Боевой 1918 год (СИ) - "Егорлык" - Страница 22

А вот митинг, другое дело. Оратор, словно ведущий ток-шоу, играет чувствами толпы, тут же отвечая на "вопросы из зала" и реагируя на настроения, как опытный дирижёр. И, судя по всему, хорошие ведущие здесь в цене, так как скучного, неостроумного и мало темпераментного, толпа просто слушать не станет, разбредясь по своим делам. Ну, или, в поисках более забойного аниматора…

Лапин, в происходящем бардаке, чувствовал себя уверенно и пер как танк, уводя нас, куда-то влево от вокзала. При этом пояснив, что идти недалеко и извозчиков ловить, смысла нет. Я же, крутя головой во все стороны, приглядывался, принюхивался и прислушивался к окружающей обстановке. При этом улыбка сама собой растягивала физиономию. Как же я успел соскучится по людям! В смысле, по вот такой толкучке. Правда, потом, мы пошли какими-то переулками, и народу резко поубавилось.

А проскакивая один из проходных дворов, я услышал за сараями какой-то сдавленный вскрик. Детский, или женский. То есть, услышал его не я один. Наш куцый строй, остановился без команды, и все уставились в сторону звука. Только там теперь не кричали, а шла какая-то глухая возня. Комиссар, среагировал быстро. Кивнув в сторону сараев, предложил:

– Посмотрим, что там?

– Само собой. – повернувшись к своим людям скомандовал – Потапов с нами, остальные на месте.

Приготовив оружие, пошли вперед. А когда завернули за остатки поленницы, увидели самую банальную картину. Судя по всему, двое, в солдатских шинелях, поймали какую-то бабенку и собрались ее оприходовать в тихом месте. Один зажимал ей рот, а второй, с растрёпанной редкой бороденкой, пытался расстегнуть пальтишко. Я хмыкнул. Они за своей возней не услышали. Пришлось кашлянуть и громко спросить:

– И чего это вы здесь делаете? А? Мои дрова воруете?!

Несостоявшиеся насильники подпрыгнули и отпустив молодуху (которая тут же забилась в угол) развернулись к нам. Их винтовки, стояли прислоненные к стене, поэтому я продолжил изгаляться:

– Поймал, наконец, татей! Половину дров у меня за зиму скапитализдили! Ну все, гады! Гаплык вам настал!

Редкобородый, растерянно промямлил:

– Э-э… дык это… Какие дрова? Мы тут, с девкой… А-а…

Видно, что солдат лихорадочно соображал, чего же ответить. За насилие могут спросить. И достаточно сурово (не зря, ствол пистолета, смотрит ему между глаз). Или это я из-за дров, так взъярился? И прямо сейчас, шлепну их на месте за то, чего они вовсе не делали?

А я, завел всю эту бодягу, потому что вокзал достаточно далеко и значит, скорее всего, эти мужики не транзитники. Значит, они из местного гарнизона. Если мы сейчас их покалечим, то потом, возможны разборки. А убивать на месте, пока вроде и не за что. Или все-таки шлепнуть, пока никто не видит? Не люблю насильников… Мои сомнения разрешил Лапин:

– А ну, быстро мотайте отсюда, пока живые!

Солдаты, разом кивнув, засуетились. Один потянулся забрать оружие, но я рявкнул:

– Куда грабки тянешь? Я тебе сейчас этот винтарь, в задницу запихну! Бегом нах!

Мужики, опустив головы, быстро протиснулись мимо нас, на секунду остановились, увидев остальных, а потом рванули в сторону арки так, что только шинели развевались.

Послушав удаляющийся топот, перенес внимание на деваху. Точнее, не деваху, а барышню. Одета хорошо. Даже шляпка присутствует (которая сейчас валяется на подгнившей соломе, кучкой лежащей в углу). Лицо и руки чистенькие. Сапожки, на небольшом каблучке. Глядя на нее, почему-то в голову приходило слово "курсистка".

Она же, в ответ, настороженно взирала на нас. От протянутой руки, забилась еще глубже и внятно сказала:

– Отвали.

– Чего? Давай вылазь оттуда. Тебя как зовут-то, бедолага?

– От-ва-ли.

Похоже, ее заклинило. Но, бросать здесь, как-то жалко. Не в себе ведь, человек. Поэтому, подмигнув спутникам, наигранно-радостно произнес:

– О! Госпожа Ли! Извините, сразу не признал! А вас тут, ищут давно! Федор, иди скажи товарищу Паку, что его племянница, наконец, нашлась! Уважаемая От-ва, сейчас мы проводим вас к вашему дяде. Или, если хотите, ждите здесь! Товарищ Пак, сам сюда придет.

