Беглянка. Дорога к счастью (СИ) - Бигси Анна - Страница 39

— Ты попала в аварию…

Татьяна зажмурилась, пытаясь выловить в омуте памяти хоть какие-то зацепки или намеки, но тщетно: память спала беспробудным сном, не желая помогать

— А ребенок? — взволнованно спросила она, с надеждой глядя на мужа. — Где наш ребенок? Где он?

— Тань, да ты чего? — Павел прижал ее к себе, пытаясь успокоить. — Ты потеряла его еще полгода назад…

— Этого не может быть… — в ужасе зашептала Таня, стараясь вырваться, но муж крепко держал ее. Мысли в голове заметались со скоростью света, но ни одна не находила подтверждения. Она не могла потерять ребенка. Беременность была идеальной, образцово-показательной. Не было повода для волнения. Но даже если бы что-то пошло не так, ее врач лучшая в столице, почему она ничего не сделала? Почему не помогла? Как много вопросов и ни одного ответа.

— Прости, — шептал на ухо Паша и покачивал ее, как маленькую девочку. — У нас еще будут дети…

Но Таня не хотела других детей. Ей нужен был ее малыш, тот, кого она носила под сердцем. Как поверить во все это, если она не помнит ничего? Сил бороться с мужской силой не осталось, она сдалась и перестала вырываться. Слезы, дрожащие на ресницах, сорвались и крупными каплями потекли по щекам, оставляя мокрые дорожки.

— Что со мной? — сквозь всхлипы спросила она. — Почему я ничего не помню?

— Ты попала в аварию и, видимо, ударилась головой… — предположил Паша и нажал на кнопку вызова врача. — Сейчас врач придет, у него и спросим.

— Этого просто не может быть… — тихо бормотала она, с отчаянием гладя плоский живот ладонью, и чувствовала лишь пустоту и в теле, и в душе. Должна была испытывать непомерное горе, но не испытывала. Не понимала почему, но не ощущала боли потери. Все это не укладывалось в голове. Неужели смерть собственного ребенка совсем не трогает ее?

— Добрый день, как вы себя чувствуете? — Немолодой мужчина в белом халате вошел в палату и сразу же направился к ним.

— Нормально, — сухо ответила Таня. — Голова только кружится…

Врач придирчиво осмотрел ее, записал данные в карту и вынес вердикт:

— Это нормально в вашем состоянии. У вас небольшое сотрясение, а вообще вы в рубашке родились…

— Подушки сработали, — пояснил Паша, словно это было очень важно для нее.

— Я не помню, — сквозь слезы пожаловалась Таня, умоляюще глядя на врача, как будто он мог помочь ей. — Я ничего не помню.

— С какого места?

— Со вчерашнего вечера. Я как всегда легла спать у себя дома, а проснулась уже здесь.

— Полгода, — напряженно уточнил Паша. — Полгода назад мы потеряли ребенка на позднем сроке, и этого она не помнит.

— Думаю, это временно, — заключил врач со знанием дела. — Удар головой и стресс. Ваш мозг решил просто заблокировать воспоминания, причиняющие боль. Отдохните и расслабьтесь, память обязательно вернется, дайте только немного времени и пока не нагружайте голову.

— Когда я смогу забрать ее домой? — спросил Павел, пожав руку врачу.

— Через пару дней, я думаю, станет лучше, и заберете.

— Хорошо, спасибо! — Он поднялся на ноги и, приобняв доктора за плечо, повел к выходу.

Таня проводила их равнодушным взглядом и, отвернувшись к стене, прикрыла глаза. Если верить врачу, то ей нужно просто отдохнуть, и тогда она все вспомнит. Обязательно вспомнит, и все вернется на свои места.

***

Белов залпом осушил стопку и шумно выдохнул, ощутив, как живительный огонь потек по пищеводу. Закусил ядреным огурцом бабы Зины и откинулся на спинку стула, наблюдая, как она читает его смертный приговор.

— К какому еще мужу? — Зинаида отложила записку в сторону и впилась в него едким взглядом. — А ты тогда кто?

— Никто, получается. — Саша криво ухмыльнулся, положил голову на стол и накрыл ее руками.

Непрошеные воспоминания вновь проснулись в сознании и принялись терзать с удвоенной силой. Он так старался отгородиться, не позволить маленькой искре в груди разгореться в бушующее пламя, словно знал, что сгорит в нем дотла. Не хотел впускать Таню в свое сердце, но не смог противостоять притяжению. А сейчас всеми силами старался возненавидеть ее, но ничего не получалось — слишком сильно любил. Все бы отдал и простил, если бы она вернулась, готов был ползти за ней на край света, если бы позвала, но Тане он оказался не нужен…

— Вот ведь пострел, и Лариске под юбку залез, и с Танькой закрутил. Ни стыда у тебя, ни совести.

— Про Ларку-то откуда?.. — Саша поднял голову и встретился с хитрыми, улыбающимися глазами.

— Ой, Саш, я столько годков на свете живу, что такие дела в раз просекаю. Дело ваше, молодое. Ты мне лучше скажи, чего-то делать будешь?

— А что я могу? Она сама все решила.

— Так-то оно так, и написано складно. — Зинаида Федоровна вновь прочитала послание Татьяны. — Только вот как-то это все не вяжется… Не похожа она на расчетливую стерву…

— Баб Зин, хорош! — не выдержал Белов, звучно припечатал ладонь к столу и снова поморщился от головной боли. Не хотел ни в чем копаться. Сдался и отпустил, хоть было больно и обидно, хоть и подыхал без нее…

— Не хорош, а приходи в чувство, и подумаем, как тут быть. — Баба Зина даже ухом не повела, проигнорировав его истерику.

— Не хочу я думать, и быть тут нечему. Таня ушла, свой выбор сделала. Не нужен я ей, — с горечью добавил он и протянул рюмку, желая снова залить свое горе. — Плесни еще чуток.

— Нет. — Она забрала стопку и демонстративно выбросила ее в ведро. — Хватит уже, иди давай, приводи себя в порядок, а я пока поесть что-нибудь сварганю.

— Не хочу. — Саша прикрыл глаза, с трудом переживая потерю в глубине души. Каждый вздох доставлял болезненные ощущения в области солнечного сплетения, словно царапал изнутри. — Ничего не хочу.

— Хочу — не хочу, как маленький! Подумаешь, баба бросила, другую найдешь!

— Не нужна мне другая! — Он вскочил с места так, что стул, на котором сидел, с грохотом упал на пол. — Просто уйди и оставь меня в покое!

— Че разорался-то? Я ж как лучше хочу, помочь тебе.

— А я просил? Мне не нужна помощь! Бутылку принесла и спасибо, а в услугах психотерапевта не нуждаюсь. Уходи, — грозно указал Зинаиде на дверь.

— Ну как знаешь. — Она равнодушно пожала плечами, встала и поставила на стол початую бутылку самогона. Саша инстинктивно потянулся к ней, но баба Зина не позволила взять и дождалась, пока он посмотрит ей в глаза. — Ты пить ради чего бросал?

— Ради любви, — усмехнувшись, ответил он. Она подарила ему несколько месяцев безграничного счастья. Стоило ли так высоко взлетать, чтобы теперь с треском рухнуть на самое дно?

— И что? Кончилась любовь твоя?

— Отдай. — Саша дернул на себя бутылку, но так и не смог отнять.

— Сначала ответь.

— Нет, не кончилась.

— Тогда почему ты сдаешься без боя? — Зинаида не уступала ему, а в чем-то даже превосходила.

— За что бороться-то?

— За жену свою, за дочь, за семью. Мало?

— Они не мои, — обреченно заключил Саша, поднял стул и вновь сел за стол.

— А это зависит от тебя… Ты мужик!

Зинаида отпустила бутылку и подошла к нему вплотную.

— Не прекратишь — погубишь себя и Танюшку не вернешь, — мудро изрекла она. — Она любит тебя, просто поверь мне, я знаю, что говорю. Подумай об этом, — по-матерински потрепала его по волосам. — Все можно исправить, пока не вмешается смерть. С ней-то, проклятой, уже не поспоришь…

Она неслышно ушла, а Белов так и остался сидеть с бутылкой в руке. Никак не мог принять важное решение. Противоречивые эмоции раздирали на части. С одной стороны все просто и понятно — жизнь закончилась, точнее, как жить дальше с огромной дырой в душе, он просто не представлял. Куда проще было спрятаться за плотную завесу алкоголя и хоть как-то зализать новые раны. Но с другой… Саша выпустил из рук бутылку и в очередной раз потер лицо ладонями, отгоняя мутную пелену. Внезапно почувствовал, как крохотный огонек надежды проблескивает сквозь острые осколки боли. Что, если баба Зина права и он сдался раньше времени? Что, если еще есть шанс? Готов ли он побороться за свою женщину? Да, черт возьми! Она нужна ему! Нужна как кислород.