Волшебство без прикрас (СИ) - Fox Harold R. - Страница 49

Я поднимал их среди ночи и гнал за десять километров, в полном боевом облачении, на дальнее стрельбище, оттачивать меткость.

В общем, через две недели мой отряд ненавидел меня так сильно, что когда я ложился спать, нашел у себя под кроватью мину. Хорошо, что эти идиоты, подключая детонатор, перепутали провода и мина не сработала.

– Тупорылые ни на что неспособные олухи! Всем встать! – рявкнул я, войдя в барак. Курсанты вскочили с кроватей и построились в проходе. Размахивая миной у них перед носами, я продолжил: – Вы даже мину не смогли нормально заложить! А если бы не перепутали провода запала, то заряда хватило бы чтобы подорвать не только меня, но и весь наш барак, да и соседние тоже! На плац, бегом марш!

Впаяв своим дурачкам по пять сотен отжиманий, я послал их в трусах и майках на кросс.

– И если я увижу, что кто-то из вас, придурков, сбавляет темп, буду стрелять! – прокричал я им вдогонку.

– Воспитываешь? – улыбаясь, спросила подошедшая ко мне Хэлкерт.

– Ага.

– Они, правда, мину тебе подложили.

– Подложили.

– Рапорт будешь писать?

Если я доложу об этом начальству, всех виновных ждет порка и, если повезет, штрафбат. В худшем случае их повесят. Это мне было не выгодно.

Я улыбнулся и, молча, покрутил головой, а сам думал лишь о том, что делать с Борлисом, тем самым мордоворотом, которого я две недели назад отправил в медчасть. Завтра его выписывали.

Из всего множества вариантов, которые я перебрал в голове, самым бескровным, для меня и Борлиса, было договориться. Но мордоворот вряд ли станет меня слушать, после того, как я исподтишка врезал ему по бубенцам. Тогда я решил прибегнуть к излюбленному во многих мирах средству, которое улучшало коммуникабельность, даже между неприятелями – спирт.

В этом мире его гнали из синих корнеплодов очень похожих на моркву, только крупнее.

День прошел как обычно: тренировки, прием пищи и отбой. Мордоворот пришел на тренировку, как ни в чем не бывало, отдал честь, цокнул каблуками и доложил по уставу:

– Здравь желаю ваш бродь. Курсант Борлис готов продолжить обучение.

– Очень хорошо, – кивнул я, – встаньте в строй.

Мне на мгновение показалось, что здоровяк не держит на меня зла, но когда наши глаза встретились, и я увидел в них звериную ненависть, понял: если посчастливится, после отбоя меня ждет очень суровый разговор. А, если, нет… Даже думать не хотелось об этом.

Я сидел на кровати у себя в комнате и ждал мордоворота. Для серьезного разговора было все готово: на столе стояла бутылка с самогоном, вареные клубни, тарелка со свежими овощами, банка солений и шмат сала. Правда, местное сало только отдаленно можно было так назвать, но кольцо-полиглот переводило его название как сало.

По учебке разнесся заунывный вой горна, сигнализирующий всем о наступлении отбоя. Почти сразу же из коридора донесся топот, нескольких ног.

«Ну, понеслась», – подумал я. На всякий случай достал из тумбочки заточку, которую не так давно сделал из напильника, и положил ее под подушку, а сам принял как можно более непринужденную позу.

Дверь в мою комнату бесцеремонно открылась. Внутрь ввалились несколько курсантов во главе с Борлисом. Увидев накрытый стол и меня, вальяжно раскинувшегося на кровати, они на мгновение «зависли».

– Посмотри-ка на него, Бор, лежит! Пади нажрался уже! – воскликнул Кройчек, тощий паренек с бледным конопатым лицом и торчащими ушами. – Вставай скотина, хана тебе! – с этими словами, он шагнул вперед, протянув ко мне руку.

Я выхватил из-под подушки заточку, приставил ее к горлу курсанта и, как можно суровее прорычал:

– Еще шаг, паскуда, и у тебя в голове появится еще одна дырка!

Кройчек так и замер с открытым ртом. Какое-то мгновение похлопал глазами, после чего отступил к остальным, спрятавшись за широкой спиной мордоворота. Между тем, здоровяк стоял как вкопанный и не сводил с меня взгляд, словно хищник, который готовится к броску.

