Пари на секс (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 37

Я умылась, почистила зубы и внимательно вгляделась в своё отражение в зеркале. Отдохнувшая, выспавшаяся, а под глазами круги. С чего бы? Надо сделать маску… Убрать эти припухлости. Вот вернусь домой и займусь собой… А пока…

На кухне Тамара Вадимовна быстрыми и точными движениями нарезала огурец кружочками. Увидев меня, улыбнулась:

— Ну, с добрым утречком. Как спалось на свежем воздухе?

— Отлично, спасибо, — с лёгким смущением ответила я. — Давайте помогу.

— Да я уже закончила. Вон чайник горячий, завари себе чаю. Кофе нет, уж не обессудь.

— Ничего страшного. А где Ку… Андрей?

— С мальчишками шашлыки жарит во дворе. Хорошо, что дождя нет.

— Да, хорошо…

Стало как-то неловко. Вроде и поговорить не о чем… Я налила в большую глиняную кружку заварку, разбавила кипятком из пузатого чайника и присела к столу. Тамара Вадимовна бросила на меня странный взгляд и кивнула:

— А налей-ка и мне, будь добра. Пусть салат пока настоится, попьём чайку вместе.

Через минуту я поняла, почему она решила попить со мной чаю. Размешав кусок сахара в кружке, Тамара Вадимовна спросила, как будто между прочим:

— А что, Юля, ты беременна?

Я даже поперхнулась и закашлялась. Уставилась на Кузину маму во все глаза:

— С чего вы так решили?

— Ну, как-то всё быстро между вами случилось…

— Сама в шоке! — мне захотелось свести всё к шутке. Нет, она, конечно, права, всё быстро и как-то бесповоротно, но ведь Кузя меня любит! И я его… Не только же по залёту люди женятся!

— Я помню, как он на тебя ещё в школе запал. Думала тогда, что вы будете встречаться, но не сложилось.

И что ей ответить? Что тогда рассматривала её сына только в качестве друга? Или что у меня папа ушёл, а мама заболела? Да кому это интересно?

Поэтому пробормотала что-то типа: «Ага, как-то так» и уткнулась носом в кружку. Тамара Вадимовна помолчала и добавила:

— Ну, теперь-то Андрей изменился, у него и деньги, и статус… Целая фирма, и довольно-таки успешная… Я понимаю. Это выглядит по-другому, конечно. Но, видишь ли, Юленька… Я хочу, чтобы мой сын был счастлив.

А вот тут мой мозг сделал стойку. Деньги? Фирма? Статус? Кузя сисадмин! Какой статус?

И тревожный звоночек — а на что он такую дачу отгрохал?

И ещё мысль — он не может быть начальником, начальник этот плюгавенький дядька, шеф, который подарил Кузе на днюху какое-то суперсовременное кресло…

И желание: найти Кузю прямо сейчас и применить к нему пытки третьей степени, чтобы узнать правду. Не может же он врать собственной матери…

Или может?

Господи, да о чём я вообще? Это же Кузя! Я его сто лет знаю, он не врёт мне. Не досказывает, да, но не врёт!

И наркотики он не продаёт. И с бандитами не связан. Только не Кузя.

Может, я просто неправильно поняла его маму?

— Вы говорите, что у Андрея своя фирма? — игнорируя значительный взгляд Тамары Вадимовны по поводу счастья сыночка, спросила я. — «Нью Лайн», да?

— Да, он её основал и поднял с нуля, теперь директор.

Нет, я ему сейчас покажу Кузькину мать! В смысле, не Тамару Вадимовну, а вообще. Интересно, почему он мне не сказал правду?

— Пойду поговорю с Андреем, — пробормотала я и встала. — Захватить салат?

— Я сама, Юленька.

Ну и ладно. Сама так сама. Мне ещё Кузьмина убивать.

Он торчал над кирпичным барбекю, сложенным недалеко от бани, и весело насвистывал, болея время от времени за одного из братьев:

— Димыч, сбоку кидай, сбоку! Дениска, изо всех сил бросай мяч!

— Он тяжёлый! — пыхтел мелкий.

— Ничего, зато мышцы нарастишь!

Кузя лихо перевернул поджаренный с одной стороны шашлык и улыбнулся:

— Глинская, привет! Как спалось?

— Хорошо спалось, — буркнула я.

— А что такое?

— Да вот… Вопрос у меня есть к тебе один.

— Ну, если только один — валяй свой вопрос!

Мне захотелось стукнуть его по носу. Ну что за человек? Неужели нельзя быть немножко серьёзным хотя бы раз в день?

