Точка отсчета (СИ) - "miss Destinу" - Страница 9

— Отцом? — на душе слегка потеплело.

— Да, Астория ждет ребенка, — теперь невесомая тень улыбки коснулась и ее глаз. — Прости, что не сообщила тебе, я просто не успела, Драко написал мне об этом только три дня назад.

— Прими мои поздравления, — искренне сказал Северус. — Как его учеба?

— Все хорошо. Он делает успехи, через год защитит степень Мастера артефакторики. Но ведь ты хотел узнать не о Драко, правда?

— Да, — опомнился Снейп. — Что ты имела в виду, когда…

— Я объясню, — Нарцисса посмотрела на огонь. — Только сначала расскажи мне, что тебе самому известно о жизни Гарри?

Северус поморщился.

— Немного. Я видел его всего несколько раз. Он приходил ко мне в больницу, какого-то Мерлина решил, что должен извиниться. Затем явился домой, принес награду, которую выбил для меня у министра… как будто мне нужны были их побрякушки, — внутри что-то неприятно царапнуло. — После приходил еще пару раз, несчастный какой-то, потерянный. Я так и не понял, что ему от меня было нужно…

— Вот это я имела в виду, — грустно сказала Нарцисса. — Ты готов был помогать кому угодно — мне, Драко, даже Минерве с восстановлением Хогвартса, хоть и взял с нее слово, что об этом никто не узнает — но только не тому, кто нуждался в ней больше нас всех.

— Мы сейчас точно о Поттере говорим? — недоверчиво уточнил Снейп. — О Поттере, которого все население Британии готово было на руках носить? Вокруг которого была толпа друзей, прошедших с ним огонь и воду? И семейство Уизли, способное порвать за него любого? Это он нуждался в помощи кое-как оправданного Пожирателя?

— Кое-как… — повторила Нарцисса с таким выражением, что Северусу вдруг стало не по себе, и постучала пальцами по подлокотнику кресла. — А тебе ни разу не приходило в голову задуматься о том, как так вышло, что нас оправдали? Тебя — убийцу Альбуса Дамблдора, меня — предоставившую Темному Лорду свой дом, Драко — впустившего Пожирателей в Хогвартс? Тебя не было на судах, Северус, ты в то время лежал в больнице, а я была там. И я видела, чего стоило Гарри Поттеру наше помилование. Неужели ты думал, что министерство так легко возьмет и оправдает тех, чьи имена были в списках «темных» на первых строчках? Да они готовы были приговорить любого, кто хоть подумал о стороне Темного Лорда, не то что тех, кто за него сражался. Новому министру и его команде было жизненно необходимо устроить как можно больше громких процессов, украсить первые полосы газет внушительными списками фамилий «проигравших», забить Азкабан снизу до верху, чтобы хоть как-то успокоить общественность. Ты знаешь, какой закон они пытались пропихнуть, пользуясь возникшей после победы смутой?

Северус молча качнул головой, охваченный дурным предчувствием.

— Они хотели конфисковать имущество у семей тех, кто был на стороне Лорда, и передать сторонникам Дамблдора. Наложить на них ограничения на использование заклинаний, чуть сложнее «Люмоса» — на всех, женщин, детей, даже тех, кто не участвовал в войне напрямую, и обязать их каждый месяц проходить проверку Веритасерумом в министерстве на наличие «опасных для общества» идей. А последним пунктом шел запрет на обучение детей из таких семей в Хогвартсе.

— Бред какой-то, — хрипло выдохнул Снейп, не веря своим ушам. — Это же…

— Это не бред, Северус, — тихо сказала Нарцисса. — Это то самое «общее благо», которое ждало бы всех нас, если бы Поттер и его друзья не задавили эту светлую идею в зародыше. Они подняли такой шум, что я даже не представляю, как все это прошло мимо тебя. Поставили на уши прессу, привлекли на свою сторону профессоров Хогвартса, тех, кто остался от Ордена, и несколько влиятельных «светлых» семей. И в конце концов, общими усилиями им удалось отстоять свою позицию. Поттер произнес такую речь, что, клянусь тебе, я начала его уважать. Говорил о том, что считает такую инициативу бесчеловечной, что нельзя калечить жизни людей, которые виновны лишь в том, что испугались за свои семьи, что он сражался за Англию не для того, чтобы она превратилась в одну большую тюрьму… У министра просто не осталось выбора. Если бы он проигнорировал позицию главных защитников Хогвартса, общественность восстала бы уже против него. Однако было много и тех, кто эту позицию не разделял. Для Поттера это стало вторым ударом…

— Недовольные есть всегда, — глухо отозвался Снейп, пытаясь осознать, насколько слеп он был все это время.

