Стигматы Палнера Элдрича - Дик Филип Киндред - Страница 29

• Предыдущая
• 29/50
• Следующая

Протянув руку, Норм Шайн дружески сказал:

— Привет, Майерсон. Мне поручено официально приветствовать вас от имени нашего барака. Добро пожаловать…, гм…, на Марс.

— Меня зовут Фрэн Шайн, — сказала его жена, тоже обмениваясь рукопожатием с Барни. — У нас тут весьма приличный, прочный барак. Надеюсь, он не покажется вам чересчур ужасным, — и добавила как бы про себя:

— Не хуже и не лучше других.

Она улыбнулась, но Майерсон не ответил ей тем же: он выглядел мрачным, уставшим и подавленным, как большинство колонистов, начинавших жизнь, которая, как они знали, была трудна и по существу бессмысленна.

— Не ждите, что мы начнем тут все расхваливать, — сообщила она. — Это работа ООН. Мы здесь только жертвы, так же как и вы. Только в отличие от вас мы уже прожили здесь какое-то время.

— Не изображай все в столь мрачных тонах, — предостерегающе сказал Норм.

— Но ведь это действительно так, — запротестовала Фрэн. — Мистер Майерсон видит все своими глазами и ни в какие сказочки не поверит. Правда, мистер Майерсон?

— Возможно, некоторые иллюзии мне бы сейчас не помешали, — сказал Барни, присаживаясь на металлическую скамейку у входа в барак. Пескоход, который привез его, тем временем выгружал его вещи; он безразлично смотрел на него.

— Извините, — сказала Фрэн.

— Можно закурить? — Барни достал пачку земных сигарет;

Шайны с вожделением уставились на нее, и он с чувством вины предложил им по сигарете.

— Вы прибыли в непростое время, — пояснил Норм Шайн. — У нас как раз шли дебаты. — Он посмотрел на остальных. — Поскольку вы уже житель барака, не вижу причин, почему бы и вам не принять в них участие, в конце концов вас это тоже касается.

— Вам повезло, что вы не прилетели завтра, — сказала Фрэн. — После голосования.

Она ободряюще улыбнулась ему, чтобы он почувствовал себя как дома; они ничего не могли предложить ему, кроме взаимной привязанности, дружеских отношений, которые теперь распространялись и на него.

«Ну и местечко, — думал Барни Майерсон. — На всю жизнь…» Это казалось невозможным, но это была правда. Уставы ООН не предусматривали возможности увольнения со службы. И с этим фактом непросто было смириться. Люди здесь составляли коллектив, к которому он принадлежал…, и он знал, что могло быть и хуже. Две женщины были весьма привлекательны, и ему казалось, что они проявляли к нему, так сказать, интерес; он ощущал всю сложность взаимоотношений, которые сложились в перенаселенном, тесном бараке. Однако…

— Выбраться отсюда можно только благодаря одному или другому наркотику, — тихо сказала Мэри, присаживаясь на скамейку рядом с Тодом Моррисом. — Других возможностей, как видите, — она положила руку ему на плечо, — просто нет. Мы могли бы поубивать друг друга с тоски.

— Да, — кивнул он. — Понимаю.

Однако он знал об этом уже задолго до того, как оказался на Марсе; как каждый землянин, он достаточно много слышал о жизни в колониях, о борьбе с искушением сразу же покончить с собой.

Ничего удивительного, что все искали любой возможности уклониться от призыва, как и он сам когда-то. Это была борьба за жизнь.

— Вечером, — сказала Мэри Риган, — мы получим один из этих двух наркотиков; Импи появится здесь около семи часов по времени Файнберг-Кресчент. До этого времени мы должны принять решение.

— Думаю, мы можем голосовать, — сказал Норм Шайн. — Я вижу, что мистер Майерсон, хотя он только что приехал, уже готов. Я прав, мистер Майерсон?

— Да, — ответил Барни.

Пескоход заканчивал выгружать его вещи; они были свалены в беспорядке, и их уже начало заносить песком; если их быстро не унести вниз, они вскоре исчезнут под слоем пыли. «Черт побери, — подумал он, — может, это и хорошо. Связи с прошлым…»

Другие жители барака пришли ему на помощь, передавая друг Другу чемоданы и складывая их на транспортер, который спускал багаж вниз. Даже если Барни и не интересовало сохранение своих вещей, в этом были заинтересованы они; опыта у них имелось значительно больше.

