Много снов назад (СИ) - "Paper Doll" - Страница 66

— Неужели ни разу не воспользовался приобретенными привилегиями? — сквозь редкий смешок спросил Майкл, из-за чего тут же поймал на себе укоризненный взгляд Бетти, которая сделав и себе чашку чая расположилась напротив обоих.

— Прости, я не совсем тебя понимаю, — Дуглас нахмурился. Он не мог не понять грязного намека кузена, что звучал совсем уж иронично при сложившихся обстоятельствах, но хотел, чтобы тот произнес своё предположение вслух, дабы немного пристыдить.

— Неужели? — вторил Майкл. Бетти толкнула его под столом, задев ненарочно вместе с тем и Дугласа. — Я имел в виду…

— Довольно, — прошипела женщина, не выдержав более накала недосказанности, что уже должна была разрешиться. — Дуглас, лучше расскажи, как ты устроился. С тех пор, как ты уехал, мы ничего о тебе не слышали.

— Зато я несколько раз видал твою бывшую, — произнес Майкл, прежде чем Дуглас сумел ответить на вопрос Бетти. Она с ещё большей силой ударила мужчину по ноге, отчего стол легонько пошатнулся. На лице Майкла отобразилась боль. Дуглас спрятал улыбку в чашке с отвратным дешевым растворимым кофе.

— Она беременна. Я уже знаю об этом, — безмятежно произнес он, не ощутив даже легкого укола, пронзившего сердце, как было прежде. Узнать об этой новости впервые было гораздо тяжелее. С того дня, казалось, прошло уже не меньше года, а не каких-то пару месяцев, как было на самом деле. — Прошло время. Все должны двигаться дальше.

И Дуглас искренне хотел двигаться дальше следом за Николь, но последствия его крушения были гораздо более масштабными. Он никому не жаловался ни на развод, ни на увольнение, ни на последующие жизненные неприятности, в чем едва ли был смысл. Всё было заметно по изнурительно уставшему внешнему виду, что прибавил ему несколько лет.

Потребовались месяцы, чтобы собрать себя воедино и сделать хотя бы попытку двинуться дальше. И, невзирая на то, что Дуглас находил себя в постелях других женщин или на непрекращающихся собеседованиях, всё заканчивалось непременно очередным крахом. На работу никто не брал, в сердце никто не оставался. Всё было не тем, всё оказывалось пустым. Гордость сдерживала внутри все горести, не выпуская те наружу даже в самые отчаянно горькие минуты. Легко находивший общий язык с другими людьми, Дуглас был в поисках общего языка с самим собой.

— Очень разумно и по-взрослому, — подметила Бетти, бросив ещё один укоризненный взгляд-молнию в Майкла, который не внимал условным знакам, не распознавая их так хорошо, как делал это Дуглас. — Уверена, ты ещё обязательно найдешь себе кого-то, кто позволит тебе остепениться, — она аккуратно положила свою ладонь поверх ладони Дугласа, легонько сжав его с добродушной улыбкой. Майкл прожигал взглядом сложенные вместе руки, пока Дуглас первым не скользнул ладонью по столу, освободив её. Он по-прежнему чувствовал себя лишним, невзирая на то, что вернуться обратно в Филадельфию не было большого желания.

— Так, как ты устроился в Филадельфии? — будто невзначай спросил Майкл, оставляя позади обсуждение Николь, к которым ни у кого не было охоты присоединяться.

Он всё ещё чувствовал себя усталым и с большей охотой пошел бы отоспаться, но всё же согласился на короткий рассказ, полон неточностей и несоответствий с действительностью. Дуглас рассказал об университете и местных устоях, выдав несколько коротких смешных историй, произошедших прямо посреди занятий, которыми прежде ни с кем не делился. Они возникли в памяти случайно, но достаточно вовремя, чтобы запутать себя среди неважного и пустого.

— Тебе дали кабинет? — не скрывая изумления, спросил Майкл, будто это означало, что Дугласа с ходу назначили президентом или хотя бы деканом факультета. — Ты больший счастливчик, чем я полагал.

— Единственное преимущество это вид из окна, — хмыкнул Дуглас, прежде чем продолжить.

Рассказал о малодушном Гудвине с его тщетными попытками понравиться всем, выдающие внутри него обеспеченного деньгами подростка с чувством неполноценности из-за недостаточной популярности. Рассказал о своенравной Бонни, пренебрегающей правилами приличия и всяким уважением к мужу. Роковая женщина лучших романов прошлого века, потерявшаяся в современности. Рассказал о Кэрол, часто наведывающейся в его кабинет безо всякого особого повода. О её навязчивости и раздражительности, с которыми не мог бороться, вопреки тому что должен был признать, что Кэрол оставалась его единственным другом среди всего преподавательского состава.

Без упоминаний Рози описание привычного распорядка было сухим и невзрачным. Она была неотъемлемой частью квартиры, которую он купил исключительно из-за неё. Пойти на поводу у безымянной загадки, обещавшей своё имя взамен на его переезд, изначально не могло обернуться чем-то хорошим. Стоило было свернуть и пойти на попятную ещё в самый первый день, прежде чем обернутая праздничной бумагой коробка оказалась чёртовым ящиком Пандоры. Не сказать, что игра эта не стоила свечей. Напротив — эти свечи всё сожгли дотла.

Каждый угол квартиры был полон ею. Дуглас тщательно избегал её призрака, остановившегося напротив книжной полки, где у неё была привычка подолгу рассматривать книги, поджавшего ноги на мягком диване напротив камина, угол в котором он никогда не садился, у плиты, где она могла варить кофе на двоих. Где-то в его квартире был потерян старый кардиган, пахнущий пряностью её твердого характера. На кухне на ряду с другими стояла её чашка, перевернутая вверх дном. Забытая ручка, потерянная заколка. Рози была жизнью, наполняющей пустое пространство его жилища. В конце концов, его собственную пустоту.

Избегать её даже в незатейливом рассказе было сложно, но ему удалось ни словом о ней не обмолвиться. Это могло не значить ровным счетом ничего. И Бетти, а Майкл и подавно, даже услыхав её имя, не заметили бы подвоха, не узнали бы в голосе чувства, доверху его наполняющего.

— Кажется, у тебя не было времени унывать, — сквозь улыбку произнесла Бетти, когда он закончил короткий очерк последних месяцев своей жизни, упустив главное. — Ты, наверное, устал. Я постелила тебе в старой комнате…

— Да, спасибо, — вежливо ответил он, прежде чем уйти.

Кофе не помогло. Дугласа всё так же клонило в сон после непродолжительного перелета. Дорога всегда утомляла, но едва ли исключительно в ней была причина усталости. Раздевшись и оказавшись в постели, прежде чем уснуть, он подумал о Рози, задавшись вопросом, хватило ли ей после всего храбрости оказаться напротив двери, за которой её теперь никто не ждал.

Проснулся он только утром. Обнаружил на столе ключ и записку. Бетти и Майкл были на работе, а вернуться должны были только к вечеру. Бетти оставила свой номер, чтобы он позвонил и сообщил, что хотел бы на ужин, что даже заставило улыбнуться. Майкл определенно её не заслуживал.

Приняв теплый душ, Дуглас наспех переоделся, решив совершить небольшую вылазку в город. Прогулка по старым местам не обещала обернуться приятным времяпровождением, поскольку вернуться к прошлому уже было невозможным. Жизнь замедлила свой темп, и теперь в Вашингтоне это оказалось в разы ощутимее.

Казалось, это не он был тем самым человеком, который в суете ловил посреди улицы такси, называл адрес и выпрыгивал, наспех расплатившись с водителем, попутно разговаривая по телефону. Не он по расписанию просыпался каждое утро, а затем целый день лавировал между офисом, зданием суда и домом, разрываясь между безымянными в его памяти людьми, лица которых теперь были стерты. Не он щеголял по городу, зная каждое приличное место, где встречался с коллегами за ланчем, выбирался с Николь на уютные ужины, виделся с оппонентами.

Этот город его отверг. Дуглас стал для него чужим и во многом ненужным. Вернувшись обратно исключительно убежища ради, он не находил здесь прошлого, будто это случилось где-то в другом месте и вовсе не с ним. Дурацкий сон, снятый неизвестным режиссёром фильм, что-угодно, но точно не жизнь, прожитая им на самом деле.

Похожее чувство встретило его и в Филадельфии, куда Дуглас вернулся принужденно. Было приятно, непривычно, но всё же без прежнего энтузиазма. Оба города хранили в себе историю его пока ещё короткой жизни, но в то же время ни один из них так и не смог принадлежать ему всецело. Некоторое время назад Дуглас самозабвенно полагал, будто подчинил себе оба из них, как теперь поражался собственной глупости. Люди должны подчинять себе не города, не время, не других людей, а собственные жизни. Не понимая этого, он потерял контроль и всё пошло наперекосяк. Теперь Дуглас был более осторожен в совершении ошибок, одной из которых была Рози.