Размер не главное (СИ) - Литвин Светла - Страница 22

Что я несу? Не так давно рыдала думая, что всё кончено, а сейчас говорю, что не поеду? Совсем больная, что ли? Я же его люблю и других мужчин рядом с собой не представляю.

— Поедешь. Ждём машину. — строго ответил Мамонт, тут же мягко добавив, — Кошке нужно капельницу ставить, уколы. Каждые три часа. — посмотрел при этом на меня так, словно он меня пытает, заставляя ехать к нему, и ему за это стыдно.

— Хорошо. — согласилась из-за кошки, хотя не только из-за неё, — Но с папой моим сам будешь объясняться.

Мамонт уверенно кивнул. По-хорошему нам самим бы поговорить, расставив точки над i, но на руках у меня была едва дышащая Снежка. Совсем не тот момент для серьёзного разговора. Да и нужные слова совсем не шли, причём не только у меня, но и у Мамонта.

— Поговорю, можешь даже не сомневаться. — прозвучало запоздало, и довольно ехидненько.

Мы ещё минут десять молча стояли в разных углах комнатки в ожидании такси. Мамонт заговорил со мной, только когда сели в машину.

— Решила что на ужин? — спросил, не торопясь называть таксисту адрес.

— Мне всё равно. — пожала плечами, есть вовсе не хотелось.

Как, я, вообще, могу думать о еде и хотеть есть, когда Снежка находится на грани даже думать не хотелось чего.

— Тогда Некрасова восемь, с заездом в магазин. Там на углу дома Гастроном. — объяснил таксисту Мамонт, вновь сидя на переднем.

Эта машина была ещё более неудачной чем первая. Тут Мамонт коленками упирался в торпеду, и головой почти касалась потолка. Когда водитель тронулся Грине пришлось наклонить голову, чтобы не задевать потолок, если автомобиль подпрыгивал на лежачих полицейских и других неровностях.

Всё это время поездки я ему очень сочувствовала. Сама попробовала так посидеть. Ужасно неудобно. А Гриня ведь мог поехать на стоянку в аэропорт и забрать свою гормональную машину. Но тогда он бы подъехал к моему дому на несколько часов позже, и, возможно, мы бы даже не встретились. И Снежку лечил бы другой ветеринар и не факт, что он сделал бы всё как надо.

Когда остановились возле магазина, Мамонт еле выбрался из машины. Сразу стало понятно, что его гормональная машина ещё и необходимость чем выбор лишь за её внушительный вид. Его не было десять минут. Купив, всё, что считал нужным, он вернулся с небольшим пакетом продуктов и теперь уже с трудом втискивался обратно в салон.

Вот они какие трудности большого человека. Думая об этом, на минутку я отвлеклась от кошки, но она о себе напомнила. Неожиданно, плед, в который она была укутана стал горячим и влажным. Не передать словами, как я испугалась, решив с перепугу что это кровь. Но нет. Снежка попросту описалась. Причём прилично так и хорошо, что мы подъезжали к дому Мамонта.

Штаны мои тоже намокли, и пусть девочки объяснили мне что к чему, но теперь кошка туда же. Днём меня преследовала писающая девочка в лице беременной сестры, вечером за это взялась Снежка. Сказать вслух о проблеме при водителе я не решалась. Лучше парню не знать, что происходит в салоне его автомобиля, поэтому терпела и молчала. Надеялась на лучшее, что это не совсем плохо. Когда выбиралась из машины, кошку я запрятала под куртку, чтобы та, будучи мокрой, окончательно не замёрзла.

У Мамонта я уже была несколько раз. Один раз просто смотрели у него кино и ели карамельный попкорн с перерывами на сладкие в прямом смысле поцелуи, а другой раз он готовил для меня пиццу. Самую божественную пиццу на свете, из-за которой я чуть не проглотила язык. В его квартире, как и прежде витал аромат корицы и царил творческий беспорядок. Тут явно не хватало женской руки. Холостяцкая квартирка при этом была невероятно уютной и тёплой, как и её хозяин.

Гостиная стала одним целым с кухней и одновременно выполняла функции столовой и спортзала, да и гардеробной. На велотренажёре, стоящем в углу у входа, всегда висело несколько Мамонтячьих шмоток. Рубашка или халат, а сиротливый носок на сидении свидетельствовал о том, что этот тренажёр тут популярностью не пользуется.

