Борьба испанцев с маврами и завоевание Гренады - Тур Евгения - Страница 10

Опасная была эта дорога. Часто слышались им набаты горевших деревень, звуки труб и литавр испанского войска. Спасаясь от него, они скрывались в чаще кустарников или в глубоких руслах иссякших потоков; часто проезжали они мимо тех мест, где недавно происходил бой, и видели трупы убитых маврских рыцарей, плававших в потоках крови. Кровь струилась со скал и красила их в пурпуровую краску. Амет-эль-Сегри едва не потерял рассудка от гнева и скорби, при виде самых храбрых рыцарей, лежавших бездыханно. Иногда из ущелий выходили Мавры, бросившие оружие и латы, оставившие своих коней, чтобы скрыться удобнее от преследования испанцев. Они присоединялись молча к небольшому отряду Амет-эль Сегри, который достиг, наконец, до крепости Ранда и вошел в нее с поникшею от горести и стыда головой.

Королева Изабелла и Фердинанд осыпали милостями маркиза Кадикского и Пуэрто Корреро. Королева между прочими подарками послала жене его свое собственное великолепное королевское парчовое платье, с дозволением надевать его каждый год в день годовщины этого сражения, названного сражением при Лопере.

Маркиз Кадикский, питая непримиримую ненависть к Маврам, решился предпринять против них новый поход и захватить крепость Саару, взятую два года назад Мулеем. Ночью он подошел к ней, внезапно хитростью вызвал маврский гарнизон из города, окружил его и после горячей схватки вошел в крепость. Застигнутые врасплох Мавры отступили в замок и дрались в нем отчаянно, но были задавлены, и Саара опять возвращена была Испании. Король и королева чрезвычайно обрадовались этому новому успеху и дали маркизу Кадикскому титул герцога Кадикского и маркиза Саарского. Но этот воин столь уважал свое прежнее прославленное им имя, что по-прежнему продолжал подписываться маркизом Кадикским, почему и мы будем называть его этим именем.

Между тем граф Тендалья начальствовал в Аламе и постоянно делал набеги на земли Мавров, так что поселяне не могли отойти за пять верст от Гренады, не могли пахать земель своих, не рискуя быть убитыми или взятыми в плен. В Гренаде поднялся всеобщий ропот. Старый Мулей выслал отряды конницы, которая подошла к Аламе и сторожила ее, так что ни единому Испанцу нельзя было показаться за ворота крепости. Однажды ночью жители Аламы были пробуждены среди ночи оглушительным взрывом, который потряс в основании стены крепости и домов. Гарнизон взялся за оружие, но оказалось, что неприятеля не было. Постоянные дожди подмыли стены, и они рухнули. Граф Тендалья понял, какая грозила опасность, если бы Мавры заметили падение стен. Он прибег к хитрости и приказал закрыть упавшие стены большим полотном, на котором были намалеваны укрепления, а за этим полотном поставил работников, которые день и ночь работали и возвели новые стены. Маврская конница не могла подходить близко в городу и издали не могла заметить, что то была декорация. Чрез несколько дней стены крепости были исправлены.

Но тут случилась другая беда. У графа не было денег; он не мог платить жалованья солдатам, которые голодали и стали громко роптать. Тогда граф взял небольшие куски бумаги, означил на них суммы денег, подписал их своим именем и раздал солдатам. Он приказал купцам выдавать за эти бумаги все нужное солдатам, обещая позднее заплатить золотом за эти бумаги. Купцы и народ безусловно верили подписи и обещаниям графа и принимали бумаги безо всяких опасений. Позднее граф, верный слову своему, уплатил все сполна: то был первый опыт того способа платежа, который теперь принят везде и известен под именем ассигнаций.

В 1484 году город Антекверра вооружился и множество рыцарей вышли из него, предводительствуя войсками, и пошли походом на земли окружающие Гренаду. Королева Изабелла, заботясь о войске, послала за ним врачей, снабдив их лекарствами, палатками, постелями, словом — всем что могло облегчить страдания больных и раненых.

