Академия пурпурной розы (СИ) - Снегова Анна - Страница 49

Глава 31

— И правда, добрый ты какой, аж подозрительно! — пыхтя и переводя дыхание после полета, я привстала на локтях. А потом тревога стрельнула в сердце короткой молнией, и я внимательно всмотрелась Морвину в лицо. — У тебя-то самого сотрясения нету, случайно? Я… тебя не сильно?..

— Ты меня не сильно. Тут рыхлая земля под деревом и клумба. Вот клумбу ты сильно! А меня не очень.

Я выдохнула с облегчением. Не хотелось бы, чтоб отпуск в нашем мире закончился для одного наглого огненного мага трещиной в черепе. Хотя, судя по всему, этому твердолобому не грозит. Я завозилась и попыталась с него скатиться. Дохлый номер. Ушибленный маг держал крепко — не похоже, чтобы трезвость сознания была нарушена. Ну или разве что держательно-хватательный рефлекс у него работает в любом состоянии — хоть в сознательном, хоть в бессознательном, что тоже не исключено.

— Э-э-э… — я хотела вежливо попросить спустить меня на землю. Для начала вежливо. Но меня перебили и не дали.

— Ледышка, скажи — а ты надо мной намеренно издеваешься?

— В смысле? — опешила я.

В клумбе под деревом царил таинственный полумрак. Лунный свет робко пробивался сквозь прочерки тонких ветвей, опушенных крохотными пучками новорожденных листьев. Ирисов и первоцветов было, конечно, жаль… но примятые, они испускали дивные, пьянящие ароматы. Кажется, голова у меня кружилась все сильнее, как будто я все еще лечу… В зыбких тенях тлеющими углями светили глаза огненного мага, и узоры на его коже мягко переливались гипнотическим мерцанием искр.

Морвин поднял правую руку, левой по-прежнему крепко придерживая меня, и провел ладонью по моей белой шали, которая укрыла нас обоих, точно крылья большой птицы спящих птенцов.

— Я вот об этом. Слишком много бесполезной ткани. Слишком… большие перегрузки моему бедному воображению.

И он медленно потянул многострадальную шаль с плеча. А ведь ей и так сегодня досталось! Столько веточек, листиков и прочего древесного мусора в ней застряло. А зацепки? Она теперь наверняка испорчена! Возмущенная таким несправедливым отношением к любимой вещи, маминому подарку, между прочим, я решительно накинула ее обратно.

— В твоем мире все такие несносные ворчуны? Тебе постоянно все не нравится!

Он усмехнулся.

— Нет. Это я в твоем мире заразился. Ты же постоянно всем недовольна — держу не так, смотрю не туда, руки не в том месте…

Ой.

Я вспомнила, в каком, собственно, месте руки, и покраснела. Вообще-то, честно говоря, надо было намного раньше вспомнить… Так что насчет моего вредного характера это он погорячился. Вот сейчас и пристыжу, что он ко мне несправедлив! И…

И почему-то я снова молчу.

И молчание раскаленной лавой растекается между нами, захлестывает и утягивает в свой медленный поток. Искры на коже бегут все быстрее — живые, колкие, до жжения под подушечками пальцев.

И я ничего не могу поделать с собой — мне просто слишком хотелось всегда это сделать. Осторожно, едва касаясь, провожу вдоль завитка огненной линии на его груди, словно завороженная любуюсь тем, как вспыхивает ярче узор от моих прикосновений.

Пульсация света отдается пульсацией крови в моих венах — и этот ритм становится нашим общим, один на двоих. И…

…И меня бесцеремонно спихивают прямиком в мокрую от ночной росы траву.

Встряхиваю головой и пытаюсь сосредоточиться, поймать уплывшее в неге сознание. Ищу глазами своего огненного мага.

Забываю, что хотела сказать, наткнувшись на прожигающий меня взгляд. Морвин сидит рядом в полутьме. С подозрительно серьезным видом, от которого мне как-то разом расхотелось шутить или жаловаться.

— Так, Ледышка… а давай-ка приступать к тренировке. Я тебе обещал, в конце концов.

Он пружинисто вскочил и протянул мне руку. Я вложила в нее ладонь, не зная, куда девать глаза. Кажется, я только что едва не сорвала нам занятия.

— С чего начнем? — спросила я, поплотнее запахивая шаль. Это позволяло хоть как-то справиться с накатившим смущением. Да и зябко стало — ночной ветер тут же выстудил чужое, заемное тепло. Как жаль…

Морвин не ответил. Его пристальный взгляд по-прежнему гулял по мне. Он осторожно вынул из моих волос застрявший листок и отшвырнул прочь.

— Ты… правда считаешь, что у нас с тобой получится лучше, чем на занятиях Петтифи? — прошептала я. Голос вдруг куда-то подевался.

— Я правда надеюсь, что у нас с тобой получится.

Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоиться и напомнить себе, что мы говорим про занятия. Всего лишь про занятия.

А потом он улыбнулся привычной самоуверенной улыбкой, решительно взял меня за руку и потащил к ближайшей скамейке из тех, что стояли вдоль аллеи.

— Тем более, Ледышка, что ваша система обучения абсолютно никуда не годится.

— Это почему это? — возмутилась я.

— И при всем уважении к вашей стихийщице — как воздушник она, может быть, и ничего, но как преподаватель… — он покачал головой и усадил меня рядом. Я навострила ушки.

— Почему ты так решил?

Морвин удобно развалился на скамейке в любимой позе — скрестив лодыжки босых ног, руки за головой. Я наконец-то почувствовала себя чуточку свободнее — кажется, мы и правда теперь «просто поговорим», и я перестану каждую секунду, обмирая, ждать, что будет дальше и на какие неведомые берега вынесет меня река моих эмоций. Расправила складки платья на коленях, чинно сложила ладони и приготовилась выслушать очередную лекцию.

— Ну, во-первых, Ледышка, все эти занятия толпой и просиживания штанов на лекциях — совершеннейшая ерунда.

— Чего?!

— Того. Вот смотри. У нас, в Храме Великого Пламени, обучение магии проходит всегда в паре, учитель-ученик. Многочасовые занятия вдвоем, длительные тренировки, медитации, беседы. Только так можно качественно передать опыт от мага к магу. Если учитель знает своего ученика досконально, до мелочей. Его реакции, характер, привычки, достоинства… — он скользнул взглядом искоса по мне, — и проблемы. А поэтому давай-ка разбираться с самого начала.

— С какого начала? — в который раз за сегодня удивилась я.

— Расскажи мне в подробностях — когда, как и почему появилась твоя Сфера.

Я сцепила руки в замок и поежилась. Даже в теплой шали меня пробрал озноб.

— Не люблю вспоминать. Какая разница? Сфера есть и есть.

— Почему?

— Почему — что?

— Не любишь вспоминать?

Я пожала плечами.

— Просто неприятно. Из-за нее вся моя жизнь стала как игрушка с испорченным механизмом. Снаружи красиво… а петь не может.

Морвин вздохнул, подвинулся ближе и обнял меня за плечи.

— Не увиливай, а рассказывай. Ты обещала слушаться, помнишь? Итак. Это с рождения?

— Да… нет… не совсем.

— Ледышка, не заставляй меня искать альтернативный способы, как развязать тебе язык! Моя мужская логика приходит в ужас от такого ответа. Так «да», «нет» или «не совсем»? Ты родилась уже со Сферой?

Я невольно улыбнулась. Вот же приставучий! Вцепился как репей… но судя по всему, отвертеться и впрямь не выйдет. Ну, хотя бы согреюсь снова у него подмышкой — может, это немного компенсирует неприятные воспоминания.

— Ладно, слушай… Когда я родилась, Сферы еще не было, разумеется. Иначе как бы я выжила, если б меня нельзя было даже на ручки взять и покормить? Просто… у меня оказалось слишком много магии. Уплотненные, перекрученные и слипшиеся в один ком энергетические потоки. Никто не слышал прежде, чтобы у эллери рождались близнецы, даже в старых книгах вековой давности папа с мамой не нашли ни одного упоминания. Так что никто не мог предположить, что возникнет такая проблема, а уж как с ней справляться — и подавно не известно.

Морвин слушал очень внимательно, не перебивал, и постепенно я перестала зажиматься и запинаться на каждом слове. Они подбирались с трудом, но мало-помалу я начинала входить во вкус — оказывается, если рассказываешь о неприятностях кому-то, их вес на твоих плечах как будто уменьшается. Словно этот кто-то подставил свои плечи.