Навстречу ветру (СИ) - "Baltasarii" - Страница 13

Не сон. Это все не сон. Неужели все, что случилось — правда? Хелена ощутила под спиной сквозь ткань замызганного охотничьего костюма твердую заусенистую лавку. Шагах в трех от лавки маячила еле видимая в окружающей тьме решетка, заменяющая одну из стен ее нынешней комнатушки. Тяжелый смрад из запахов нечистот и немытых тел с тухлинкой несвежей крови и ноткой каленого железа наполнял воздух. Дышать таким получалось с трудом, все больше с усилием вталкивать в себя. Правда через несколько третей перестаешь замечать такую мелочь.

Сама решетка, как помнила Хелена, выходила в огромную пещеру, едва тронутую руками разумных. В центре гигантской каверны располагались пыточные. Тусклый свет от многочисленных жаровен и редких факелов едва достигал стен, где выбиты тесные камеры для таких, как она. Потолок тоже особо не поразглядываешь — кончики сталактитов и темень, больше ничего. И, конечно, крики боли, в рабочее время, и стоны, когда утомившиеся палачи уходили отдыхать. Этого добра в пещере хватало с запасом. Впрочем, когда такой фон звучит постоянно, его тоже перестаешь замечать. Сейчас в центре пещеры негромко переговаривался пяток надсмотрщиков, да пара палачей, подготавливающих инструмент к следующей рабочей трети.

В центре пещеры девушка бывала часто. Слишком часто. Нет, саму Хелену никто не пытал, разве что изредка раздавали оплеухи. Больно и обидно. Но по сравнению с тем, что эти изверги творили с остальными заключенными… А Хелену, если та не отвечала, заставляли наблюдать за всеми экзекуциями. И все чаще жестокость применяемых пыток стала зависеть не от самих пленников, а от ее, Хелены, готовности сотрудничать. Мерзкое чувство, что это она сама пытает людей, крепло в ней треть от трети.

После того, что случилось с любимым папкой, она стала, похоже, незаменимым источником сведений. Вот только, хотя отец и брал ее на некоторые сделки, нужной информации у Хелены не было. Но истязатели не верили дочери купца, как бы она не пыталась доказать обратное. Папочка. Почему ты так рано ушел? Почему не защитил?

Девушка с отстраненным удивлением провела рукой по лицу. Она плачет? Странно. Казалось. Что из нее уже давно вытравили и слезы, и страх. Даже от отчаяния остался лишь пепел — невозможно отчаиваться постоянно. Так же, как и бояться. И плакать. И вот за впервые за несколько третей, точное время в вечно темных казематах не определишь, она снова плачет. Что-то приснилось? Наверное, опять то утро.

…Тогда начало рассветной трети Хелена встречала за будуаром. Распутать длинные волосы после ванны — та еще морока. Но даже несмотря на то, что ее Лир, пальцы нежно погладили колечко, сегодня отправился в какую-то экспедицию — это не повод выглядеть лахудрой. Жаль, что возлюбленный уехал так быстро, даже толком наговориться не успели. Поразительно, как раскрывается знакомый, казалось бы, до последней черточки человек, стоит поменяться отношениям и осознать чувства.

Как ни странно, но род аен Адрин так же имел немалый гешефт с торговли. Чем они там торговали, Хелена не знала, а отец не признавался. Как и Лир никогда об этом не говорил. Пару раз высокородные задиры, читай идиоты, пытались насмехаться над лордом-владетелем и его сыном. Ну а как же — недостойно высшему аристократическому роду стяжать прибыль торгашеством. После чего клинок лорда-владетеля Кира устроил кровавую жатву на многочисленных дуэлях, владетель-наследник от благородного родителя тоже не отставал. В очередной раз сбросив градус идиотии, аристократическое общество решило милостиво прикрыть глаза на порочащую честь деятельность рода аен Адрин. Все портки обмочили, так быстро прикрывали.

Сегодня отец планировал очередную сделку, и решил взять дочь с собой. А потому ходить придется много. Взгляд девушки остановился на костюме для охоты. С первого этажа послышался какой-то непривычный шум. Девушка быстро оделась и приникла к окну. Перед парадным входом в поместье стояли оседланные лошади и массивная карета. По саду тут и там лениво прохаживались незнакомые воины, десятка два на вскидку. На первом этаже приглушенно ругался отец. Сердце сжало дурное предчувствие. Карета и белые плащи воинов несли изображение красной ладони. Когда тебя посещают псы Светлой Церкви, хорошего ждать не приходится.

Девушка плотно прикрыла двери своих покоев и торопливо спустилась по лестнице в холл. Картина, увиденная девушкой, откровенно пугала. В холле тут и там осматривались с десяток дланников. Вели себя братья-воители достаточно бесцеремонно, срывали картины, переворачивали мебель. Верховодила обыском некрасивая девушка в доспехах. А рядом с ней, удерживаемый двумя дланниками, стоял отец.

— Вы не имеете права!

— Не тебе, смерд, о правах говорить, — холодно отбрила предводительница.

— Я подам жалобу прелату. И в торговую палату, — отец отвечал спокойно, однако напряжение чувствовалось очень остро.

— Для этого нужно еще до них добраться, — насмешливо отпарировала девушка.

— Угрожаете?! — в голосе отца послышался еле слышный рык.

Плохой признак. Сам отец родом из северного Кесхейна. А весь Кесхейн, и северный в особенности, был знаменит своими берсерками, наводящими ужас на полях сражений еще с древности. Вот и в наши дни, стоило какому-нибудь неосторожному недоумку основательно вывести добродушного увальня из себя, как недальновидный идиот незамедлительно получал кучу проблем в виде взбешенного медведя в человеческой шкуре. Обычно такие проблемы с жизнью несовместимы, ведь берсерк не обращает внимания на ранения, да и сила в «кровавом бешенстве» возрастает многократно. Такого чтобы остановить — расчленить надо. Потому с любыми кесхейнцами принято вести себя предельно вежливо, благо они и сами не провоцируют. А эта дура доводит отца.

— О! — воскликнула девушка, дурашливо всплеснув руками. — Неужели госпожа Хелена Строг изволила почтить нас своим присутствием?

— Дочь, беги!

— Взять ее!

Обе фразы еще висели в воздухе, а Хелена уже сорвалась по направлению к потайному ходу. Да только поймали ее довольно быстро, чувствовалась сноровка. Не воины — каратели, их почерк. Вскоре девушка оказалась на единственном, чудом сохранившемся кресле в холле.

— Вам следует быть более откровенным, еретик Строг, — дланница без энтузиазма продолжала затянувшийся допрос. — В противном случае могут пострадать невиновные.

Казалось, что бояться еще сильнее, чем боялась Хелена сейчас, уже нельзя. Но поймав ненавидящий взгляд фанатички, девушка забилась поглубже в кресло.

— Я знаю ваши методы. От вас никто живыми не уходил, — мрачно ответил отец. — Потому мне нет смысла о чем-то рассказывать.

— Смею надеяться, что я найду способ вас переубедить, — предвкушающе усмехнулась некрасивая девушка, и тут ее отвлек вбежавший брат-воитель. Выслушав посланника, дланница по-военному четко развернулась, и вышла из холла, бросив напоследок:

— Ларри, они на тебе. Но не вздумай проявлять инициативу!

— Слушаюсь, сестра-капеллан! — откликнулся один из удерживающих отца дланников.

Какое-то время тишину разбавляли только шорохи от копавшихся в обломках мебели орденцев. Хален стоял молча, мрачно уставившись в одну точку. Хелена тоже испуганно молчала, гадая о нерадостном будущем. Наконец один из ее стражей не выдержал:

— И чё она тебя, Ларри, всегда придерживает? Не хочет на свое место пускать? — просипел правый.

— Иль мож у вас того, высоки чувствования? — глумливо хохотнул левый.

С разных сторон послышались сдавленные смешки.

— Заткнитесь! Оба! — зло рявкнул побагровевший Ларри.

— Да не кипятись ты, «брат-капеллан», — сиплый выставил перед собой руки. — Мы ж помочь тебе хотим.

— Ну и себе слегка, ага, — откликнулся второй. — Хоть развлечемся слегка.

— Мне до брата-капеллана, как до Виалвейна пешком, — скрипнул Ларри зубами. — Сами прекрасно знаете.

— Так вот я и думаю. Добудем из купчишки, что надо, и сами командору расскажем, — сиплый сплюнул на пол. — А он ужо тебя за такое повысит. А ты и нас не забудешь.