Дон Алонзо д’Агвилар, маркиз Кадикский, Гонзальв Кордуанский, впоследствии столь прославившийся своими военными подвигами, герцог Медина-Сидония и многие другие со своими вассалами предводительствовали войсками испанскими. Ужасно было зрелище маврских земель при этом новом вторжении. Ночью черные клубы дыма застилали долины и летели по омраченному небу; зарево пожаров освещало окрестности Гренады; вопли женщин и плач детей неслись отовсюду. Войско испанское дошло до Малаги, и пока одна часть его обложила этот город, другая опустошала и грабила окрестности. Богатые, изумрудные долины, плодоносные поля, очаровательные миртовые и померанцевые рощи были опустошены и истреблены. Сорок дней испанские войска жгли, грабили, убивали или брали в плен жителей и ушли назад, отягченные добычей. Весной король Фердинанд, запасшись артиллерией, опять пошел войной на маврские крепости. Они не устояли против пушек. Стены разрушались и валились при стоне обезумевших от ужаса жителей; женщины потеряли всякое самообладание; они толпой собирались пред домами алькадов и требовали немедленной сдачи. Самые неприступные до тех пор крепости были взяты. Мавры, сражавшиеся до тех пор с необычайною храбростию, терпевшие голод и жажду безропотно и стойко, пали духом при виде, как стены их падали от разрушительных машин, оглушавших их залпами. Они поняли, что всякое сопротивление напрасно. Гордая душа Мулея не вынесла стольких поражений — он просил пощады и мира, соглашаясь платить дань и признать себя вассалом испанского короля, но было уже поздно. Фердинанд не хотел ничего слышать — его цель была одна: взять Гренаду. Он поставил гарнизоны во взятых городах, и приказал всем военачальникам своим поддерживать Боабдиля в его притязаниях и распрях с отцом. Опустошив две большие деревни у самых ворот Гренады и оставив гарнизоны в центре Гренадского королевства, Фердинанд воротился во главе войска в Кордову, где был принят с почестями и восторгом.

Боабдиль Злосчастный поселился, как мы уже сказали, в приморском городе Альмерии. Он только прозывался королем, ибо в сущности у него не было ни денег, ни войска, и он вполне зависел от короля и королевы испанских. Он жал в бездействии, окруженный малочисленною свитой. Мать его Аиха силилась пробудить в нем дух бодрый.

— Только малодушные ожидают, чтобы счастие воротилось, — говорила она, — сильные действуют. Сделай отважный шаг, чтобы завоевать трон гренадский или потерять и этот презренный трон свой в Альмерии!

Но Боабдиль не мог решиться, и скоро предсказания его матери исполнились.

Мулей, убитый несчастиями, ослеп; брат его Абдалла, прозванный Эль-Сагал, что значит доблестный, тот самый, под предводительством которого Мавры избили испанское войско в горах Малаги, принял начальство над войсками и решился покончить с Боабдилем. Он с многочисленною конницей появился внезапно пред Альмерией. Она отворила ему ворота и приняла его с восклицаниями радости: он вошел во дворец, но напрасно искал Боабдиля. Он нашел только Аиху, ее меньшого сына, маленького Бен-Аахета, одного храброго воина из племени Абенсерагов и небольшую, его окружавшую, свиту.

— Где Боабдиль? — воскликнул Эль-Сагал, — где этот изменник?

— Я знаю только одного изменника, — отвечала ему Аиха, — это ты, и я надеюсь, что сын мой, который теперь в безопасности, отмстит тебе.

Разъяренный Эль-Сагал убил отрока Бен-Аахета и приказал убить Абенсерага и всю свиту Аихи, а ее увел с собою.

Между тем Боабдиль спасался на быстром коне и мчался в горы. Напрасно преследовали его воины Эль-Сагала — их кони были измучены, а конь Боабдиля был свеж, бодр и чистокровный скакун. Не колеблясь, Боабдиль бежал в Кордову, к непримиримым врагам своего народа и своей религии. Когда же в своем бегстве он увидел опустошенные войной поля, рощи и луга своей родины, увидел сожженные деревни и повсеместное опустошение, он ударил себя в грудь и воскликнул:

— Да будет проклят день моего рождения! Назван я злосчастным, и злосчастный я есмь!

Он въехал в Кордову со свитой в 40 человек; король и королева находились тогда в отсутствии, но рыцари андалузские приняли его с соболезнованием и учтивостию.