— Кузьмин, ты собрался начинать нашу семейную жизнь с обмана? — спросила в лоб, и Кузя насторожился:

— С какого ещё обмана? Ты чего, Юль?

— Когда ты собирался мне сказать, что ты директор фирмы?

Я пристально смотрела на него, и Кузя виновато спрятал глаза. Потом пробормотал:

— Ну ведь всё равно узнала бы! Ты ж секретарь, ты доки печатаешь…

— Может быть, ты решил меня проверить на корысть?

— Вот уж нет! — запротестовал он. — Я тебя давно знаю. Что я, дурак?

— Дурак.

— Ну, если только чуть-чуть…

— Кузьмин, вот фиг я за тебя теперь выйду!

— Ты уже согласилась, — с беспокойством возразил Кузя. — Так нечестно!

Нечестно?! Нечестно! А вот это всё честно? Я схватилась за кольцо и принялась с остервенением скручивать его с пальца. Кольцо не поддавалось, вот Кузя, даже размер не мог правильный подобрать!

Ладонь накрыла мои руки, и спокойный голос произнёс:

— Юль, не делай этого.

— Почему? — отчаянно бросила я, вырвав руку. — Если ты соврал в такой малости, будет и другая ложь!

— Я не соврал. Я просто не сказал тебе. Не думал, что это важно!

— Важно всё! И это не мелочь. Ты показал, что не доверяешь мне!

— Я доверяю, Юльк! Ты одна знаешь все детали моей жизни. Ты одна. Даже Мирусь не в курсе!

Кузя шагнул ко мне, не оглянувшись на дымящиеся шашлыки, обнял, несмотря на сопротивление, и сказал тихо, на ухо:

— Я люблю тебя, Глинская, так давно и так сильно, что сейчас мне больно. Не делай мне больше больно, пожалуйста…

— Я не хочу, чтобы ты мне врал… Или недоговаривал, что почти одно и то же!

Сопротивление было сломлено. Точнее, угасло само по себе. Я вспомнила, как нам было хорошо в последние пятнадцать дней, и даже удивилась, что так вспылила. Ведь можно было просто поговорить… Мы с Кузей всегда могли говорить обо всём на свете, а тут…

— Не буду. Обещаю больше никогда не врать, договаривать всё и не скрывать факты. Ты довольна?

— У тебя шашлык горит, — всхлипнула я, готовая разреветься.

Кузя, не выпуская меня, оглянулся, подвинул шампуры в сторону и снова вернулся:

— Мир?

— Мир.

— Шашлык?

— Давай.

Я глянула ему в глаза — в тёмные, яркие глаза, которые улыбались так тепло, что я растаяла, забыла нафиг про сегодняшние откровения и выдохнула в его плечо:

— Кузя, мне вредно так много спать, честное слово!

— Да, ты что-то психанула, мать, — фыркнул он, целуя моё лицо. — Это приближается знаменитый ПМС? Мне запасаться тазиком, чтобы прятаться под него?

— Да ну тебя, — я уткнулась лбом ему в плечо и пробурчала: — У меня не бывает ПМСов…

— Ну, значит, ты беременна, — бросил Кузя.

— Шуточки у тебя! — я шлёпнула его по руке. — Сплюнь!

— Почему это? — он снова занялся шашлыками и сказал спокойно: — Я хочу иметь с тобой детей.

— Вот так сразу? И даже пожить для себя не хочется? — подколола я его, с ужасом прислушиваясь к себе. Неужели я и правда…

— Пожили уже. Пора думать о маленьких Кузьминых, которых я оставлю после себя.

— И о маленьких Глинских! — сказала я из чистой вредности. Кузя помотал головой в сторону моих братьев:

— Вон они оставят маленьких Глинских. А мы с тобой — Кузьминых.

Он усмехнулся и добавил:

— Представляешь, я никогда не хотел детей со своими бывшими.

— Ты был моложе и глупее, — рассмеялась я.

— Фигушки. Я всегда был умный! Просто, разводясь, думал: «Боже, какое счастье, что у нас нет детей!» А теперь… В общем, я хочу. Девочку и мальчика, как минимум.

— Ты не нормальный мужик.

Я подошла сзади и обняла его. Кузя боднулся:

— У меня шампуры в руках!

— Пф, мне не страшно!

— Точно? — он повернулся ко мне со зверской рожей, шампуры наперевес, и я не выдержала, расхохоталась:

— Видел бы ты своё лицо!

— Ангельское…

— Маньяк.

— Потому что голодный.

— Проглот.

— Если я прав, скоро ты будешь проглотом.