Древнее зло в кресле босса - Алексеева Оксана - Страница 12

– Нашли секретаря?

– Ищу, Любаша, ищу, – в пятый раз ответила она одно и то же.

– Кандидаты хоть есть? – я надавила.

– Полно! – фальшиво обрадовалась она. – А тебе не хотелось бы…

– Не хотелось! – отрезала я, без труда угадывая конец фразы. – Я вам больше скажу, Маргарита Семеновна, сейчас мое место действительно привлекательно. Лично я за весь сегодняшний день только улыбалась. Не ваши бы каблуки, так вообще сплошное наслаждение жизнью. Кстати говоря, Григорий Алексеевич, оказывается, очень приятный мужчина. Как директор, конечно, не подумайте чего хорошего. Распоряжения понятные и однозначные – исполняй не хочу. При ошибках не ругается, а просто говорит переделать. Может, Ирину Ивановну вернуть? Она же идеальный секретарь!

Начальница отдела кадров тяжело вздохнула:

– Уже пыталась, Любаш. Она трубку бросила, как только поняла, откуда звонят. Ты же понимаешь, что никто в твои рассказы так запросто не поверит. Даже мы сомневаемся, хотя и видим подтверждения… Инерция! Сложно спорить с законами физики!

Я не могла с ней не согласиться. В конце концов, мне тоже трансформация босса казалась какой-то неуместной и необъяснимой дикостью. Люди способны меняться в хорошую сторону, я в это верю, но никто не меняется кардинально за три дня! И чаще всего после такого оборота следует жестокий рецидив. Но лично меня это уже касаться не будет, потому я повторила строго, как заученный речитатив:

– Послезавтра у меня семестр начинается, Маргарита Семеновна. Здесь останусь в должности уборщицы. Но уволюсь, если вы только снова заведете свою волынку. Потому сейчас я по-приятельски интересуюсь – есть кандидаты?

Вот теперь она покривилась и ответила более искреннее:

– Есть, конечно, Любаш. Я же только зарплату афиширую, и ничего больше. Но выбор все равно сложный. Я никак не могу определиться, кого меньше жалко: выпускницу Гарварда или профессионала с тридцатилетним стажем работы. Молодую, образованную умницу, которая много лет вкалывала на учебе, или пожилую женщину, у которой за всю жизнь не было ни одного служебного замечания…

– А меня, получается, вообще было не жалко? – уточнила я.

– Жалко. Но иногда на алтарь надо принести одного петуха, чтобы все остальные петухи выжили.

Теперь я у виска покрутила прямо на ее глазах и констатировала:

– Ну хоть тенденция понятна – сначала шеф был не в себе, а потом он просто перекинул проказу на вас. Круговорот зла в природе. Но вы меня услышали, а я пойду еще порядок в документации проверю – пусть выпускнице Гарварда потом будет легче принять дела.

На выходе из кабинета я услышала:

– А, то есть ты ее выбрала? Ладно. Я тоже беспокоилась, что у женщины в возрасте уже не то здоровье!

Никого я не выбирала, но спорить не стала. Они меня тут каким-то светочем назначили и каждую оговорку ловят. Но вряд ли это мои проблемы.

Утром пятого дня молодая и очень привлекательная девушка со строгой прической безупречно прошла собеседование. Я, услышав одобрение начальника, потерла руки. Но когда она поспешила оформлять документы, чтобы с завтрашнего дня засесть на мое место, я ее догнала в коридоре.

– Татьяна, подождите!

– Что такое? – она окинула меня холодным взглядом. То ли так просто выглядело с высоты ее роста, то ли я все-таки не казалась презентабельной в сравнении с ней.

– Поздравить вас хотела! – начала я издалека.

– Благодарю, – она красиво улыбнулась. – Но я и не сомневалась в успехе. Вы знаете, с каким восторгом приглашали меня на собеседование сюда?

– Догадываюсь, – я постаралась не поморщиться, представляя заискивающий тон Маргариты Семеновны. Продолжила увереннее: – И желаю вам большой удачи на этой должности!

От настоящего искреннего комплимента она немного расслабилась. И даже выглядеть стала проще и человечнее. Тон голоса немного понизила, разрешив себе немного любопытства:

– Простите за бестактный вопрос, а за что вас увольняют?

– Меня не увольняют. Я сама перехожу обратно в уборщицы! – произнесла это с огромной радостью, только потом догадалась, как это может звучать со стороны. И Татьяна подтвердила свой шок выпученными глазами и длинным «о-ох». Потому объяснила спешно: – Да нет, это не наказание, просто я еще учусь! Меня сюда на несколько дней впендюрили, пока нового петуха – тьфу, привязалось! – нового прекрасного специалиста, как вы, не найдут. С чем вас от всей души и поздравляю!

– Спасибо, – неуверенно отозвалась она, но на меня начала смотреть как-то иначе.

Ну, может, выпускницам Гарварда как раз так и надо смотреть на уборщиц, я не в курсе. Но я заразилась страхом Маргариты Семеновны и потому вознамерилась подыграть коллективному интересу:

– Татьяна, вы после оформления зайдите ко мне ненадолго. Проведу вам инструктаж. В секретарских делах я и сама толком не разобралась, мне по многим вопросам помогали, но есть кое-что, что вы непременно должны знать. У нашего директора очень специфические вкусы…

Она как-то вытянулась, непонятно улыбнулась и бровь изящно изогнула. Явно неверно поняла, потому я добавила:

– Да нет, не в том, на что вы понадеялись! В кофе. Если это вообще можно назвать кофе… Короче, вы заходите, я научу!

Она не успела ответить, поскольку из приемной раздался голос Григория Алексеевича:

– Уборщица, ты опять на работе не работаешь?

– Что вы, – ответила я спокойно. – Если я даже не работаю, то всегда думаю о работе. И на том мне спасибо.

Подмигнула обескураженной Татьяне и поспешила обратно. В конце концов, я ответственно завершу этот день на приятной ноте.

Многое получилось сделать на приятной ноте, но отнюдь не завершить этот день. Перед обеденным перерывом босс остановился перед моим столом и заявил:

– Уважаемая уборщица! Скоро ты снова станешь для меня несуществующим человеком. В том смысле, что мы перестанем видеться, ведь я не бываю в офисе в то время, когда здесь убираются.

– Все верно, Григорий Алексеевич, – я не могла перестать улыбаться. – Последний денечек. Вы тоже радуетесь?

– Пока не определился. Но приглашаю тебя на совместный обед. Почему бы не отпраздновать, если можно отпраздновать?

Я несколько удивилась:

– Праздновать-то есть что, но думаете, это уместно? Все-таки вы гендиректор, а я… ну, вы сами постоянно напоминаете, кто я.

– Думаю, что правила соблюдают только те, кто не умеет их нарушать, – он абсолютно очаровательно улыбнулся. – Собирайся, у меня столик заказан.

Пожала плечами и не стала возражать. Он все еще странный, но по-детски искренний. Да и не приходилось мне еще обедать в столичных ресторанах, почему бы и не пережить такой опыт – особенно когда я уже ничем не рискую, а новую жертву как раз сейчас юридически оформляют на алтарь.

Машину он вел сам, и за это время я немного поседела. В обеденное время в центре города постоянно пробки, но ему удавалось превышать скорость даже между заторами. Я не из пугливых, но такое вождение любого насторожит.

– Мы куда-то спешим, Григорий Алексеевич? – поинтересовалась нейтрально.

– Не беспокойся, уборщица, у меня безупречная реакция.

– Я-то не беспокоюсь. Но вокруг сотня водителей, которым это не объяснишь.

– Почему я должен кому-то что-то объяснять, если они ничего мне не дают взамен?

Я даже обрадовалась следующей пробке – в ней хочешь не хочешь, а газ до упора не выжмешь. И говорить можно спокойнее:

– Не им, а гаишникам. Полагаю, они всю зарплату окупают только с ваших штрафов.

Босс о чем-то задумался и сказал, словно отвечал на какой-то очень серьезный вопрос:

– Да, штрафы бывают. Но я решил, что эти издержки могу себе позволить. Дело в том, что вся моя природа требует полета – я будто сам разворачиваюсь, не выходя из тела. Вечерами выезжаю туда, где не так многолюдно и уже ни в чем себе не отказываю.

– Не хотела бы я попасться на пути вашей машины там, где вы себе ни в чем не отказываете.

– На моем пути вообще оказываться чревато, уборщица. Я же моральными дилеммами не ограничен. Но и на этот счет не беспокойся – я живу так, чтобы как можно реже привлекать внимание властей.