Пустоши (СИ) - Пастырь Роман - Страница 24

— Смирение не означает бездействие. — сказала Морис серьезно, подходя ко мне. Её пальцы схватили подборок, заставили меня посмотреть ей в глаза. — Будь ты сильнее, то спас бы мать. Будь она сильнее, смогла бы спастись сама. Будь эти люди сильнее, они смогли бы защитить себя. В это всё упирается. В силу. Чем она больше, тем выше твои возможности. Ты не можешь спасти всех. Это вне твоих сил. Но ты можешь заняться развитием своих возможностей. Так что хорошо учись, Эрик Корн, сын Алисии. Учись, и быть может ты когда-нибудь обретешь достаточную силу, чтобы потакать своим наивным взглядам на мир.

Обратно ехали молча. Морис запрыгнула в багги, дождалась, пока я сяду, и вдавила педаль в пол, выжимая из машины какие-то неприличные скорости. Должен признать, быстрая езда неплохо прочищает мозги. Я думать забыл о проблемах выживания в пустоши, сосредоточившись на том, чтобы не вылететь из кабины.

Как и до этого, Морис остановилась метров за сто до заставы.

— Остаёшься здесь, — сказала она сухо, — Как минимум на месяц. Привыкай к уровню злобы. Освой то, чему тебя здесь будут учить. Наберись опыта.

— Здесь? — вырвалось из меня, — А как же..?

— Твоя жизнь в городе? Никак. Забудь. Единственное, что тебя должно сейчас волновать — это практика. А не случка с девицами, слабыми на передок.

Я вспыхнул, как мак. От смущения и злости. Зачем она так про Кару?!

— Вылезай, — скомандовала Морис, — Ножками дотопаешь. Распоряжения относительно тебя я дала. И Эрик. Будь аккуратнее и внимательнее. Никому не доверяй.

Отличное прощание и наставление, — подумал я, выбираясь из машины.

Комендант смотрела на меня, как на источник проблем, но никак не на ценное приобретение. Она встала в трёх метрах, морщилась, словно заглотила что-то кислое, сплюнула на землю и пылала чем угодно, кроме радости от встречи.

— Меня зовут Бровь, — начала она разговор. — Ты здесь — никто. Мне насрать, если Морис взяла тебя под своё крыло. Я говорю — ты немедленно исполняешь. Говорят мои командиры — ты немедленно исполняешь. Если ослушаешься или промедлишь — наказание у нас для всех одно. Плети. Хочешь узнать, как воспитывается настоящий боевой стержень? — шагнула она вперед, наклоняясь.

Я не самого низкого роста, но эта женщина превосходила меня на голову.

— Тогда попробуй ослушаться, — прошипела она мне в лицо, то ли угрожая, то ли прося.

— Рад служить! Рад стараться! — вытянулся я по струнке, смотря сквозь неё.

От этого она скривилась ещё больше.

— Бесполезный кусок дерьма. Сержант! Выжми из этого недоумка все соки!

Сержантом оказалась женщина неопределенного возраста, стоящая за спиной коменданта. Сама Бровь развернулась и ушла, не желая больше тратить на меня время. Остальные, кто присутствовал на заставе, поглядывали на меня, видимо ожидая развлечения.

Никогда я не видел у людей настолько яростного, злого, полного ненависти и готовности причинять страдания взгляда. Это я про сержанта, если что. Милая дамочка, ничего не скажешь.

— Сорок кругов вокруг заставы, мясо! Исполнять! — заорала она на меня.

Когда за минуту до приказа тебе угрожают плетьми, то как-то отпадает желание спорить и медлить. Я сорвался с места, выбежал в открытую калитку и побежал вдоль стены. Вокруг так вокруг. Бегать я не то, чтобы люблю, но всё же научился за время подготовки.

— Быстрее, кусок дерьма! — проорала сержант, когда я преодолел первый круг.

Первые мои оптимистичные мысли улетучились. Под палящим солнцем бежать в десятки раз сложнее, чем в прохладе кольцевой. Уже на втором круге я почувствовал, что выдыхаюсь и устаю.

— Береги дыхание, — очнулась Хол, — И не забывай контролировать уровень злобы.

— Забудешь тут.

