(не) читайте, это – для ёжиков! (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 11

- "Личинка и червь",- она хихикнула.- Пожалуй, ты мне нравишься, хомос.

- Недаром твои родичи служат утехой таким, как она, в их мире!- хмыкнула девица с глазами рептилии.

Кошка зашипела и замахнулась на неё, та пыхнула огнём из камней... Дева, сидевшая между ними, попыталась послужить миротворцем, но обожгла одну из зелёных веточек, кустившихся вокруг её плеч, о камень на плече девы-рептилии. За обожжённую вступилась другая девица, покрытая перьями – хлестнула рептилевидную по лицу. Та не стала терпеть такого произвола и попросту набросилась на деву-птицу... И в мгновение ока из разряженных манерных девиц, ловко орудующих деревянными ложечками, "невесты" превратились в озверевшую толпу дикарей. И тут будто кто-то запустил спрятанную под полом карусельку – наши сидения крутанулись вокруг стола на сто восемьдесят градусов. Теперь я оказалась сидящей лицом к королевской семье, подняла глаза на возвышение...

Странным образом, первым, кого увидела, был нe принцепс, нe сам "август", а Ээрикки. Он сидел через одно место от крайнего с золотым балдахином. Унизанные браслетами лапки напряжённо упёрты в стол. Мордочка повёрнута в сторону стола невест, а очень далёкий от одобрения взгляд устремлён на меня. Как будто в потасовке виновата я, и в том, что так случится, он ничуть не сомневался с самого начала. Увернувшись от чьего-то хвоста – метили не в меня, а в крылатое чудо с ногами гиппогрифа – я всё же скользнула взглядом по сидящим под золотыми балдахинами. Один – крупный мрачного вида ёж, наверное, правитель. Рядом – ёжик помельче со светлыми, почти белыми колючками. Неужели ежиха, да ещё и блондинка? Третьим сидел... принцепс. Со светлыми колючками и светлой шёрсткой – видимо, в мать, кругленький, пухленький, со вздёрнутым розовым носом и розовыми ушками... Я даже растерялась – неужели за его сердце и унизанную драгоценностями лапку мы здесь боремся?.. А где же брутальный самец, как в драконовской книжице, при виде которого у героини "поджимались пальцы на ногах" – мысленно хихикнула, вспомнив это идиотское выражение. Принцепс, не считая того, что был ёжиком, на самца, да ещё и брутального совсем не тянул. Но, самое обескураживающее – его розовая мордочка была повёрнута именно ко мне. Может, потому что я была единственной, кто не катался по полу, пытаясь выдернуть клок шерсти или перьев из загривка соперницы? А, может, тоже не сомневался, что во всём виновата я... Тем временем несколько ушастых ёжиков разняли передравшихся невест, ёжик в зелёном жилетике попросил прощения неизвестно у кого и объявил, что завтрак продолжается. Невесты, слегка помятые, обменивались взглядами, каким бы позавидовал любой маньяк, а некоторые очень недобро косились на меня – особенно когтистая дева в многоглазой маске. Поймав мой взгляд, она очертила остриём когтя окружность на столе и вонзила в неё коготь по самое основание. Я не привыкла игнорировать оскорбления. Приложив ко рту кулак, шумно "выдула" из пятерни средний палец. А потом, чтобы у заносчивой мерзавки не осталось никаких сомнений в серьёзности моего оскорбления, ещё и "выкрутила" его из пятерни на левой руке, поворачивая правой ручку воображаемой шарманки. Откуда-то сбоку донеслось сдержанное хихиканье девы-кошки. Зато глаза оскорблённого мною "земляного червя" закачались на "перьях", как трава в поле. Зашипев, девица раскрошила когтями край стола и едва не полоснула по мордочке подскочившего к ней ушастика, видимо, намеревавшегося просить её удержаться от порчи казёного имущества. Ёжик явно растерялся, когда когтистая лапа "красотки" метнулась к нему и, описав кривую дугу, резко опустилась, но тут же снова принял невозмутимый вид.

- Прошу прощения, домина. Испытание силы и ловкости назначено не на сегодня и будет проходить не за завтраком. Сегодня вы – гостьи за столом нашего досточтимого принцепса.

При упоминании принцепса глаза девицы прикрылись. Отвернувшись от ушастика, она накрыла искрошенный край парчой и попыталась соскрести со дна тарелки остатки лимонной гадости. Кстати, я к своей так и не притронулась – чья-то дружественная рука опрокинула содержимое моей тарелки на пол.

- Вторую смену блюд сейчас принесут,- добавил ушастик и затопал прочь.

Вторая, третья, четвёртая... Всего блюда сменились пять раз. За столом невест царила гробовая тишина, "красавицы" даже избегали друг на друга смотреть. Но я разглядывала их – украдкой, чтобы ненароком не вызвать новую бурю. Русалка с водяным пузырём вокруг лица, когтистый василиск с дюжиной глаз, дева-кошка, дева-птица, дева-"капустница", крылатая дева с ногами гиппогрифа, вампир, чьих придворных я якобы утопила, дева в черно-жёлтом наряде, выпускающая огонь из камней, дева с телом будто покрытым корой дерева – она обожглась об огненный камень соседки по столу, "херумвичик" с копытцами Бэмби, дева с гривой изумрудных волос с вплетёнными в них цветами и листьями по всему телу – кажется, она вела себя спокойнее остальных, и… я. А на возвышении – семейство царственных ёжиков и "Цербер" в лице Ээрикки. Только представить, что придётся от него выслушать! И я не ошиблась…

Глава 7

Как только ушастик в зелёном жилетике объявил об окончании трапезы, невесты, словно по команде, поднялись из-за стола и дружно поклонились. Я запоздало последовала их примеру, чувствуя себя Д'Артаньяном, не принятым в мушкетёры. Причина вышколенности невест стала ясна минутой позже, когда в зал вплыла "надсмотрщица" – домина Чидике. Ей девы поклонились ещё ниже. Я осталась стоять с гордо поднятой головой и приветливо махнула рукой, увидев шёлковые одежды Конана, маячившие за тяжёлым бархатом Чидике – мой "надсмотрщик" вошёл в зал следом. Чидике величаво прошествовала к возвышению, присела в реверансе с видом, будто делает августейшим особам огромное одолжение, и повернулась к притихшим невестам. Тогда девушки, слаженно, будто репетировали это сотню раз, одна за другой двинулись к выходу. Причём, каждая останавливалась напротив возвышения с балдахинами, приседала в глубоком реверансе и, насколько могла тоненько, пищала:

- Ave, augusti! Gratias ago, princeps meo![1]

После чего разворачивалась и семенила к двери. Я растерянно глянула на Конана, но он только чуть заметно кивнул и улыбнулся. Невесты породолжали своё паломничество к возвышению: третья, четвёртая, пятая... И я занервничала. Нужно сделать, как они? Тоже выйти, поклониться... Шестая, седьмая, восьмая... Хотя бы запомнить, что они говорят... А, может, просто выйти молча? Я ведь – хомос, какой с меня спрос? Девятая, десятая, одиннадцатая... Моя очередь! Вдруг вспомнилось недавнее "выступление" перед переполненной студентами аудиторией – я защищала реферат. Всегда ненавидела публичные "обращения", а тут ещё обращаться пришлось на немецком – языке, которым владела далеко не в совершенстве. В общем, голос, когда произносила тему реферата, дрожал, как заячий хвост, а колени подгибались так, что в самый раз было пуститься в присядку... И зачем только я вспомнила это сейчас?! Вот и возвышение – сама не заметила, как к нему подошла, мордочки августейших ёжиков и почти панический взгляд Ээрикки... и во мне шевельнулась злость. Этот увешанный драгоценностями кактус будто не сомневается в моём провале, хотя речь идёт о простом реверансе и благодарности за еду. А ведь я даже учила латынь… когда-то. И уж точно смогу произнести что-нибудь подходящее случаю! Краем глаза видела, как Конан снова ободряюще кивнул и легко взмахнул рукавами. И тогда я лучезарно улыбнулась, присела в реверансе и на одном дыхании выдала:

- Ave Caesar, morituri te salutant![2]

В то же мгновение лепестки, прикрывавшие мои плечи, "вспорхнули", словно бабочки, и закружились вокруг. Я вдруг осознала, что изрекла, кажется, покраснела, развернулась и ходко направилась к двери. Лепестки шлейфом устремились за мной – часть их так и осталась в "Зале Живота", когда дверь за мной захлопнулась. Выражаясь языком моего любимого профессора, "Вот это faux pas[3]!". Хотя... пожалуй, теперь меня отсеют точно.