— Вам придется научиться жить одним днем, — сочувственно сказал Сэм Риган. — Никогда ничего не планируйте. Самое, большее — до обеда или до вечера; небольшие промежутки времени, небольшие обязанности, небольшие развлечения. Бегство от действительности.

Отбросив сигарету, Барни взялся за ручку самого тяжелого чемодана.

— Спасибо.

Это был ценный совет.

— Извините, — вежливо сказал Сэм Риган и поднял окурок, чтобы выкурить его до конца.

Собравшись в комнате, достаточно большой, чтобы поместить всех, обитатели барака, вместе с Барни Майерсоном, готовились к голосованию. По файнберг-кресчентскому времени было шесть часов. Совместный — в соответствии с обычаем — ужин только что закончился; машина мыла и сушила посуду. Барни казалось, что всем уже нечем заняться; на него давил груз свободного времени.

Пересчитав голоса. Норм Шайн объявил:

— Четверо за Чуинг-Зет, трое за Кэн-Ди. Итак, решено. Хорошо, кто возьмет на себя задачу передать эту информацию Импи Уайт? — он оглядел собравшихся. — Она будет недовольна; мы должны к этому приготовиться.

— Я передам, — сказал Барни.

Три супружеские пары изумленно уставились на него.

— Ведь ты ее даже не знаешь, — запротестовала Фрэн Шайн.

— Я скажу, что это моя вина, — сказал Барни, — что это я проголосовал в пользу Чуинг-Зет.

Он знал, что ему разрешат взять на себя столь неблагодарную задачу.

Полчаса спустя он ждал в темноте у входа в барак, куря сигарету и вслушиваясь в таинственные звуки марсианской ночи.

Вдали в небе пролетел какой-то светящийся объект, на момент заслонив звезды. Мгновение спустя он услышал шум тормозных двигателей. «Уже скоро», — подумал он. Он стоял, сложив руки на груди, пытаясь расслабиться и мысленно повторяя то, что собирался сказать.

Наконец перед ним появилась коренастая женщина в тяжелом комбинезоне.

— Шайн? Моррис? Значит, Риган? — Она, прищурившись, разглядывала его, пользуясь инфракрасным фонарем. — Я тебя не знаю!

Она остановилась на безопасном расстоянии.

— У меня лазерный пистолет, — предупредила она, целясь в Барни. — Говори, что тебе надо.

— Отойдем подальше, чтобы нас не слышали в бараке, — сказал Барни.

Импэйшенс Уайт пошла за ним, продолжая держать его под дулом пистолета. Она взяла у него идентификационную карточку и прочитала ее с помощью фонаря.

— Ты работал у Булеро, — сказала она, внимательно разглядывая его. — Ну?

— Ну, — сказал он, — жители барака Чикен-Покс переходят на Чуинг-Зет.

— Почему?

— Просто прими это к сведению и больше здесь не торгуй. Ты можешь согласовать этот вопрос с Лео в «Наборах П. П.». Или с Коннером Фриманом на Венере.

— Я так и сделаю, — сказала Импэйшенс. — Чуинг-Зет — это дерьмо; он вызывает привыкание, токсичен, а что хуже всего, вызывает жуткие галлюцинации, не о Земле, а… — она пошевелила рукой с пистолетом. — Гротескные, извращенные кошмары, доводящие до безумия. Объясни, почему вы так решили.

Он ничего не сказал, только пожал плечами. Однако его заинтересовала и позабавила ее преданность Кэн-Ди. Он подумал, что ее фанатизм в корне отличается от фанатизма той девушки-миссионера на борту корабля Земля — Марс. Видимо, характер убеждений не оказывает влияния на их глубину; раньше он никогда не отдавал себе в этом отчета.

— Увидимся завтра в это же время, — решила Импи Уайт. — Если ты говоришь правду — прекрасно. Но если нет…

— А если нет, то что? — медленно, со значением спросил он. — Заставишь нас потреблять твой продукт? В конце концов, он запрещен; мы можем попросить защиты у ООН.

— Ты здесь новичок, — грозно нахмурилась она. — ООН прекрасно осведомлена о размерах торговли Кэн-Ди в этом регионе; я регулярно плачу им, чтобы они мне не мешали. А что касается Чуинг-Зет… — Она снова сделала жест пистолетом. — Если ООН собирается их защищать и они перехватят наш рынок…

• Предыдущая
• 29/50
• Следующая