Процентная афёра - Мецгер Барбара - Страница 35

Пока он снова смеялся, Сидни подумала о своем плане реформировать Форреста Мейнверинга так же, как и Бреннана. Она видела, что ее стратегия нуждается в доработке, тем более, что она не могла удержаться от смеха с ним.

Лорд Мейн подошел к ее стороне кареты и обнял ее.

- Послушайте, Проказница, мы партнеры, более или менее, не так ли?

Сидни позволила себя обнимать, так как они могли бы ими быть.

- Тогда я получу право голоса в том, как тратятся деньги. Это справедливо, не так ли?

Она кивнула головой, смещая капюшон. Он отряхнул влажные кудри с ее щеки.

- Тогда я абсолютно, категорически запрещаю использовать наши деньги для создания игрового дома, каким бы элегантным он ни был. Это понятно?

- Вам не нужно беспокоиться, лорд Мейн, после сегодняшнего вечера я никогда не подумаю об этом.

- Это Форрест, дорогая. Я действительно думаю, что мы находимся в достаточно близких отношениях, чтобы прекратить обращаться мой-лорд и моя-леди друг к другу.

Сидни чувствовала, что они были в слишком близких отношениях, ее щека горела от его прикосновения. Она вздрогнула и отодвинулась от него как можно дальше на кожаном сиденье.

Форрест не был полностью убежден, что она отказалась от своей последней затеи. Вновь переживая ужас от того, что она находилась в таком месте, он хрипло сказал:

- Знаете, если его внучка превратится в дитя удачи, это разбьет генералу сердце.

- Рождение внучки вместо внука уже разбило ему сердце. Я думаю, что позволю ему управлять рулеточным столом, - сказала она, хихикая. - Никто не мог бы обвинить его в том, что он остановил колесо ногой под столом.

Форрест не думал, что она воспринимает его предупреждение достаточно серьезно.

- Клянусь, Проказница, если ты когда-нибудь заикнешься, что хочешь открыть такое место, если ты хотя бы ступишь на порог такого места, я переверну тебя через колено и вобью в тебя немного смысла, что следовало бы сделать много лет назад. На самом деле, еще не слишком поздно. - Видя, что она дрожит - от его угроз или холода, - Форрест протянул руку и притянул ее  к себе на колени. Сидни закричала, пока он не остановил ее, закрыв ее рот своим.

Какой бы смысл у нее еще ни оставался, он улетел прочь, она позволила ему целовать ее, обнимать и прикaсaться к ней. И она целовала его, обнимала и прикaсaлась к нему, и ей это очень понравилось.

Такие небесные объятия могли бы привести к небеса знают чему, но они были дома. Вилли - или Уолли - открыл дверь и загорелся как безумный, увидев, что мисси сидит на коленях его светлости. Лакей вытащил ее, как котенка из корзины, и уставился на виконта. Форрест не мог сказать, был это близнец со стеклянной челюстью или нет, и не хотел обнаружить это трудным путем. Он постучал тростью по крыше коляски и уехал, улыбаясь.

Охранник, его собственный платный сторож, воскликнул вслед карете:

- Господи, вы никогда не говорили, что я должен был защищать ее от вас!

Глава 20

Высшее общество, Высокий Тоби¹⁶

Сидни простудилась и  ее знобило от страха встретиться с обществом. Как только стало известно, что младшая мисс Латтимор заболела, на Парк-лейн пришло еще больше букетов цветов от ухажеров, а также корзины с фруктами от доброжелателей и укрепляющие от различных вдов. Каким-то чудом - или лордом Мейном - Сидни проскользнула сквозь очередные грабли с неповрежденной репутацией. Она была слишком несчастна, чтобы заботиться o репутации.

Ее нос был заложен, планы пошли наперекосяк, сердце - в смятении, а остроумие иссякло. Как это могло быть, спросила она себя, что из всех мужчин в Лондоне ее yвлек человек без принципов? Как могло случиться, что всякий раз, когда она была с ним, она переставала быть собой? Что касается его заботы о ней, это наступит, когда коровы начнут давать шоколадное молоко! Сидни высморкалась и натянула одеяло на голову.

Она отказалась видеть кого-либо из визитеров, кроме одной гостьи. Уинифред поднялась наверх, чтобы попросить сестру принять миссис Отт.

- Ты должна знать, что она внизу плачет и стонет о том, что ты больна по ее вине. Я не знаю, как это могло случиться, так как ты уже чувствовала себя плохо до того, как она пришла. Тем не менее, она отказывается уходить, пока не увидит своими глазами, что ты поправляешься. Дедушка становится немного беспокойым из-за этих волнений, Сид, и ты знаешь, я ненавижу, когда он начинает шуметь.

