Врата славы (СИ) - "Тиамат" - Страница 21

— Много у нас добрых мечников. Мечников не надобно нам.

— Спроси меня, я лучник.

— И лучников у нас достаточно.

— Спроси меня, я копейщик.

— Много у нас добрых копейщиков.

— Сражаюсь я конной, колесничной и пешей, в осаде и в нападении, с любым оружием, какое только ведомо людям, — сказала Ашурран с досадой. — Если найдется среди ваших воинов тот, кто искусен во всех этих видах боя, уйду я своей дорогой.

Испытали ее и увидели, что не солгала она ни единым словом. И во всем киаранском войске не нашлось ей равного поединщика. Но сказали тысяцкие: "Если в учебном поединке воин хорош, еще не значит, что он будет хорош на поле боя. И если он хорошо бьется один на один, еще не значит, что выстоит он против десятка".

Ашурран приняли в войско, и отправилась она к северным границам княжества, отражать набеги варваров. И сказали ее начальники, посмотрев на нее в бою:

— Поистине, эта девушка стоит сотни бойцов. Будь все наши воины таковы, в один месяц стерли бы мы шигуней с лица земли, а с ними и прочие горские племена.

Братья Фиаха, Фиана и Фиахна из княжества Киаран были похожи, как три желудя с одной ветки, как три ножа, выкованных одним кузнецом. Родились они в один день, с разницей лишь в четверть часа, и с младенчества даже мать различала их только по родинкам. У старшего Фиахи родинка была над левой бровью, у среднего Фианы — на правой щеке, у младшего Фиахны — над верхней губой.

С юных лет отличались братья большой силой и ловкостью, склонностью к охоте и военному ремеслу. Поступив в войско киаранского князя, стали они славными воинами, и каждый убил множество врагов. Обычай же их был таков: ни на минуту не расставались они друг с другом, ели и спали вместе, ходили в бой и в дозор. Не раз командиры предлагали пожаловать им звания сотников, но близнецы отказывались, не желая отдаляться друг от друга.

Напрасно заглядывались на них девы, и женщины, и даже иные мужчины. Близнецы ни разу не посмотрели ни на кого с желанием.

Когда Ашурран случилось увидеть близнецов, сердце ее вмиг наполнилось любовным томлением. Воистину были они хороши: пригожие и миловидные, совершенные душой и телом. Сравнялось им в ту пору двадцать пять лет. Были они высоки и стройны, будто сосны на морском берегу, с широкими плечами и узкими бедрами, с шеей оленя и ногами породистого скакуна. Сияли их серые глаза под ресницами длинными и черными, как стрелы шигуней, и каждый взмах ресниц ранил в самое сердце. Волосы их были цвета воронова крыла, кожа белее цветущей яблони, а родинки подобны черным жемчужинам.

— Кто эти трое? — спросила Ашурран, сгорая от нетерпения.

— Это братья Фиаха, Фиана и Фиахна из Киарана. Воистину хороши эти трое! Девичья повадка у них и братские сердца, доблесть медведя и бешенство льва.

— Ничего бы я так не желала, как разделить с ними время и ложе, — сказала Ашурран, хлопнув себя по бедру.

Воины рассмеялись, услышав ее слова.

— Забудь о своем желании, о лучший воин из женщин, лучшая женщина из воинов! Эти трое делят время и ложе только друг с другом, ибо поклялись они никогда не любить одну женщину, только трех сестер-близнецов, похожих, как три капли воды, у которых были бы такие же родинки, как у них самих. А поскольку найти таких вряд ли возможно, никогда им не познать женских объятий.

— Что ж, посмотрим, — сказала Ашурран, и глаза ее блеснули.

Дождалась она, когда братья пойдут купаться в лесном озере, и спряталась в кустах. Сломала она ветку орешника, обмакнула палец в коричневый сок и нарисовала себе родинку над верхней губой. Тем временем братья разделись и вошли в воду. Улучив минутку, Ашурран подкралась поближе, вспомнив уроки, полученные в разбойничьей шайке, и стянула узорчатый пояс младшего из братьев.

Вдоволь накупавшись, братья вышли из воды, оделись и собрались уходить. Хватился Фиахна своего пояса и стал его искать, но никак не мог найти.

— Не ждите меня, — сказал он братьям. — Я найду пропажу и тотчас вас догоню.