Барышня пару раз непонимающе мигнула и неуверенно возразила:

– Никакая я не Ли.

Я возмутился:

– Что значит "не Ли"? У тебя имя спросили. Ты сказала, что тебя зовут Ли. То есть, фамилия Ли, а имя От-ва. И дядя твой товарищ Пак! И глаза у тебя узкие! Мы, тут, весь город в поисках тебя перевернули! Нашли наконец! А она, задний ход дает!

Девчонку, от такого наезда, похоже, отпустило, и она, фыркнув от неожиданности, выдала:

– Ничего у меня глаза не узкие! Вот! – в доказательство вытаращив зеленые гляделки, запальчиво продолжила – И никаких Паков я не знаю! И имя у меня вовсе не От-ва!

– Кто же ты тогда?

Барышня, наконец выдвинулась из своего закутка и, изящно слегка склонив голову на бок, представилась:

– Меня зовут, Елена Георгиевна Метелина. Дочь профессора Метелина.

Тут вмешался комиссар:

– Очень приятно. Только давайте, быстренько решайте, или вы здесь остаетесь, или мы вас проводим до более людного места. А то у нас, очень мало времени.

В общем, девчонка думала не долго и через минуту наш отряд двинулся дальше. А когда вышли из переулков то, Елена Георгиевна, показав небольшой особнячок и сказав, что живет там, очередной раз всех поблагодарила и рванула домой.

Вскоре и мы подошли к строению, которое Лапин обозначил как место обитания товарища Жилина. Не особо крупное. Перед входом, торчал боец с винтовкой. Пока Михалыч с ним говорил, я пытался понять, что же меня удивило в этом часовом. А потом дошло – звездочка на папахе! На всех остальных советских (кого я видел) на папахах были красные ленты наискосок. И красные же, банты на груди или нарукавные повязки. Ну, это понятно. Форма то, всех сторон конфликта одинакова и как-то идентифицироваться нужно. А вот у этого парня бант присутствовал, но вместо ленты была звезда. И вовсе не та, какую можно было предполагать увидеть. Не с закругленными лучами и плугом-молотом внутри, а самая что ни на есть современная мне. Прямые лучи. Внутри серп и молот. Размер только, крупнее обычной. Ну, это, наверное, потому что на шапку, а не на фуражку.

Пока я разглядывал бойца, комиссар договорился, и мы вошли внутрь. В здании нашу группу разделили. Моим бойцам предложили пройти куда-то по коридору, а нас с Лапиным, подтянутый парень в кожанке, пригласил на второй этаж. Там, перед массивной дверью, за столом сидел еще один "кожаный". Поздоровавшись, поинтересовался целью визита, после чего, пошел докладывать. Потом, нас пригласили зайти.

Ну что, кабинет как кабинет. Большой стол с лежащей на нем картой. Солидный кожаный диван. Даже, какой-то фикус, в крупной кадке, присутствует. Ну и сам хозяин кабинета, который шел к нам с улыбкой, протягивая руку:

– Очень рад товарищ Лапин, что вы вернулись. Ну, показывайте…

По мере приближения, он вглядывался в мою физиономию, улыбка вяла, а на лице все больше и больше, появлялось выражение ошарашенности. Да и я, с каждой секундой, начинал понимать, что этот человек мне знаком. "Седой"! Сильно помолодевший. Похудевший. С темно-русой шевелюрой и стальным взглядом серых глаз. Но это именно тот человек, с которым я под землей сидел. И он не остался в "ванной"! Не перенесся к динозаврам! Вот он – передо мной!

Жилин же, опять нацепил улыбку и ухватив ладонь Михалыча, бодро выдал:

– Очень… Да, очень неожиданно! Ну, товарищ Лапин, это действительно сюрприз!

При этом, чуть повернувшись ко мне, сделал "страшные" глаза. Я слегка кивнул. Понятно, не дурак. Иван, свою легенду вскрывать не хочет. Значит, при посторонних молчим. Комиссар, тонкости момента не всосал и радостно сказал:

– Вот, товарищ Чур! Я про него вам телеграфировал!

Иван, все так же улыбаясь, ответил:

– Я понял. Очень вам благодарен что вы его сюда привели. И да – мне действительно знаком этот человек. Сколько времени не виделись… Э-э-э, Кузьма Михайлович, может, вы нас наедине оставите? Все-таки, такая встреча!