– Борлис, поговорим? – предложил я. Потом кивнул на курсантов за его спиной и добавил: – Без шелупони.

Мордоворот немного поиграл желваками, обдумывая мое предложение.

– Пошли вон, – рыкнул он на своих приспешников.

– Бор, ты чего? Слушать его удумал? – возмутился Кройчек.

– Я тебе ща нос в голову затолкаю! – рявкнул здоровяк. Курсанты тут же выскочили из комнаты, закрыв за собой дверь. – Ну, говори, – сказал мордоворот.

– Предлагаю, для начала накатить по стопочке, так сказать для улучшения понимания, – предложил я, поднимаясь с кровати.

– Наливай, – кивнул Борлис…

После трех стопок мы с мордоворотом уже болтали как закадычные друзья и, я облегченно вздохнул: «Вроде бы получилось». После пятой, мы обнялись, не понимая как это у нас, таких замечательных и правильных мужиков, могло не заладиться сразу с первой встречи…

Первые проблески сознания меня посетили, когда еще было темно и холодно. Я попытался накрыться одеялом, но его нигде не было. Тогда, мне пришлось свернуться калачиком…

«Твою мать, почему я лежу на холодном бетонном полу? Еще и голый?» – пронеслось в моей голове. Но жесткий бадун не оставил мне другого выбора, кроме как забить. Меня вырвало, и я вновь отрубился.

– Кершиф, хренов ты дебил! Совсем что ли из ума выжил?! – разбудил меня злобный рев сержанта Вирнуда.

– Не так громко… пожалуйста… – икая простонал я, – голова се… час лоп… ент… ло… – поняв, что у меня не получится выговорить это слово, я отчаянно махнул рукой.

– Встать!

– Простите сержант… не могу… вин… ват… нажрался…

– Вы двое, отнесите в карцер этого урода! – приказал кому-то Вирнуд.

Меня взяли под руки и поволокли.

По дороге в карцер я еще несколько раз блеванул, уделав обувь парням, которые меня тащили. За это они обложили меня трехэтажным матом, отвесили несколько затрещин, а после, довольно грубо швырнули на холодный пол карцера.

Какое-то время спустя, моя голова прояснилась, но бадун все еще не отпускал из своих цепких лап.

– Что же так хреново-то? – простонал я, забившись в угол.

Не знаю от чего мне было хуже, от того что вчера перепил или от того, что я все просрал. Борлис меня перехитрил, напоил и подставил. Одним словом: поимел. После того, как меня нашли на плацу голого и пьяного в дупелину, мне светило только одно – штрафбат.

Когда меня окончательно отпустило, я понял, что дико хотел жрать. Еще, от меня разило словно от кучи говна. Но меня никто не торопился выпускать. Таким образом, вскоре, я готов был убивать ради еды и душа, пусть даже холодного.

– Эй! – не выдержал я и ударил несколько раз ногой по металлической двери, чтобы позвать дежурного. Никого. Тогда, я стал кричать и молотить ногой в дверь. Вскоре, окошко в двери открылось.

– Чего шумишь? – донесся из него недовольный голос.

– Браток, жрать хочется. Сдохну сейчас.

– Ты же знаешь, не положено.

– Ну, может…

– Совсем умом тронулся? – усмехнулся дежурный.

– А, время-то сейчас сколько?

– Скоро полночь, – после этих слов, дверное окошко захлопнулось.

Следующим утром, дверь карцера со скрипом открылась, и дежурный сухо произнес:

– Курсант Кершифф, на выход!

– Куда меня?

– Сейчас увидишь! – оскалился он. – Шагай, давай!

– Вирнуд, что за бардак ты развел?! Это до какой степени должны были оборзеть эти уроды, чтобы вот так нажираться? У нас война! – орал на сержанта полковник Дроффк. Меня как раз в этот момент завели в кабинет. Вирнуд и Борлис, вытянувшись по струнке стояли перед полковником и выслушивали от него нагоняй.

Переступив порог, я отсалютовал начальству, потом доложил:

– Ваш бродь, курсант Кершиф прибыл по вашему приказанию.

– Ты не курсант, ты гавно! – рявкнул он в ответ. – А, ты, чего стоишь, молчишь?! – обратился он к мордовороту, – Сколько раз я тебе говорил прекратить?! Если ты мой племянник, это не значит, что ты можешь лежать на кровати и ничего не делать!