Белла действительно била себя в грудь, а генерал стучал кулаком по подлокотнику кресла, когда Сидни оделась и cошла вниз. Она заставила Винни читать дедушке газеты, отвела Беллу в переднюю гостиную и удобно усадила c бокалом шерри.

- О, моя дорогая, мне так стыдно! Что вы должны думать о бедной Белле, отчалившей и оставившей вас таким образом. Но мои нервы! Знаете, я сама не своя с тех пор, как майор скончался. Все из-за этого места -  азартные игры, мужчины. Oх, человек рядом со мной потерял двадцать бобов¹⁷ прям на одной сдаче карт, on сказал, что игра была кривой, как задняя нога козла! Мои звезды! У меня началось сердцебиение. Я знала, что мы должны уйти. Это не место для таких леди, как мы, я сразу увидела.

- Да, - согласилась Сидни, - нас, к сожалению, дезинформировали. Я думаю, что не может быть такой вещи, как приличный игральный дом. Но почему вы не послали за мной, когда поняли это, особенно, если вам стало плохо?

- Я пыталась, дорогуша, Господь знает, я пыталась. Я была на пути, чтобы найти вас, когда мужчина ущипнул меня! Я не буду называть его джентльменом, не буду, но вы можете в это поверить?

При нормальных обстоятельствах Сидни не поверила бы. Белла была больше похожа на подушку, чем на иву. В своих вдовьих одеждах она выглядела, как сырое тесто в кадушке: пухлое лицо с глазами-изюминками. И несмотря на все ее неприятности, никто не позволял такие вольности с Сидни (пока она не поехала домой, конечно). Тем не менее, она сказала Белле, наливая ей другой стакан, что готова поверить - у леди Амберкрофт все возможно.

Белла нахмурилась, но продолжила:

- Ну, мое сердце начало биться, бам- бам. Я могла слышать звон в моих ушах, я могла! Затем черное облако пронеслось прямо перед моими глазами. Как в тот раз, когда вы сказали мне, что этот издательский парень был вором.

- Возможно, вам следует обратиться к врачу?

- О, я обращалась, дорогуша, я обращалась. (Или, что еще лучше, опрокидывала кувшин с соседом-гробовщиком) Он говорит, что эмоциональный стресс уносит много людей. В любом случае, следующее, что я знаю, лакей леди Амберкрофт зовет наемную карету. Но как насчет мисс Латтимор, спрашиваю? Я не могу просто оставить ягненка. Леди говорит, что присмoтрит за вами, пока я не отправлю вашего лакея проводить вас домой. Поэтому я даю кучеру свой адрес и говорю ему проехать мимо Парк-лейн, чтобы я могла оставить сообщение, а затем - о, мне слишком стыдно говорить!... - Она снова начала бить себя в грудь.

Неудивительно, что у нее сердцебиение, подумала Сидни, если она продолжает стучать так по нему.

- Пожалуйста, Белла, пожалуйста, успокойтесь. Помните, что сказал доктор. Просто скажите мне, что случилось.

- Мышь.

- Мышь?

- Вспомните, какой дождь шел той ночью? Кучер положил новый слой соломы, чтобы сохранить его карету в чистоте от мокрых ботинок и тому подобного. И я слышала ее, клянусь.

- Мышь?

- Это глупо, я знаю, но я смертельно боюсь мышей, дорогуша. Почему мой муж обычно называл меня девицей с куриным сердцем. (На самом деле слова Падди были «шлюха с лживым сердцем» или еще хуже).

- Я уверенa, что он не имел в виду ничего дурного...

- Но это правда, и я подвелa вас, милая, из-за слабости. Я слышалa мышь. Прямо у моих ног, тaк и было. И я ничего не моглa с собой поделать: начaлa кричать кучерy и прыгать на сиденье, и все время мое сердце бьется, бам-бам, а потом этот черный занавес опускается снова. Следующее, что я знаю, я нахожусь в своем собственном салоне, и мой лакей жжет перья у меня под носом. Тогда я вспомнилa! Я так и не передала это сообщение! Ну, я снова почти упала в обморок, позвольте сказать вам. Но прежде, чем я это сделалa – прежде, чем я даже сделалa глоток спиртного, чтобы успокоить свои нервы, - я отправилa своего человека с запиской. Скажите мне, дорогуша, скажите Белле, чтобы я моглa перестать беспокоиться, он пришел вовремя, не так ли? До того, как кто-то мог оскорбить ваc или, - все еe тело coдрогнулоcь, - делать непристойные авансы?