Плата за копирование - Дик Филип Киндред - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
Шарлота опустила стекло и крикнула:
— Эй, Бен, послушай! Станция на другом конце поселения еще в приличном состоянии.
Тяжело ступая, толстяк подошел к «бьюику».
— Проклятье, — проворчал он, утирая с багрового лица пот. — Никак не могу сдвинуть чертову колымагу с места. Может, подбросите меня хотя бы до центра, а уж дальше я пройдусь пешком и наполню ведро?
Ферессон распахнул дверцу машины.
— Здесь все в таком виде?
— Если не хуже. — Краснолицый плюхнулся на заднее сиденье, и «бьюик» сразу же тронулся. — Посмотрите вон туда, — он махнул рукой направо.
Они проезжали мимо рассыпающегося на глазах бакалейного магазина. Окна здания зияли пустыми проемами, бетонные стены осыпались, отовсюду торчала стальная арматура, а прямо на мостовой валялись кипы товаров. Среди руин копошились угрюмые озлобленные люди. Опасливо косясь на норовившие обвалиться стены, они собирали все, что попадалось под руку.
Давно не ремонтированную мостовую обильно покрывали трещины и глубокие ямы. Из поврежденного водопровода сочилась струйка ржавой воды. Помятые автомобили и обветшалые магазины по сторонам улицы были удивительно грязными. Витрина мастерской по ремонту обуви забита досками, среди разбитых стекол болталось тряпье, вывеска полиняла и облупилась. Следующая дверь вела в замызганное кафе. Листая желтые газеты, на покосившихся табуретах расположились два завсегдатая. Из растрескавшихся чашек в их руках на изъеденную червями стойку капала коричневая, похожая на помои, жидкость.
— Во, дожили, из дома нос высунуть страшно, — промямлил толстяк, утирая лоб. — Многие даже в кино не ходят! А-а, да и какое сейчас кино, когда все ленты порваны и вконец перепутаны. — Он с любопытством оглядел молчаливого соседа. — Меня зовут Унтермейер, Бен Унтермейер.
— Джон Доус, — представился тот.
Они пожали руки.
Из кармана пальто Унтермейер достал сложенную газету и кинул на переднее сиденье рядом с Ферессоном.
— Полюбуйтесь, что я сегодня утром нашел на крыльце.
Ферессон развернул и окинул взглядом газетный лист.
Заголовки были абсурдны, статьи — бессмысленны, по всему тексту — кляксы, пробелы, сдвиги, водянистая типографская краска не везде высохла.
— Чушь собачья, — заключил Ферессон, возвращая газету.
— Аллен везет для нас оригиналы, — сообщила Шарлота. — Они там, в ящике.
— Вряд ли поможет, — заявил Унтермейер мрачно. — Хотя… чем черт не шутит. Сегодня он вообще не шевелился. Я решил обзавестись копией тостера и, как последний дурак, проторчал в очереди целое утро. Не выгорело. Я плюнул и развернул оглобли к дому, но проклятая машина начала разваливаться на ходу. Я заглянул было под капот, но там сам черт ногу сломит. Да и не нашего это ума дело — в моторах ковыряться. Ну, так вот, сволочной металл до того прогнил, что я случайно проткнул бампер большим пальцем. Словом, я кое-как доковылял до заправочной станции, а уж остальное вы сами видели.
Ферессон припарковал «бьюик» перед многоэтажным белым зданием, где жила Шарлота. Дом он узнал не сразу, так здесь все переменилось за какой-то месяц. Накренившееся здание со всех сторон подпирали нескладные деревянные леса, в стенах зияли широченные трещины, замусоренный тротуар перед фасадом был огражден веревкой. В фундаменте неуверенно копались трое рабочих.
Шарлота открыла дверцу и, причитая, ступила на тротуар.
— Все, что он копировал для нас в молодости, износилось. А все, что он копирует сейчас, — сплошной «пудинг». Как же нам жить? — Она поежилась. — Господи, только бы пронесло, только бы не кончить, как несчастные жители Чикаго!
Последние слова сковали холодом всех четверых.
Чикаго! Разрушенное поселение! Лет пять назад там умер Билтонг; здания и улицы, все вещи, скопированные им, постепенно пришли в негодность и рассыпались.
— Говорят, их Билтонг утратил способность к размножению, — едва слышно прошептала Шарлота, — состарился и помер.
Помолчав, Ферессон напомнил хриплым голосом:
— Но ведь другие Билтонги заметили и сразу же прислали замену.
— А толку-то от их замены, — проворчал Унтермейер. — Поселение к тому времени превратилось в пыль. Если там кто и остался, так только полтора-два десятка чудом выживших бродяг, подыхающих от холода и голода, и, конечно, собаки. Проклятые твари, ну и попировали же они тогда!
Они застыли на месте, предчувствуя близкую развязку. Даже невозмутимый доселе Джон Доус побледнел.
Ферессон с тоской вспомнил свое поселение в тридцати двух милях к востоку.
Билтонг Питсбурга пока находился в расцвете сил, из него ключом била созидательная энергия, присущая расе проксимиан. Питсбург ничем не походил на здешнее разлагающееся поселение.
Здания там — просто заглядение, крепкие и красивые. Тротуары — чистые и прочные. И окна магазинов, и телевизоры, и миксеры, и тостеры, и автомобили, и рояли, и вечерние наряды дам, и виски, и замороженные груши — все, абсолютно все достоверно, в мельчайших деталях скопировано с оригиналов, бережно сохраняемых под вакуумными колпаками в подземных убежищах.
Страшно даже представить, во что превратится прекрасный город, если и их Билтонг состарится и…
— Если наш красавец в ближайшее время не очухается, то… — Лицо Унтермейера перекосилось от злобы. — Чего уж там, сядем рядком и будем любоваться, как все разваливается к чертовой матери. — Он пожал плечами. — Что нам еще остается?!
— Если поселение распадется… — Ферессон на секунду замялся, — возможно, некоторым из вас удастся перебраться к нам, в Питсбург.
— Разве вашему Билтонгу по силам обслуживать одновременно более сотни человек? — небрежно поинтересовался Джон Доус.
— Сейчас, несомненно, — Ферессон с гордым видом кивнул на «бьюик». — Вы проехались на нем и способны оценить его по достоинству. От оригинала не сразу отличишь, даже если их поставишь рядышком. — Он улыбнулся. — Скажу по секрету, порой мне кажется, что служащие впопыхах напутали, и мне достался настоящий автомобиль.
Острота хоть давно и приелась, но, как обычно, вызвала у слушателей улыбку.
— Ладно, решим еще, по каким щелям разбегаться, если наш Билтонг отдаст концы, — оборвал смех Унтермейер. — Поживем — увидим.
— И то верно, — подхватила Шарлота. — Время, вроде, терпит. А пока пошли ко мне. — Она взяла с сиденья «бьюика» стальной ящик и направилась к крыльцу. — Бен, пойдем с нами, — она кивнула в сторону Доуса, — и ты тоже.
Хлебнем по глоточку виски. Правда, вкусом оно смахивает на антифриз, и надпись на этикетке не сразу разберешь, зато во всем остальном виски не совсем «пудинг».
Она поставила ногу на нижнюю ступеньку, но тут подбежал человек в рабочей спецовке и схватил ее за руку.
— Извините, мисс, но туда нельзя.
Побледнев от ярости, Шарлота вырвалась.
— В этом доме — моя квартира, мои вещи… Я здесь с рождения живу!
— Дом того и гляди развалится, — настаивал рабочий, который, в действительности, был не настоящим рабочим, а обычным жителем поселения, добровольно согласившимся охранять ветхое строение. — Видите, какие трещины?
— Они здесь не первую неделю. — Шарлота нетерпеливо махнула Ферессону.
— Пошли, нечего его слушать!
Она проворно взбежала на крыльцо, потянула на себя ручку массивной входной двери из стекла и хрома.
Дверь сорвалась с петель и вдребезги разбилась у ее ног. Во все стороны брызнули смертоносные осколки стекла. Пронзительно взвизгнув. Шарлота отступила на шаг. Бетон под ее каблуками смялся, и все крыльцо с жалобным стоном осело грудой бесформенных обломков.
Ферессон и рабочий подхватили насмерть перепуганную девушку под руки и почти поволокли к автомобилю. Очертя голову, Унтермейер кинулся в клубящееся облако белой пыли. Минут пять он вслепую шарил среди обломков крыльца, пока не наткнулся на стальную коробку. С драгоценной находкой под мышкой он выбрался на тротуар.
Шарлота беззвучно открывала и закрывала рот, ее лицо сводило судорогой.
— Мои вещи! — наконец выдавила она.
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
