Путешествие Одиссея (СИ) - "tapatunya" - Страница 3

— Что бы это значило?

— Что, возможно, вам не только действовать, но и думать лучше крайне осторожно.

— О дивный новый мир, — пробормотал Одиссей иронично.

— Повежливее, юноша. Лучшие умы вселенной работали над этими корректорами. Это настоящий прорыв в кодексе человеческих ценностей. Куда лучше десяти заповедей.

— Ваш прорыв в кодексе человеческих ценностей несколько сбоит, профессор, — заметил Одиссей, разглядывая подсохшую желтоватую лужицу.

— Это невозможно, — резко ответил Архи Гуд. — Это означало бы крах системы. Конец света. Апокалипсис.

— Никто не любит апокалипсисов, — пробормотал Одиссей, сбитый с толку этой вспышкой старческого гнева.

— Что же, — Гортензия Робинс встала, — пока идут следственные действия, крайне не рекомендую вам покидать станцию.

Вот саркастичная сучка.Одиссей, проникнувшись ролью добровольного помощника следствия, вызвался проводником по планете.Нуналуна категорически отказалась выходить на дежурство, и её взгляд то и дело возвращался к желтоватой лужице, оставшейся после Нокса. Коротко кивнув, Раф согласился заменить Одиссея на заправке.

Мегера выглядела еще больше постаревшей и обеспокоенной.

Тревожные, по-старчески блеклые глаза суетливо метались между Архи Гудом и офицером Робинс, как будто она ежесекундно ожидала новых неприятностей.

На угрюмом лице Рафа традиционно не выражалось ничего.

Браслет Одиссея, еще не успевшего сдать дежурство, снова завибрировал.

— Станция НЗ-115-Р, — послышался усталый голос, — это система исполнения наказаний. Прошу дать терминал для посадки.

Два корабля за одно утро, вот чудо из чудес.

— Второй терминал, — ответил Одиссей, гадая, что привело сюда этих.

Сначала появился невысокий, крепко сбитый мужчина, исподлобья и несколько угрожающе разглядывающий тех, кто собрался у входа в терминал. Из-за его спины выступила худенькая измученная женщина с грудным ребенком на руках. К её бокам жались еще двое детенышей. Одиссей решил, что им не больше трех лет.

— Дежурный Блок? — сотрудница системы исполнения наказаний вошла на заправку последней. — Это новый сотрудник станции, который прибыл взамен умершего Ноксиэля Барнабау.

— Быстро вы, — изумился Одиссей.

Нуналуна, помнится, появилась только через пару недель после смерти Брадобрея.

Не сказать, что они тут были загружены работой по самые гланды.

— Меня зовут Агава, — сказал крепыш, — а это моя жена Кора.

И охота ему было тащить сюда всё семейство.

Теоретически родственники могли как навещать осужденных, так и жить вместе с ними. Просто такое почти не практиковалось. Родители Нуналуны, например, не то что не навещали её, а даже не лайкали её постов и фотографий. Дети Мегеры объявили её внукам, что их бабушка умерла. Папаша иногда звонил Одиссею, но исключительно по пьяни, и все его разговоры сводились к тому, что неблагодарный паршивец отобрал у родителя такой ценный корабль.

А этот мудак прибыл на каторгу не только с женой, но еще и с потомством.

Додумать эту мысль Одиссей не успел, потому что вдруг понял, что руки Агавы свободны.

Браслет был на руке Коры, крепко прижимающей к груди живой сверток.

— Кора Артезиан, — объявила сотрудница системы, — непреднамеренное убийство.

— Добро пожаловать, детка, — растроганно сказала Мегера, едва ли не с вожделением разглядывая ношу Коры.

У неё блестели от жадности глаза — дети, пусть и чужие, могли принести утешение, даже если ты находишься в такой заднице, как эта.Мегере категорически не повезло с характером. Он у неё был вспыльчивый, жестокий. Слепая ярость, поднимавшаяся из глубин этой тщедушного тельца, превращала женщину в карающее орудие. Три непреднамеренных убийства — и каждый раз она так тщательно заметала следы, что никто и предположить не мог, что эта интеллигентная дамочка способна на скорую расправу. Приходя в себя, Мегера искренне раскаивалась и ужасалась, что не мешало ей хоронить пострадавших в ближайшем лесочке, а потом творчески сочинять себе алиби.Корректоры особо тяжело давили на неё, и не раз и не два Одиссей видел, как старушку буквально скручивало пополам, и потом она несколько дней лежала пластом, страдая от мигреней. Особенно часто это случалось, когда Одиссей был подростком и выводил из душевного равновесия всю планету. Кроме Нокса.