Давно он там просто лежит, носок этот.

— Она описалась. — выудив из-за пазухи Снежку, спешно понесла её к раковине прямо тут на кухне.

— Когда? — хрипло поинтересовался Мамонт, побросав вещи, он мигом забрал у меня кошку.

— В такси, несколько минут назад. — призналась шёпотом.

Сердце замерло, дышалось с трудом и голос туда же, отказывался слушаться. Казалось, что это всё! Начало конца…

Сначала я не сдержала слёз, а когда Мамонт опустил безразличную к внешним раздражителям Снежку в миску с тёплой водой и вовсе заревела в голос. Наполовину кошечка лежала в воде, а мамонт придерживал ей голову и передние лапы на своей ладони.

— Там в пакете из ветеренарки пелёнки впитывающие. Принеси. — велел Мамонт, укутывая Снежку в кухонное полотенце после водных процедур.

Пока я копалась в пакете, одновременно утирая слёзы и сопли, Гриня приготовил для Снежки местечко в коробке из-под обуви.

— Она умирает да? — всхлипывая, протянула Мамонту пелёнки, с ужасом глядя на безразличную ко всему Снежку.

— Не стану врать тебе солнце, всё гадко и хреново, но мы поборемся. — честно признался Мамонт. — Пакет, наверное, весь неси, я ей ещё укол поставлю. — он забрал у меня пелёнки, а я вернулась в прихожую за пакетом, заодно на автомате захватила продукты и цветы.

Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы не впасть в истерику, но готовить я не умела, так хоть поставить цветы в воду. Отдав пакет с лекарствами Мамонту, я встала у раковины. Помыла на автомате миску, в которой купали Снежку, ощущая при этом свои руки как чужие. А когда набирала в банку воду под цветы, не осознавая, что она мала для этого букета, сзади подошёл Мамонт. Крепко обхватил руками в плотное горячее кольцо, отчего хотелось только сдаться и расплакаться, признавшись тем самым в собственной слабости.

— Сейчас у неё кризис. Завтра либо-либо. — пробасил он, утыкаясь носом мне в макушку.

После этого я плакала, ревела в голос считая, что мир несправедлив по отношению ко мне и к этой ни в чём не виновной крошке. Ревела, но при этом была благодарна Мамонту за честность. За то, что рядом, за то, что сейчас на первом месте Снежка, а не наш разговор.

После того как нарыдалась до икоты в объятиях Мамонта, вспомнила, что так и не удосужилась позвонить маме. Время уже было ближе к ночи, а она наверняка не в курсе, что я не вернусь домой. Ну точно не в курсе, я же тёте Кате сказала… А что я ей сказала? — вот этого уже не помнила, но, когда я выходила из дома, я ещё не знала, что Гриня затребует моего переезда к нему.

— Дай свой телефон, пожалуйста. Я должна маму предупредить что домой не приеду. — отсутствие телефона меня нервировало, а новый купить и восстановить сим карту было некогда, я сомневалась, что завтра смогу этим заняться.

— А твой? — Мамон нехотя разжал свои руки, отпустив меня, — Ты говорила, что потеряла. — уточнил он, уходя в прихожую.

Телефон был у него в куртке.

— Да. Последний раз, где я его видела, это был поезд. — говорила с Гриней, а сама подошла к Снежке.

Мамонт уложил её на пелёночку и сверху прикрыл такой же, чтобы она скорей просохла. Вид у Снежки был замученный, а белоснежная шёрстка уже потеряла свой вид, но она мирно спала сейчас, это не могло не радовать. Раз так спит, значит, у неё хотя бы ничего не болит.

— Не мешай, пусть спит. Вот, держи. — протянул мне телефон, — Смотри не потеряй, Маша-растеряша. — как только взяла из его руки телефон, он загрёб своими ручищами коробку со Снежкой и понёс её куда-то.

Я могла лишь предполагать, что понёс в спальню, потому что не знала всей квартиры. Пароля на телефоне Мамонта не было, я набрала мамин телефон по памяти, радуясь, что помню его. Иначе пришлось бы звонить Андрею, чтобы он попросил Вику скинуть на телефон Мамонта мамин номер. Целая эпопея. Точно завтра схожу в офис и восстановлю симку, телефон куплю новый. Главное, чтобы Снежка поправилась, иначе не смогу выйти на улицу.