Мой далекий близкий (СИ) - Николаева Юлия Николаевна - Страница 35

— В смысле? — не сразу доходит до меня. Отец пожимает плечами.

— Всякое бывает. Главное, знать, куда обращаться. И родители потеряют работу. А сейчас так трудно устроиться на новую… Особенно, когда перекрыт кислород. Как считаешь, Влад?

Внутри нарастает тяжелое чувство, я снова сжимаю кулаки, пытаясь сдержаться, потому что сейчас готов его ударить. И даже не пожалею об этом.

— Не смей, — говорю зло.

Отец встает и отвечает, глядя на меня свысока:

— Посмею, Влад. Я растил тебя, чтобы ты стал по мою правую руку, а не тек мозгами от маленькой шлюшки без гроша за душой. Если не можешь думать рационально, я подумаю за тебя. Завтра ты бросаешь свою Асю, а через четыре дня мы летим в Лондон. Нет? Значит, вся семейка твоей возлюбленной пусть готовится идти по миру.

Он выходит, оставляя меня одного. Я стою, глядя в пространство перед собой, а потом снова начинаю бить по шкафу. Боль не отрезвляет, не дает облегчения, и только когда проламываю дверцу, немного остываю. Костяшки саднит, глаза застилает пот, я тяжело дышу, чувствуя, что готов задохнуться. Потому что оказываюсь в тупике. И не вижу выхода.

Я уезжаю к другу. Тянет в Комарово, но я должен все осмыслить в одиночестве. Знаю, что если увижу глаза Аси, то просто не смогу ничего сделать.

Пью виски, пытаясь найти выход из этого лабиринта, и нихуя не нахожу. Не сплю всю ночь, а утром понимаю, что должен выполнить условие отца. Ради Аси и ее семьи. Только не рассказывать ей правду, потому что знаю: она меня не отпустит, а я не смогу уйти. А рисковать ее судьбой я не имею права.

Я думаю о том, чтобы вовсе не ехать больше в Комарово. Отключить телефон, в конце концов, она поймет, что я ее бросил. И далекий голос внутри шепчет: и может, тогда у вас еще будет шанс. Вдруг я пропал по какой-то причине? Заболел? Попал в аварию? Внезапно уехал? А потом сбегу от отца и вернусь…

А он ее уничтожит.

Нет, я должен с ней порвать. Чтобы у меня самого не было соблазна вернуться. Она должна меня возненавидеть.

И тогда в голове рождается план. Я трахну ее доступную подругу Ритку. Она болтлива, и об этом узнают все. Ася не простит мне измены, а гордость не позволит ей прийти разбираться. И все точно будет кончено.

Мне везет, я цепляю Ритку у Комаровского магазина и везу к себе. Делаю недвусмысленные намеки, и если в начале она недоверчиво смотрит, то когда я кладу ей руку на колено и веду вверх, только усмехается. Садится удобней и немного раздвигает ноги. Мне так противно, что руку жжет, словно кожа слезла с ладони, и я веду по бедру, испытывая чудовищную мерзость.

Девушка меня совсем не возбуждает, хотя я и пытаюсь как-то отключиться и настроиться на процесс. Завожу ее домой и тащу в гостиную. Упав в кресло, стягиваю джинсы с трусами и делаю приглашающий жест.

Ритка усмехается, но послушно садится на колени. Я дергаюсь от ее касания, и вовсе не от удовольствия. Борюсь с желанием вьебать ей так, чтобы она отлетела в другую сторону комнаты. Не только потому, что она мне противна, но и потому, что она такая тварь, что предает свою подругу ради случайного секса с парнем. Да и какие они подруги? Ася чище их всех в тысячи раз.

Ритка берет мой член в рот и начинает сосать, двигая в такт рукой. Я закрываю глаза, пытаясь хоть как-то расслабиться. Выходит так себе, в голове какая-то дикая херня. А потом… Я чувствую ее присутствие. Хер знает как, но просто понимаю: Ася здесь. И резко распахнув глаза, смотрю вперед. Сердце падает вниз, я толкаю Ритку скорее инстинктивно. Потому что не хочу, чтобы Ася на это смотрела. Она не должна была здесь появиться. Она должна была просто узнать потом.



Я спешно натягиваю джинсы, пуговица с молнией, механические действия спасают от того, чтобы не броситься прямо сейчас к Асе. Не упасть перед ней на колени и вымаливать прощение. Я ловлю в ее взгляде такую боль, что внутри все начинает разъедать. Прячу руки в карманы, сжимая их в кулаки. Держись, Влад, отступать поздно.

Смотрю на нее, и мне становится страшно: потому что я ясно вижу, как боль отходит назад, а в глазах девушки появляется тупая пустота. И понимаю: я только что ее сломал. Одним щелчком рассыпал на мелкие куски, которые, возможно, никто не сможет собрать. И уж точно не я. Потому что в ее жизни мне больше никогда не будет места.

Я перевёл взгляд на лежащую на моем плече Асю и зарылся носом в ее волосы. Вспомнились ее слова в гостиной. Ты меня не любишь. Ты любишь другую.

Я закрыл глаза. Все это слишком сложно.

Тогда, в двадцать один, я заставил себя забыть Асю. Это было непросто. Я с кровью вырывал любое воспоминание о ней, любое напоминание. Выкинул вещи, которые носил в Комарово, книги, которые она читала, лёжа в гамаке на веранде. А потом мы с отцом уехали в Англию. Дочка его партнера по бизнесу оказалась красивой пустоголовой куклой. Я трахнул ее в машине на третий день знакомства. А на пятый трахнул ее мачеху, которая оказалась старше падчерицы всего на четыре года. Мы прожили там три недели, и все это время я трахал их назло отцу, его бизнес-партнеру и самому себе. Потому что глядя на себя в зеркало, я уже не видел человека, только ничтожество, которое не смогло ничего сделать ради любимой женщины.

После окончания мной института мы семьей переехали в Лондон, я женился, занялся бизнесом и завёл себе несколько любовниц. Купил им квартиры, давал денег и трахал, не зная, то ли смеяться, то ли плакать от этой реальности.

Отец мной гордился, хвастался окружающим, выставлял меня везде вперед, словно я не человек, а трофейная статуэтка за победу в номинации “мои достижения в жизни”. А через три года родители подали на развод. Потому что отец решил жениться на молодой Лондонской бляди. Влюбился на старости лет. Я не смог этого простить. Ни унижения мамы, ни того, как легко он слопал мою жизнь ради своих целей, а теперь сам делал то, что мне было запрещено под предлогом запятнанной репутации и чести семьи.

Я его ударил, разбил холёное откормленное лицо, с которого вмиг слетело все напускное благочестие.

Поднявшись, он хотел ответить тем же, но так и замер с поднятым кулаком. Потому что видел: я способен его сейчас отметелить до кровавых соплей и выбитых зубов.

Через месяц я развёлся, и мы с матерью вернулись в Питер.

Начинать с нуля было тяжело, но фамилия отца помогала просто тем, что она у меня была. И за пять лет я выгреб из грязи в князи, обеспечив и себе, и матери хорошую жизнь.

А потом появилась Вика.



Я шевельнулась, просыпаясь, и тут же замерла, поняв, что лежу у Влада на плече. Чувствовала его дыхание в своих волосах и молчала, боясь открыть глаза.

— Проснулась? — шепнул он.

Вздохнув, я заставила себя подняться, но так и не успела сесть, потому что Влад притянул меня за руку обратно. Мы оказались лицом к лицу, я закусила губу, разглядывая его. Мне было просто хорошо. Да, я понимала, что конец неизбежен, но наверное, именно поэтому наслаждалась всем тем, что было сейчас.

Влад улыбнулся краем губ. А я взяла и поцеловала его в самый краешек. Он тут же нашёл мои губы своими, и я подалась ему навстречу, давая ласкать себя и отвечая тем же.

Конечно, мы увлеклись, и кончилось все предсказуемо. А потом был душ и завтрак, потому что я была зверски голодна. И я не стала одеваться, натянула только футболку, которую Влад мне дал в первый день. Готовила завтрак, напевая. А потом обожгла палец и вскрикнула.

— Что? — Влад, оказавшись рядом, тут же убежал, вернулся с виски. Полил мне на палец, а я вдруг почувствовала, как в воздухе разливается напряжение. Кинула взгляд на Влада, он хмурился. Отставив бутылку, потёр указательным и большим пальцем виски, потом свёл пальцы у переносицы.