Нокс никогда ни на кого не злился.

С годами приступы ярости у Мегеры происходили все реже и реже, но, если бы Одиссей отвечал за сохранность этих детей, он бы в жизни не отдал их в её жилистые руки.

Однако она так потянулась к Коре, что та после недолгого колебания передала ей сверток.

Агава вышел на крыльцо станции, мрачно разглядывая окрестности.

— Не больно-то жизнерадостно, — заметила Нуналуна.

— Ну, — ответил тот подавленно, — никто же не ожидал, что это будут райские кущи. Я планирую открыть здесь ремонтную мастерскую. Сервисное обслуживание для кораблей, прибывающих на заправку.

— Для всех трех в год? Не думаю, что стоит рассчитывать на быструю прибыль, — ответил Одиссей.

Гортензия Робинс кашлянула.

— Мистер Блок, у нас с вами еще много дел.

— Точно, — он сбежал вниз по ступенькам. — Откуда вы собираетесь начать обыск?

— Общежитие.

Одиссей едва заметно поморщился.

Он никогда не заходил туда, и это было почти единственной его возможностью проявлять уважение к личным границам остальных каторжан.

— Не думаю, что это имеет смысл, — только и сказал он, показывая Гортензии дорогу.

— А где бы вы спрятали орудие убийства, мистер Блок?

— Скинул бы его в озеро. Это единственное подходящее для подобных целей место.

Нуналуна, следовавшая за ними, хмыкнула.

— А я бы, — сказала она, — бросила его в топливный резервуар. Вот уж точно никто в жизни не найдет.

— Или можно закопать в лесочке.

— Ага.

— Коллективный сговор, господа? — уточнила Гортензия.

— А что вы сделаете, если убийцей окажется кто-то из нас? — спросила Нуналуна. — Отправите его на каторгу?

— Что значит «если»? Убийца один из вас, — твердо ответила Гортензия.

— Полегче, офицер. Не перекладывайте с больной головы на здоровую. Наши браслеты в полной исправности.

— Чем из инвентаря станции можно было пропороть живот?

Одиссей задумался.

У них и в самом деле не было ничего столь острого и большого.

— Обычным ножом? — предположил он.

— Нужно достаточно длинное лезвие. Впрочем, подробности будут после вскрытия.

— Вы и вскрытие умеете проводить, Гортензия?

— Офицер Робинс, пожалуйста. Конечно. Я тут сама себе оркестр.

Когда Нуналуна и офицер Робинс скрылись в общежитии, Одиссей остался их ждать у входа.

Мегера сопровождала Артезианов.

Надсадно заскрипели шлюзы, выпуская на волю корабль службы наказаний.

Одиссей еще не дожевал и не проглотил осознание того, что теперь на их станции будут дети.

Определенно, это очень шумные и неугомонные существа.

Хорошо это или плохо?

Всякий заключенный привыкает к своим кандалам. Вот и Одиссей привык к размеренному течению жизни их станции.

Ничто не предвещало здесь появления маленьких детей.

Никто из них не мог убить Нокса.

Но детеныши появились, а Нокс — ровно наоборот.

Орудие убийства Нокса нашлось в комнате Нокса.

Это был длинный шпатель, именно им Одиссей обычно очищал стены третьего терминала от плесени и моллюсков, которые так и норовили там зародиться.

Стальная пластина оказалась очень остро наточенной, чего прежде Одиссей за шпателем не наблюдал. Это, кажется, исключало из списка убийц Мегеру — уж она-то точно никогда не готовилась заранее.

Зато у Нокса, было нечто похожее на точильник. Он частенько ходил по станции с набором инструментов, что-то без устали починяя.

По здравому размышлению Одиссей склонялся к тому, что единственной, кто мог убить Нокса, была Нуналуна. Ни разу он не спросил её, для чего она смастерила самодельное взрывное устройство и разместила его посреди торгового центра. Все равно не существовало в мире ни единой причины, которая бы уместилась в морально-нравственных рамках Одиссея.