасе бабуся расистка! Как ей объяснить, что нравы поменялись за столько лет? Может быть, в шестнадцатом веке чистота между расами и соблюдалась безукоризненно, а люди ходили на цыпочках перед существами, но сейчас всё более демократично! Люди же… Нам никогда не нужно было мировое господство! Да и так почти на всех высоких должностях, в бизнесе как в правительстве, стоят существа. Войны и революции окончены, и я очень сильно надеюсь, что навсегда!

Отвечать я Аксинье не стала. Пусть живёт со своими принципами. Кто я такая, чтобы указывать ей, во что верить, а во то нет? Отправлю её назад и забуду навсегда! Поэтому я тактично промолчала несколько секунд и сказала:

— Давай сосредоточимся на поисках. Я накопала кое-что о фамильярах, на очереди татуировки и твоё возвращение.

— Как скажешь, как скажешь…

Она послушно кивнула, но мне показалось, что добавила кое-то для себя:

— Какие у меня мягкотелые потомки.

Утро понедельника выдалось хлопотным. Чтобы не терять времени даром, я решила совместить приятное с полезным, а именно: отвезти отрез ткани портнихе, чтобы та не шила платье в спешке. Адрес мне дала тётка СМСкой и предупредила, что дама довольно-таки капризная из-за востребованности, но очень скрупулёзная и ответственная. Не использует магию, шьёт всё сама. А одежда всё равно получается волшебной. Был, конечно, риск, что швея-ведьма пошлёт меня далеко и на чистом русском языке из-за нехватки времени, но тётя Фотя клялась всеми виданными ею шабашами, что лично звонила и просила за меня.

Поэтому я вскочила часов в восемь, заодно разбудив сладко похрапывавшего Ромео, сбегала проверить, не сожгла ли Аксинья лабораторию, и, даже не позавтракав, пристала к мужу, чтобы он отвёз меня в Москву. Ромео закатил глаза, но тут же вспомнил вчерашнее сумасшествие и нехилое похмелье после «болотной водицы», сказал:

— Ладно, отвезу. Только не забудь про СПА-свидание сегодня!

— Как я могу забыть про такое событие! — съязвила, упаковывая мамину ткань в большую пластиковую сумку. — Я и в календарике отметила, и в телефон оповещение поставила!

Ромео ничего не ответил, но мне показалось, что он снова пожелал здоровья тёще. Хотела сказать ему, что ведьму лучше не поминать слишком часто, а то ведь она и явиться может, но промолчала. Пусть сам, на собственном опыте, познаёт мир ведьм.

Так, в молчании, мы доехали до Москвы. Я только сообщила мужу адрес, куда он меня любезно подвёз, и попрощалась до двух часов.

Ведьму звали Александриной, и это имя гордо красовалось на простенькой вывеске над небольшим ателье. Впрочем, толкнув стеклянную дверь, я вошла и изумилась. Помещение оказалось огромным, как торговый зал сетевого магазина. Свет падал не из узких окон, а откуда-то сверху, будто невидимые лампы расположились на высоком потолке. Ничего себе! Интересно, это иллюзия или заклинание «раздвижных стен»?

— Добрый день! Есть тут кто-нибудь?

— Иду, иду! — раздался высокий женский голос, и из-за манекенов с великолепными платьями всех фасонов и цветов бодро застучали каблучки. Хозяйка ателье — на служащую она никак не походила — вышла навстречу, протягивая руки:

— Так, так, так, кто ко мне пожаловал?

— Вам звонили насчёт моего платья, — начала я, но взглянула на женщину пристальнее и не удержалась от восклицания:

— Слепая портниха?!

Её глаза, широко распахнутые, густо накрашенные, красивой формы, были абсолютно белые. Словно два бельма! Ходила ведьма уверенно, но теперь я поняла, для чего ей вытянутые руки. Как она шьёт, если ничего не видит?

Александрина будто услышала мои мысли (а поклясться, что она их не прочитала, я не могла) и засмеялась — искренне и громко:

— Милочка моя! Ты же ведьма и должна знать, что глаза — лишь один из инструментов для создания полной картины мира! Мне они не слишком-то и нужны!

Ладони с длинными пальцами поднялись на высоту лица, приблизились к моим волосам, словно огладили их, не касаясь. Александрина хмыкнула:

— Да, с такой шевелюрой даже визитки не надо заказывать! Велизаровская? Старшенькая? А-а-а, я поняла! На шабаш получила приглашение!

— Вы правы, — с удивлением ответила я. — Но как вы…

— Милочка, не спрашивай. Тебе платье нужно или нет? Я чую в твоём пакетике прекрасный материал, старинный, наполненный мечтами и надеждами многих юных ведьм! Погоди-ка… Королевский синий! Ну конечно! Я помню эту ткань. Отлично помню!

И она многозначительно покивала, а потом, взяв меня за локоть, потащила за манекены:

— Ничего не объясняй! Я уже вижу фасон твоего будущего платья! Смелый, чуточку откровенный, струящийся… Пойдём, пойдём!

Мы расположились по обе стороны маленького столика посреди завалов ткани, кружев, ниток, каких-то воздушных шторок, тесьмы, утыканных булавками подушечек, и я достала мамину ткань из пакета. Александрина поводила ладонями над материей, схватила чистый лист бумаги с карандашом и воодушевлённо сказала: