Это безумие, детка (СИ) - Аваланж Матильда - Страница 11

Охрана! Она стоит за чертой! Почему никто не приходит ей на помощь?

– Помо… гите… – чуть не плача, выдохнула Роэл в угловую камеру.

Громче просто не смогла, потому что чудовище, замершее в нескольких сантиметрах от нее, в любую секунду могло броситься и перегрызть ей горло.

– Охрана не в курсе, – спокойно пояснил Гаспар, склонив голову набок. – Сейчас они видят то, что я им показываю. А показываю я, что все окей. Так что расслабься, куколка. Никто нам не помешает.

Он подступил к Роэл еще ближе и протянул к ней руку. На тыльной стороне ладони была вытатуирована ужасающая упыриная улыбка: загнутые клыки, торчащие прямо из пасти. Не выдержав, Роэл рванулась назад, обратно на спасительный пятачок у входа в камеру, но он молниеносно поймал ее за запястье и выкрутил назад, заставив девушку выпрямиться, взвыв от боли.

– Не рыпайся, пташка! – сказал Леоне, и Роэл уловила исходящий от него острый запах крови, льда и сырой земли. – Неужели я такой страшный?

– Ддда, ттакой… – трясущимися губами ответила девушка и тихо всхлипнула. – Отпустите меня, пожалуйста. Я уйду и больше никогда не вернусь сюда.

– То есть ты сейчас предлагаешь мне лишиться замечательного развлечения? – выгнул бровь Гаспар. – В своем ли ты, куколка, уме? Мог ли я думать, что в мою скромную обитель залетит пташка с таким интересным и чудесным даром…

Взгляд его опустился к ее обтянутой водолазкой груди. Средним и указательным пальцами Гаспар едва ощутимо притронулся к серебряному ключику под тонкой тканью, точно определив его местоположение. От этого прикосновения Роэл задохнулась, а соски болезненно заныли, явственно обозначившись сквозь черный трикотаж.

– Предупреждал ли тот, кто дал тебе блокатор, что действует он не на всех? – предвинувшись к Роэл еще ближе, спросил Гаспар.

Нет, не предупреждал! Слишком близко, неприлично близко! Амулет действовал, позволяя ей жить нормальной жизнью, не прячась от мира. Малюсенький серебряный ключик с крошечным изумрудом на протяжении стольких лет был мощной защитой. И вот теперь рядом с ней стояло чудовище, и Роэл оказалась совершенно беззащитна, целиком и полностью попав в его безумную власть.

– Знаешь, последнее время меня преследует одно желание, – доверительно проговорил Леоне и заботливо отвел за ухо невесомую прядку ее волос. – Глаза. Человеческие глаза – каковы они на вкус? Они такие красивые у тебя, светло-серые… Такие вкусные, должно быть…

Его вкрадчивый шепот, словно гремучая змея, вполз объятой жутью Роэл в ухо и свернулся скользким клубком прямо в голове. А затем Гаспар, придержав трясущуюся девушку за виски, медленно провел ядовитым жалом по ее вращающемуся соленому глазному яблоку.

От ужаса и гадливого отвращения, которое вызвало это прикосновение, а еще от того, что она никак не могла ему помешать, у Роэл навернулись слезы. Но монстр не закончил свою изощренную пытку. Наклонившись к ее тёплому приподнятому лицу, Леоне прижал кроваво-красные губы к ее трепещущему веку.

– Будь ты проклят, – выдохнула девушка, каждое мучительное мгновение ожидая, что он вопьётся и отгрызет ее глаза, а после этих слов тем более.

Но вместо этого Леоне взял ее за подбородок, повторяя его линию линией изгиба большого и указательного пальца, задрав его вверх и разглядывая каждую испуганную черточку.

– Столько ненависти, – проговорил сумрачно, а в безумной зелёной радужке разливалась алая жуть. – Столько страха и отвращения… Поцелуй меня. Поцелуй со всей страстью, на которую ты способна.

И снова это предательское тепло и легкость разлились внутри нее, тело стало таким мягким и податливым, как и всегда, когда ей велели, а она подчинялась. Ключик, ее волшебный ключик, пожалуйста, помоги, не позволяй добровольно сделать это! Целовать его – отвратительного монстра, который смотрит на нее с вожделением и насмешкой! Да лучше умереть, чем доставить ему такое удовольствие!

Но против него амулет был бессилен.

Содрогаясь от унижения, ненависти к себе и омерзения Роэл прильнула к Гаспару Леоне, взахлеб целуя его кроваво-красные мягкие губы, сплетаясь языком с его змеиным жалом, каждым нервным окончанием рта ощущая гладкую и холодную текстуру его серебряных зубов.

Его руки легли на ее талию, прижимая к себе еще сильнее, а язык проник в ее рот так глубоко, что, кажется, достал до горла. Роэл замычала и распахнула перепуганные глаза, умоляя его прекратить эту муку, потому что еще немного – и она задохнется. Но в его зелёных глазах застыла лишь насмешка над ней – глупышкой, попавшей в его паутину так наивно и глупо. Лишь желание насладится ей, получить от нее все, что его сумасшедшей душе угодно, употребить ее, пожрать ее, выкинув опустевшую оболочку.

Он прервал этот поцелуй, когда сам того захотел, когда перед ее взором поплыли багровые пятна, а сердце, казалось, бившееся всюду одновременно, вот-вот должно было остановиться. Прервал, чтобы задрать водолазку, обнажив груди в скромном черном лифе без каких-либо украшений и кружев. Скольжение трикотажа под его сильными тонкими пальцами по ее коже заставило девушку закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Гаспар Леоне, упырь с холодной бледной кожей и голодными глазами опустил взгляд на ее почти оголенную грудь, и от этого взгляда внизу живота у Роэл появилось странное ощущение, как будто кто-то опустил нож в брикет сливочного масла. Масла, которое некоторое время пролежало не в холодильнике и растаяло, но пока еще сохранило свою форму.

Леоне не коснулся Роэл и пальцем. Вместо того, чтобы высвободить груди из черного плена лифчика, гладить, сжимать и ласкать их, приникнув своим алым ртом к острым соскам, он вдруг потянул из ее онемевших пальцев ручку, про которую девушка совершенно забыла. А затем, чуть ухмыльнувшись внезапно пришедшей мысли и склонив голову набок, размашистым почерком что-то написал на сливочно-белом полушарии, так эротично контрастирующем с черной тканью лифа. Не дав Роэл прочитать, он аккуратно вернул водолазку на место и, обаятельно улыбнувшись своим жутким серебряным оскалом, сказал:

– На сегодня это все, золотце. А теперь слушай внимательно, что папочка скажет. Ты будешь приходить ко мне и выполнять все, что я тебе прикажу. Все, чего бы ни пожелала моя больная извращенная фантазия, слышишь, куколка? О том, что происходит здесь, ты не сможешь никому рассказать, написать или поведать каким-то другим способом. Пожаловаться, попросить о помощи – нет. Все, что связано со мной, отныне станет для тебя невыразимо.

Роэл слушала его и леденящий ужас медленно вползал в душу. Она думала, что нужно лишь дотерпеть до того момента, как он ее отпустит и она окажется за пределами камеры. Но девушка и подумать не могла, что Гаспар Леоне настолько хитер и поставит ее в полную от себя зависимость, фактически превратив в свою рабыню. В игрушку для постоянных утех!

Безмозглая самонадеянная дуреха…

– Надолго не прощаюсь, – негромко проговорил Гаспар. – Я буду очень сильно по тебе скучать. Надеюсь, ты тоже.

Прямо у оранжевой черты, за которую ступить не мог, Гаспар нежно коснулся губами ее пересохших губ, как ласковый влюблённый, трогательно прощающийся со своей возлюбленной. Раздавленная, выбитая произошедшим из колеи Роэл вытерпела и этот легкий поцелуй, полный гротескной издевки над настоящими чувствами.

– Ну, по сравнению с предыдущей встречей, все прошло на удивление неплохо, – проговорил Феб Дюпон, когда некоторое время спустя бледная Роэл опустилась в посетительское кресло в его кабинете. – Я лично наблюдал за происходящим с камер видеонаблюдения – вы были очень сдержаны и профессиональны, а Гаспар на удивление спокоен. Пока, конечно, судить рано, но если так пойдет и дальше, мисс Харт, то мы сможем говорить о положительной динамике состояния этого тяжелейшего пациента.

Роэл кивала, с трудом сдерживая слезы. Он как будто не видел ее затравленных глаз, сжавшейся позы, ее алеющих после исступленного поцелуя Гаспара Леоне губ.

– Мисс Харт? Роэл? С вами точно все в порядке… Роэл? Все-таки это Гаспар Леоне… Быть может, я что-то упустил, не заметил, не придал значения? Может, хотите отказаться? Я пойму. Практику вам засчитаю. И так... То, как вы общались с этим исчадьем ада, от которого и куда более опытные психиатры бегут, как от огня, говорит о многом. Все хорошо? Продолжаем… Роэл?