Золотая клетка. Сад (СИ) - "Yueda" - Страница 23

Я ожидал чего-то ещё. Ну хоть чего-нибудь. Но он… Он ничего не говорит, не ставит условий. Это так странно, непривычно, что сбивает с толку. Я чувствую, как теряю те крошечные позиции, которые у меня были.

— И-и… — тяну я. — И что мне теперь делать?

— Что хочешь, Ярик, — пожимает плечами он. — Можешь позаниматься в зале, можешь поплавать в бассейне, но я бы предложил отдохнуть и хорошенько выспаться. С завтрашнего дня у тебя начинается работа. Да, ты такое любишь, но любой труд требует сил.

Так. Вот здесь ещё один момент, который завис. Который нужно прояснить.

— Квартира, — собираюсь я с мыслями. — Ты мне её вернул. И теперь я могу туда уехать. Так?

— Нет, — качает головой Дамир.

Ну вот! Вот оно! Ну не можешь же ты, скотина, без условий своих проклятых!

— Это почему же? — прищуриваюсь я, чувствуя, что накаляюсь. Но пока держусь.

Дамир вздыхает.

— Маленький, я уже неоднократно объяснял — там не безопасно. Да, ты под охраной, но не нужно усложнять задачу телохранителям. Кто-то может навредить мне через тебя, попытавшись похитить или даже убить. Я хочу, чтобы ты знал об этом, Ярик. И помнил.

Эти простые скупые слова свинцовыми каплями падают на плечи. Отрезвляют окончательно.

Повязаны. Мы с ним повязаны. Меня никто не спрашивал хочу ли я, но отступать уже некуда. Я на доске. И путь мне только вперёд. И держаться поближе к его металлической шкуре. Иначе убьют другие хищные твари. И дело уже не в моей какой-то сомнительной ценности. Не в том, что я кого-то заинтересовал. Нет. Дело уже в нём — в Дамире. В том, что мы повязаны. И я его слабая точка.

Я!

Захотят ударить по нему — будут бить по мне. Станут рвать слабое звено.

Поэтому-то Дамир всех, кто ему дорог, при себе держит. Поближе к непрошибаемой шкуре. Чем ближе к шкуре, тем сильнее защита. И тем сильней будут бить стервятники, если надумаешь отойти хоть на шаг.

И поэтому я здесь — в его логове, в пещере драконьей.

Чувствую, что всё моё полыхание гаснет. Я снова маленький и растерянный, а мир снова сжимается вокруг меня металлической решёткой. Как тогда, в том давешнем разговоре с мамой, когда она силком вернула меня с небес на землю.

Мне не побороть эти обстоятельства, не проигнорировать. А буду и дальше валять дурака — наврежу и себе, и ему.

Ему…

Вот он. Стоит. Смотрит. Ждёт.

Большой, сильный, зубастый, бронёй обросший. Только и в его броне есть прореха. И эту прореху сделал я.

Я.

Я его слабое место.

Я стал им. Не знаю, почему, но стал. И мне это уже не изменить. Не знаю, как так вышло, не знаю, что я тогда делал. И что мне делать сейчас тоже не знаю. Я не хотел!

А он? Он хотел?

Вот этот толстошкурый мужик, делец, мафиозник, о любви в последний раз слышавший в далёком детстве, — хотел ли он найти своё слабое место? Вскрыть его?

Да нихера подобного!

Лишиться неуязвимости — какой дурак это захочет? Вот и он не хотел.

Только всё равно вляпался. И ничего другого не придумал, как к себе силком притащить. В пещерку.

Здесь надёжно, здесь защита. Здесь никто не тронет этого балбеса без царя в башке. Меня то есть.

Эк я себя ласково! Балбес. Не долбоёб. Хотя ж знаю, что долбоёб каких поискать. Таких ещё, кажется, сказочными называют. Ага. Сказочный долбоёб — моё второе имя.

Но для него я «солнышко», «Ярик», «маленький»…

Пиздец. Просто охуительнейший пиздец какой-то.

Почему? Почему мне от этого так… странно? Так не по себе. Именно от понимания, что я ему дорог. Именно от этого! Не от того, что повязаны или ещё от чего. Именно от чувств его. Они наваливаются на меня тоннами воды, и я не знаю, смогу ли выдержать, вынести, смогу ли дышать под этой толщей. Я как будто бы тону. Я уже на дне. Он утащил меня, и мне не всплыть.

Так.

Всё. Стоп! Хватит долбаной лирики. Не хочу об этом думать. О другом надо. О насущном, блядь!

— Значит, не могу я на квартиру вернуться. Понятно… — шепчу я. — И… Что теперь?

Дамир хмурится и скрещивает руки.

— Я конечно, предпочёл бы, чтобы ты остался здесь, — медленно выговаривает он. — Но если тебя этот вариант так сильно напрягает, то я могу организовать тебе здесь отдельную квартиру.

— Нет! — сразу выпаливаю я.

Квартиру! Здесь! В этой пафосной хоромине! Боюсь представить сколько тут один метр, бля, стоит. Да и выселять же кого-то понадобится, чтобы квартиру «организовать». Так что нет!

— Не нужно ничего организовывать, — говорю я, понимая, что выбора-то у меня и нет особо.

Раз в свою «ненадёжную» квартиру мне нельзя, а от других «организованных» я отказываюсь, то получается, что остаюсь здесь.

Выдыхаю. Сверлю Дамира глазами. А он, зараза такая, спокойный весь из себя. А чего ему спокойным-то не быть? Я вот он, перед ним, всё понял-осознал, никуда поэтому не рыпаюсь. Я ж хороший мальчик, я ж не хочу никого под удар подставлять. Даже такую крокодилью сволоту.

Хочется заорать и в морду ему вцепиться. Но я не ору. И уж тем более не цепляюсь ни во что. Только кулаки ещё сильнее стискиваю.

Заебись!

Впереди мне светит один сплошной охуительный заебись. Рядом с этим вот. В одной квартире. Убиться. Я точно на это иду? Вот прям точно? Что-то там в кафешке всё по-другому мне вырисовывалось. И сейчас я себя совершенно победителем не чувствую. Скорее уж наоборот. Кажется, мной продолжают крутить и манипулировать, а я манипулируюсь и кручусь. Идиота кусок. Решил включить своё рациональное типа здравомыслие. Ха-ха. Здравомыслие, бля. Вот уж ни с этим мужиком мне своим здравомыслием тягаться. Глоткой лужёной могу потягаться, а здравомыслием — не-а. Не вышло оно у меня. Не моя сильная сторона. Хоть мозгов хватает понимать это.

М-да…

Шершавый ком напряжения застрял в глотке, и не проглотить его, не выплюнуть. Только ждать, когда эта зараза рассосётся.

Ждать. Нужно запастись терпением, выдержкой, здравомыслием, бля, и ждать. Хуй знает, чего, но ждать. И искать положительные моменты. Я ж ведь мастер отыскивать в дерьме «положительные моменты»!

Ну вот, например, Дамир обещал меня продвигать. И ничего не требовать взамен. Не приставать. Это ведь уже что-то? Да?

Наверное, да.

И он уже аж целых два дня не трогал меня руками! Вообще. Охуеть. Просто гигант выдержки.

Короче, ладно. Окей. Остаюсь здесь. Из спортивного интереса. Проверить насколько его хватит и сдержит ли слово.

* *

Тело, разгорячённое тренировкой и охлаждённое душем, поёт. Каждый мускул ощущает себя живым и буквально вибрирует, звенит. Того и гляди сам в голос запою.

Усмехаюсь и, накинув халат, выхожу из ванной. Проходя мимо спортзала, непроизвольно останавливаюсь возле распахнутой двери. Замираю, глядя на обнажённую спину Ярика, которая играет мускулами при каждом движении, глядя на острые лопатки, что ходят под влажной от бега кожей, на тёмные аккуратные родинки, что украшают спину. Я знаю — их четыре. Я все их помню. Пятую, самую соблазнительную, скрывают штаны. Она чуть ниже пояса, на левой ягодице, и очень хочется увидеть её. А ещё лучше поцеловать, облизать. Всего его облизать. Всего!

Ярик… Упрямый, своенравный, не умеющий сдерживать себя ни в чём. Он перестал запираться в своей обиде, внял голосу разума и всё же согласился: принял моё предложение. Принял мою помощь. А ещё он остаётся здесь. Добровольно. Маленький всё понял, и не хочет никого подвергать опасности. Пусть даже минимальной. Даже меня.

Губы растягиваются в лёгкой улыбке.

Солнышко… Ну до чего же он солнышко. Подойти, обнять, прижать его горячего, страстного, отзывчивого на ласку, отодвинуть влажные волосы и поцеловать шею. Первую родинку. Затем спуститься к лопаткам, прочертив языком дорожку, и поцеловать вторую родинку. Потом ниже на изгибе поясницы сразу два тёмных пятнышка. Облизать оба. Уделить каждому внимание. И, спустив спортивные штаны, в которые Ярик переоделся, наконец добраться до заветной пятой. Сперва поцеловать её легко и нежно, потом облизать, а после прикусить и ласкать языком, оставляя свой след, свою метку на этой дивной коже…