Во взгляде Нарциссы появился укор.

— Ты все время забываешь о том, что ему было всего восемнадцать. Он был ребенком. Ребенком, которому с одиннадцати лет твердили, что он обязан сражаться ради общего блага. Что на его плечах ответственность за тысячи жизней. Что он должен умереть за добро. И он умер, — она посмотрела ему в глаза. — Я была там, Северус. Я видела, как он пришел на ту поляну, чтобы умереть ради других. Пришел, когда в это уже никто не верил, даже Лорд. Знаешь, я тогда впервые поняла, сколько сил в этом мальчике. Не физических, не магических — моральных. Я спрашивала себя, смогла бы я так? Добровольно идти навстречу смерти, оставляя за спиной близких, любимых, отказываясь от всех надежд и планов, даже не будучи уверенным, что эта жертва не напрасна… А он смог. Умер ради всех этих взрослых людей, прятавшихся по домам и ждавших, когда горстка подростков спасет их от кровожадного безумца, вернувшегося с того света. А потом произошло чудо — иначе я не могу это назвать — и им удалось выжить и победить зло. Казалось бы, вот оно, счастье. Как ты там сказал… «герои, которых вся Британия готова носить на руках»…

— Я не… — с усилием начал Снейп, но Нарцисса прервала его.

— Так вот, я видела этих славных героев на судах, Северус. Это были дети со старыми глазами, стоявшие на руинах своего привычного мира и наблюдавшие, как взрослые, толкаясь локтями, доламывают то, что осталось. И понимавшие, что добро, за которое они сражались, оказалось ничуть не лучше побежденного зла. Поверь мне, им было гораздо больнее, чем нам. А хуже всех — Поттеру, которому снова пришлось сражаться, причем с теми, кого он только что спас. И если поначалу его поддерживали многие, то затем их становилось все меньше и меньше. У каждого была своя жизнь, свои дела, свои проблемы… а что мог один восемнадцатилетний мальчишка, пусть и с орденом на груди, противопоставить министру и его свите, для которых он стал словно красная тряпка для быка? Ему быстро объяснили, что если он сам не свернет свою излишне активную деятельность по борьбе за права проигравших, то ему помогут, так что лучше для него будет молча улыбаться репортерам, оставить утопические идеи о мире во всем мире и тихо жить своей жизнью, пока ему на голову случайно не свалился кирпич.

Северус сжал пальцами виски. То, о чем так спокойно рассказывала Нарцисса, не укладывалось в голове. Это был какой-то совершенно другой мир, дикая анти-реальность, совершенно не похожая на тот маленький, уютный мирок, который он себе выдумал, не вылезая из лаборатории. Но страшнее всего было кристально-ясное осознание, что все это очень похоже на правду. Жуткую — и от того еще более реальную. Предсказуемую. Он должен был понять, что так будет. Потому что кровавый кошмар, устроенный Волдемортом, просто не мог не качнуть маятник в радикально противоположную сторону.

А он… он был слишком занят, чтобы все это заметить. Слишком наслаждался обретенной свободой и тем, что наконец никому ничего не должен. Что его все оставили в покое.

— Но чем я мог ему помочь… — прошептал он, не открывая глаз, массируя ноющие виски. — Чем… если уж героев заставили замолчать, то меня тем более никто не стал бы слушать…

— Гарри вовсе не за этим к тебе приходил, — в голосе Нарциссы звучала горечь. — Он приходил за поддержкой. Не политической — человеческой. Его мир перевернулся с ног на голову, друзья оказались чужими, свет оказался не лучше тьмы, он запутался. Кому, как не тебе, лучше всех знакомо это ощущение? И он это знал. И пришел к тебе как к единственному, кто мог его понять.

— Я захлопнул дверь у него перед носом, — обреченно произнес Северус, чувствуя, как внутри что-то болезненно сжимается. — Дважды.