Это безумие, детка (СИ) - Аваланж Матильда - Страница 7

Ее дар – ее проклятье. Но тебе, Келли, этого знать совсем не обязательно.

Окрыленная тем, что начало ее безумному плану положено, Роэл очень быстро добралась до своего Volkswagen Вeetle аж 1982 года выпуска. И хотя над ее машиной на работе откровенно посмеивались, а Николас и вовсе называл «Жучок» бешеной табуреткой, Роэл любила своего жизнерадостного желтого старичка.

В салоне машины подрагивающими от нетерпения пальцами Роэл достала документы из папки и не сдержала восторженного восклицания.

Направление на прохождение практики в Психиатрической Клинической Лечебнице им. Св. Трифона, выданное Первым Буковенским Княжеским Университетом на Кафедре судебной психиатрии. Толстая гербовая бумага бланка, печати, уйма подписей – ректора, главы кафедры, их заместителей и куратора – все такое основательное и настоящее! А в графе «кому» написано: студентке пятого курса Роэл Харт.

Сверхспособность Келли Андервуда, отталкивающего дампира по прозвищу Кладбище эклеров, была поистине уникальной. В узких кругах он известен тем, что может подделать абсолютно любой документ, и никто и никогда не заподозрит в этом фальшивку.

Мысль о том, чтобы проникнуть в самую закрытую и охраняемую больницу княжества под видом практикантки пришла к Роэл, когда она жевала бутерброд с ветчиной в отделе приема объявлений и слушала причитания своей подруги Ирены Сильвен. Вначале она казалась ерундой, скорее, просто мечтанием – а вот здорово было, если бы… Но потом Роэл вспомнила про своего сокурсника. И задумалась уже всерьёз.

Эти документы откроют ей путь в лечебницу Трифона, а она все там разузнает и напишет потрясающий материал в газету. А, может, даже ей удастся выйти на след Водолея!

Взволнованная открывающимися перспективами, Роэл аккуратно положила драгоценную папочку на сиденье рядом с собой и тронулась с места.

Ровно неделю спустя ярко-желтый Volkswagen Вeetle 1982 года выпуска въехал на парковку, предназначенную для сотрудников лечебницы Св. Трифона. Позади остался монолитный кирпичный забор с мощными металлическими столбами и контрольно-пропускной пункт. Охранник-вампир, низко склонившийся к раскрытому окну ее машинки, долго и очень пристально изучал документы, которые ему протянула Роэл. Складывалось такое впечатление, что он хочет пролезть в салон через окно.

Ладони стали противно липкими и она едва удержалась от того, чтобы вытереть их о джинсы. Он бы это заметил.

– Значит, на практику к нам? Из Княжеского Университета? – спросил он, как будто это не было черным по белому написано на бланке.

Роэл утвердительно кивнула.

– Ну, удачи… практикантка, – с непонятной усмешкой проговорил вампир и, вернув ей документы, дал знак открывать ворота.

Не веря своему успеху, девушка въехала на территорию лечебницы. До самого здания еще ехать и ехать: больница окружена огромным и старинным яблоневым парком. Яблони, высаженные длинными рядами, росли на обширных площадях, и это было непривычно: так как никаких других деревьев или кустарников тут не произрастало. Не было сплошного зеленого массива, и эта задумка поражала. Роэл ехала по асфальтированной дороге сквозь сад и, казалось, конца-края ему нет. Ей вдруг захотелось бросить машину прямо посреди дороги, скинуть кроссовки и пройтись по мягкому, изумрудному травяному ковру меж тонкоствольных, изящных деревец с причудливо изогнутыми темными стволами и белоснежным кружевом цветочков на них.

Роэл знала, что за парком заключенные (которые не совсем буйные) ухаживают сами и это называется трудотерапия. Из сортов зеленых яблок, произрастающих здесь, производили соки, варенье, пюре и даже сидр для людей. Они не знали о мире, который существует рядом с ними: лечебница маскировалась под завод по производству соковой продукции.

Огромное здание лечебницы, построенное в форме креста, выступило из-за деревьев неожиданно, его черный кирпич и мрачность резко контрастировали с теплой зеленью яблонь, окружавших его.

Роэл отметила, что машины на паркинге для сотрудников были сплошь черными, серыми и коричневыми, а уж марки одна круче другой. На этом роскошном фоне ее желтенький старичок выглядел, как канарейка рядом с орлами и ястребами.

В самом центре фасада был прикреплен барельеф – Трифон с цветущей яблоневой ветвью в руках. Этот святой считался покровителем всех душевнобольных. Роэл, задрав голову, не могла отвести взгляда от седых кудрей и печальных глаз святого и налетела на мужчину в дверях. Не обратив внимания на ее сбивчивые извинения, он приветливо представился:

– Феб Дюпон, главврач больницы, профессор психиатрии и бихейворизма. А вы, я так понимаю, Роэл Харт? По поводу вас был звонок из Княжеского университета. Давно они нам практикантов не присылали…

Роэл внутренне напряглась, но постаралась не подать вида.

– Ума не приложу, почему, – заявила с напускным легкомыслием.

– После того, как одна девушка на практике попыталась покончить с собой, они к нам как-то подостыли, – любезно разъяснил Дюпон. – Возможно, руководство вашей кафедры лучшего мнения о ваших нервах, чем о ее, раз прислало вас. В любом случае, я рад, что после той истории они решились, потому как молодые специалисты нам очень нужны.

Девушка искоса взглянула на спутника, который вел ее по многочисленным коридорам и переходам здания. Она не могла не признать, что Феб Дюпон из той породы мужчин, которых женщины находят привлекательными. У него было открытое лицо, ямочка на подбородке, и светлые волосы, странно сочетающиеся с темными, как лепестки черного тюльпана, глазами.

В своем кабинете главврач лечебницы принялся внимательнейшим образом изучать ее липовое направление и, не найдя в нем ничего подозрительного, отправил Роэл в отдел кадров, чтобы оформить все необходимые документы, а начальник службы безопасности должен был выдать пропуск.

Вот уж кто Роэл совсем не понравился, так этот самый начальник – лысеющий мужчина с объемистым животом. Добродушно болтая с девушкой, он умудрялся касаться то ее руки, то плеча, то талии. Ей было неприятно, и, наверное, поэтому на фотографии, которую приклеили к пропуску, она вышла неудачно: собранные в неопрятный пучок бесцветные волосы, поджатые губы и вытаращенные глаза.

После прохождения всех необходимых формальностей Роэл выдали белый халат и, прикрепив к нему бейдж со своим удостоверением-пропуском, девушка вернулась в личный кабинет Дюпона. И если до этого она пребывала в каком-то нервическом напряжении, до последнего боясь, что в ней в любой момент раскроют самозванку, то сейчас страх почти отпустил.

Ей, какой-то сочинительнице гороскопов, к которой в редакции газеты никто не относился серьезно, удалось проникнуть туда, куда не мог даже сам Николас Леконт! Теперь главное – правильно расставить приоритеты и выжать из своего преимущества максимум… То есть, вызнать все – от того, что здесь дают на завтрак, до того, что написано в личном деле самого опасного из заключенных. Правда, кто ж ее, практикантку, к самому опасному-то подпустит! Держи карман шире…

Феб Дюпон некоторое время, сцепив руки замком, рассматривал Роэл, взгляд его задержался на бейдже, и главврач заметил:

– В жизни вы намного красивее, чем на этом фото, мисс Харт. Почему не попросили мистера Босолея сделать еще кадр?

– Это не имеет значения, – покачала головой Роэл.

И слукавила. На самом деле она просто постеснялась попросить перефотографировать ее.

– Знаете, мисс Харт, а ведь у меня к вам предложение, – проговорил Дюпон, чуть улыбнувшись. – И вот сейчас я гадаю: гневно откажетесь или… или с интересом согласитесь?

– Зачем гадать, да еще и озвучивать это, если можно прямо спросить, мистер Дюпон, – удивилась Роэл. – Как будто хотите заинтриговать меня…

– Ну что вы, со своей молодой коллегой я, наоборот, должен быть более, чем прозрачен, – отозвался Дюпон. – Собственно, предложение состоит вот в чем: как бы вы посмотрели, если с самого начала, с самого, так сказать, первого дня, я отправил вас к опаснейшему заключенному, содержащемуся в лечебнице Св. Трифона? Сразу оговорюсь, что безопасность гарантирую полную – он находится в изоляторе, а там особенный магнитный пол – ступить на специальную немагнитную зону, в пределах которой вы будете находиться, он не сможет.