Находиться на поверхности, как я и ожидал, труднее, чем под землей. Дело не только в палящем солнце и пыльном воздухе. Злоба — вот главная опасность. Я словно продирался через кисель. Почти каждую минуту прислушиваясь к тому, насколько злоба пропитала меня. А та не дремала. Кто угодно, но не она. Всегда рядом, всегда готова убить и растворить.

Первые часы, пока ездил с Морис, было нормально, но сейчас что-то тяжесть стала нарастать. Если так и дальше пойдет, я не то, что бегать не смогу, я просто свалюсь на землю и единственное, что будет беспокоить меня, это как бы не мутировать.

Круг сменялся кругом. Поразительное однообразие. Разглядывать скудный пейзаж быстро надоело. Но лучше он, чем перекошенное от злости лицо сержанта. С каждым кругом я начинал тихо ненавидеть эту женщину.

Хрипя, с обожженным лицом, которое жгло солёным потом, я доплелся до сержанта и остановился. Сорок кругов. Сорок, мать его, кругов. Солнце успело переместиться с зенита ближе к горизонту. Сколько же я бегал? Час? Два?

— Ты заслужил бутылку воды, — проговорила Сержант, — Пятнадцать минут на отдых и продолжим.

Вода… Да я за неё убить сейчас готов. Трясущимися руками скрутил крышку и жадно присосался. Божественная жидкость…

Пока бегал, у меня мелькала надежда, что на этом мои страдания закончатся. Но было бы слишком наивным искренне в это время. Отдых я использовал на то, чтобы, напившись, развалиться на земле и уйти в медитацию. Мне нужны силы. Чтобы не ждало впереди, мне нужны силы.

Сержант оправдала худшие ожидания. Когда я вернулся в крепость, двери за моей спиной закрыли. Внутри же двора стояли десять человек. Судя по их угрюмым лицам, меня ничего хорошего не ждало. Остальные жители заставы тоже смотрели, собираясь насладиться бесплатным шоу.

— В круг! — скомандовала сержант.

Что же… В круг так в круг. Вот он, шанс выпустить пар и скинуть ту злость, что клокотала где-то глубоко внутри. Хрустнув пальцами, я шагнул вперед.

Пожалуй, это пробуждение я смело назову одним из самых худших в моей жизни.

— Да ладно тебе. Не всё так плохо, — послышался жизнерадостный голос Хол.

Такой голос в такое утро — это как удар в самое сердце.

— Где я? И как здесь оказался? — сформулировал я мысль.

— Тебя вчера оттащили и бросили на койку. Видимо, ты находишься в спальне.

— Поразительно наблюдение.

— Спасибо, — искренне поблагодарила субличность.

Кажется, ей нравится издеваться.

— Вовсе нет, — возразила она, — Только чуть-чуть.

— О чем и речь. Ладно, давай серьезно.

— Как скажешь. Что ты хочешь обсудить?

Я с трудом перевернулся и застонал. Мысли ворочались лениво. Я чувствовал себя разбитым, избитым и измотанным. Избитым — в буквальном смысле. Вчера меня в круге били, причем били качественно, все вместе, с душой.

— Зачем меня сюда засунули? — озвучил я то, что беспокоило со вчерашнего дня.

— Мало данных.

— А как по мне, их достаточно для беспокойства. Сначала Морис рассказывает про верность и предателей, показывает трупы, а потом оставляет здесь. Какова вероятность, что на заставе есть предатели?

— Мало данных.

— Хол…

— Что Хол? Что ты от меня хочешь? Морис могла и просто так спрашивать. А могла с умыслом. Мы недостаточно хорошо её знаем, чтобы утверждать наверняка.

— Но вчерашнее избиение… Что, если Бровь — враг Морис? Что, если меня она воспринимает, как шпиона?

— Тогда вчера могла быть попытка избавиться от тебя. Ты это хочешь сказать? Вероятность не то, чтобы большая, но признаю, что она есть. Будь аккуратнее.

— Когда тебя избивают вдесятером, аккуратность не поможет. — раздраженно подумал я.

Внезапно глаза что-то осветило. Я услышал шаги, кто-то вошёл внутрь и подошёл ко мне.

— Я вижу, что ты не спишь, — раздался голос сержанта. — Встать сможешь?

— Смогу.

Открыв глаза, я увидел женщину. В руках она держала миску, из которой торчала ложка.

— Ешь, — протянула она. Из кармана ещё и бутылку воды достала, — У тебя где-то полчаса до выхода.