Только братья его скрылись из виду, как вышла навстречу Фиахне высокая дева в одежде воина и с его поясом в руках. Посмотрел на нее Фиахна и увидел, что она смугла и хороша собой, белые зубы ее блестят в улыбке, синие глаза смотрят приветливо, а над губой родинка, совсем как у него. Забилось сердце Фиахны быстрее, однако постарался он напустить на себя неприступный вид и сказал:

— Не тебе принадлежит этот пояс, девушка, так что отдай его мне.

— Возьми сам, — улыбнулась Ашурран.

И стали они бороться, и хоть был Фиахна силен, девушка была ловка, как змея, и не мог он ее одолеть.

— Что ты хочешь за этот пояс? — спросил он.

— Хочу я твоей любви, — отвечала она без смущения.

— Попроси у меня другого, ибо этого я не могу тебе дать. Нас трое братьев-близнецов, и предсказано нам, что полюбим мы одну и ту же женщину и все трое погибнем из-за нее. Потому никто из нас не делит ложе с женщиной.

— Разве ты ребенок, чтобы верить во всякие сказки! — воскликнула Ашурран со смехом. — Есть у меня две сестры, похожих на меня, так что не отличишь. И предсказали нам, что нельзя нам делить ложе ни с кем, кроме трех братьев. Однако нарушили мы этот запрет, и ничего страшного с нами не случилось.

— Две сестры? — вскричал Фиахна. — А есть ли у них, как у тебя, родинки на лице?

— У старшей родинка над левой бровью, и у средней родинка на правой щеке, у меня же, как у тебя, над верхней губой, и это единственный признак, по которому нас можно отличить друг от друга.

— Где же они сейчас?

— Одна промышляет разбоем на лесной дороге, а вторая — знатная дама в городе, книжница и искусница. Если подаришь мне свои ласки, пошлю я им весточку, и немедля прибудут они сюда.

Поверил ей Фиахна и не противился больше. Прижался он к Ашурран, охваченный любовной горячкой, и не отрывался от нее, пока не соединились они трижды.

На прощанье отдал он ей свой браслет, она же велела ему рассказать о случившемся братьям.

На следующий день братья опять пошли купаться к озеру и на этот раз следили за одеждой во все глаза. Напрасно — так и не удалось им заметить, как Ашурран украла пояс среднего брата. Когда остался Фиана один, выступила ему навстречу дева в черной кожаной одежде, с черным платком на волосах, с двумя кинжалами. Лицо ее было раскрашено полосами сажи, как это делают лесные разбойники, чтобы скрываться незамеченными в тенях. Схватив друг друга в объятия, упали они в зеленую траву и стали забавляться, как два лосося в морских волнах, свиваясь и сплетаясь в объятиях. И Фиана тоже подарил деве свой браслет.

На третий день старшему брату Фиахе явилась высокая дева в длинном платье, с распущенными по плечам волосами, с книгой в руке. Они слились в поцелуе, опустились на мягкий мох и подарили друг другу самые страстные ласки. И Фиаха тоже отдал деве браслет.

Наутро явилась к ним Ашурран и показала три браслета, надетых на правую руку.

Поняли братья, что провела их хитроумная дева, и опечалились.

— Сердцу не прикажешь, — сказала она. — Полюбила я вас, как только увидела, и не могла изыскать иного способа, кроме обмана. Однако, правду сказать, не такой уж это обман. Фальшивыми были только родинки, но не слова о любви. Что касается трех женщин, что вы видели, то все они есть во мне. Родилась я воином, но случалось мне и лихим ремеслом промышлять, и носить покрывало знатной дамы. Если таково будет ваше желание, верну я вам ваши браслеты и больше никогда на вашей дороге не встану.

— Что ж, — сказал старший Фиаха. — Видно, на роду нам написано любить одну женщину. Садись и раздели с нами трапезу и ложе.

Стала Ашурран жить с братьями в одном шатре, и с тех пор они не разлучались, вместе ходили в бой и в дозор, и была сильна их любовь друг к другу, как вода в половодье. Но кто может спорить с роком? Недолгим было их счастье.

В одном сражении случилось так, что Ашурран в горячке боя вырвалась вперед, рубя шигуней налево и направо, и тут убили под ней коня. Спрыгнула она на землю, закрываясь щитом, и кольцо врагов сомкнулось вокруг нее. Увидев это, закричали разом братья, будто соколы, бросающиеся на добычу, и стали пробиваться к ней. Один из шигуней готов был уже поразить Ашурран копьем, но тут Фиаха закрыл ее своим телом, и вошло ему копье под нагрудник и вышло из спины. Захлебываясь кровью, сказал он: