Душа некроманта (СИ) - "Бледная Сакура" - Страница 24

Сколько мы топали по снегу, утопая по щиколотку в пористом насте, не имела представления. Но по внутренним ощущениям складывалось несколько часов. Лиз уже дрожала всем телом, и я слышала время от времени стук зубов. Губы ее посинели, и она перестала разговаривать, боясь прикусить язык. Не зная как помочь подруге, я приближалась к порогу отчаянья. Мне-то хорошо, только уши замерзли и кисти рук, но это мелочи. Если в ближайшее время не выйдем, хоть к какому-нибудь поселению, Лиз может умереть от переохлаждения. О такой перспективе старалась не думать совсем. Поэтому, не смотря на усталость, я продолжала шагать, практически таща Лиз на себе и болтать что-то непонятное, лишь бы отвлечь себя и ее от ненужных мыслей. Ведь за разговорами, как говорится, дорога становится короче и легче. Образно конечно говоря, так как ее не было и в помине.

Спустя какое-то время, показавшееся нам чуть ли не вечностью, Ситар радостно вскрикнула, а я облегченно перевела дыхание, мысленно поблагодарив небеса. Под лунным сиянием, перед нами, вилась дорога. Идти стало легче и радостней от мысли, что возможно скоро выйдем к какому-нибудь поселению (желательно, конечно, чтобы там жили люди) и что под ногами вообще дорога.

В кривых колеях, под тонкой коркой льда блестела вода. И обрадовавшись было пути под ногами, я с Лиз уже не так сильно пребывала в восторге. Ибо мы напоминали коров на льду. А туфли-тапочки быстро собрали влагу и если мне было неприятно от воды и едва заметно прохладно, то представляю что чувствовала моя бедная Лизок. И почему рабам в доме Дара не выдали таких же зачарованных платьев-Упущение.

— Т-тут, что, в-вес-сна-заикаясь от холода, высказалась удивленно Лиз, озвучивая мои подозрения.

— Похоже, — откликнулась я. И судя по всему, это ранняя весна.

— Чуд-деса.

— Ничего удивительного. Мир магический, а значит, и законы природы могут быть другими. Или мы вообще были на севере, а переместились ближе к югу. Но это только мои предположения.

— Ага. Н-но все ра… равно странно.

— Согласна. — Крепче обняв подругу, растерла ей плечи. Хоть немного кровь разогнать.

Дальше мы вновь шли молча. Становилось холоднее, а облачка пара, вырывающиеся изо рта стали гуще, плотнее, да и Лиз норовила заснуть на ходу. Приходилось прилагать огромные усилия для ее тормошения.

Сумерки уже давно сгустились, луна спряталась за перистыми темными облаками, и теперь путь изредка освещался только звездами сумевшими найти в них «окошечко». А поселение так и не мигнуло ни единым фонариком. Да что там, ни разу не попалось ни одного указателя, хотя от широкого тракта не раз петляя, отходили более узкие дороги. Но благоразумно решив никуда не сворачивать, шагали прямо, надеясь на чудо.

И чудо свершилось.

— Ой, кто-то каж-жется нас дого-оняет, — встревожено проговорила подруга, оборачиваясь назад на далекий, но постепенно приближающийся звук.

Этот странный скрипящий звук появился давненько, но мы как-то не сразу обратили на него внимания из-за хруста снега и льда под ногами. Оглянувшись, успела заметить блеснувший далекий огонек, который тут же пропал. Словно его прикрыли тряпкой или тот, кто нес его, спрятался за бугор. Я остановилась, вынуждая затормозить и Лиз, жадно всматриваясь в ту сторону, откуда доносился скрип. Пара минут прошла в томительном ожидании, за которые Лиз, кажется, замерзла сильнее, но зато я была удовлетворена: огонек заблестел вновь.

Кто бы это ни был, нагонял нас быстро.

— Н-надеюсь это не раз-збойн-ники и не эльфы, — с трудом проговорила подруга посиневшими от холода губами.

Я же в ответ только кивнула. Испытывала ли я страх-Скорее волнение от предстоящей встречи, надеясь, что это и, правда, честные люди, а не душегубы какие.

Вскоре скрип стал отчетливее, и я поняла что это. Полозья. И сквозь весь этот хруст уловила еще и стук копыт с периодичным фырканьем.

Через несколько минут в безлунной темноте обрисовался громоздкий силуэт, а спустя мгновенье я смогла разглядеть в свете двух подвешенных к деревянным бортам фонарей, повозку.

Лохматой лошадкой правил пожилой бородатый мужчина в меховой шапке и тулупе. Внутри повозки сидела укутанная по самый нос старушка с несколькими крытыми корзинами. И не понятно было, есть в них что-то или нет.

— Тпр-р-р-у-у-у! — скрипнув колесами, телега остановилась напротив нас.

— Батюшки! — воскликнула пожилая женщина, разглядывая нас. — Совсем раздетые!

— Кто такие и откуда-с подозрением поинтересовался старик.

Лиз попыталась что-то сказать, но вместо этого, от неконтролируемой дрожи, зубы только клацнули. Я кинула на неё опасливый взгляд: лишь бы язык не прикусила.

— Старый, ты что, сдурел?! — прикрикнула старушка на него и, повернувшись к нам, ласково добавила: — Садитесь милые. Ведь совсем околеете. Святая Милесенка, как же вас так угораздило.

И под причитания бабули с помощью, так думаю, ее мужа, я с Лиз кое-как забралась в повозку. Старая женщина укрыла нас пуховыми платками и стегаными одеялами, выуженными откуда-то, словно заправским фокусником. Затем женщина открыла корзину: в ней оказался сыр, хлеб, бутылка с плотной крышкой внутри которой плескалась жидкость неизвестного назначения. Все это добро перекочевало к нам в руки и, поев, я наконец-то почувствовала себя человеком. Лизка после перекуса немного ожила. Не удивлюсь если в сок, что мы пили, добавлен алкоголь.

Спустя полчаса, когда мы въезжали в деревню — это я поняла по домам и заборам — отогревшаяся Лизка, притулившись к моему плечу, дремала. Я же благодаря говорливой бабуле держалась из последних сил, борясь с сильнейшей сонливостью, и старалась не клюнуть носом собственную грудь. К тому, что говорила пожилая женщина, особо не прислушивалась. В голове моей было пусто, кроме одного слова — спать. Я бы сейчас легла спать и на снегу. Так устала.

Немного проехав по довольно-таки большой деревушке, старичок свернул лошадку направо и остановил у небольшого деревянного домика.

Как мы выбирались и шли до избы, я уж и не помнила. Все застилал туман усталости. В доме было чисто, но холодно. Усадив нас на лавку, женщина, несмотря на свои годы, сноровисто зажгла масляные лампы, а затем затопила печь. Я беспрестанно зевала и норовила уронить голову на стол. А Лиз отошедшая от мороза, сонно моргая, не без интереса оглядывалась.

Пока хозяйка хлопотала на кухне, тепло печи быстро распространялось по избе, лаская меня нежными руками за щеки уговаривая сдаться и сладко уснуть. Но противная Лизка, как только я пыталась прикорнуть, неизменно пихала меня локтем в бок, заставляя открыть глаза.

За перегородкой грохотала посуда, что-то шипело, скворчало; слышался стук ножа о разделочную доску. По избе стал распространяться умопомрачительный возбуждающий аппетит запах. Пришлось в срочном порядке глотать слюни, а то закапала бы пол. Рядом послышалось громкое бурчание: глянув на Лиз, заметила, как она держится за живот руками и голодным взглядом смотрит в сторону кухни.

В то время пока хозяйка накрывала на стол, подоспел ее муж: холод ворвался в помещение вслед за ним густым паром. Но дальше порога не сунулся, застенчиво облизав обувь, стоявшую на входе, мигом растворился в тепле.

Еда была простой, какая обычно бывает в деревне у любимой бабушки. Всего по многу, сытно и жирно! К такой пище мой желудок готов не был, но я умяла все со своей тарелки и попросила добавки ибо, лучше мучиться животом и бессонницей после такого ужина, чем вообще остаться голодной. Сидящая рядом Лизка поступила также, довольно щурясь при этом.

Ели молча. Только стук ложек о тарелки разбавлял тишину и негромкое причмокивание. Супружеской паре видимо хотелось нас расспросить о многом, судя по их любопытным взглядом, но стойко молчали, дав нам спокойно отужинать. И только когда миски из-под супа были убраны, а перед нами поставили чай, старушка нарушила молчание:

— Я Нирув, а это мой муж Нерур.

Пришлось поспешно отставить стакан: утерев рот, представилась за обоих: