Стратег (СИ) - "Пантелей" - Страница 75

Восьмого августа 1194 года в Храме Гроба Господня в Иерусалиме крестили законнорожденного первенца Ричарда, Генриха Плантагенета, с рождения прозванного львёнком.

Родился он десятого июля, роды Изабелла перенесла довольно легко, и уже сейчас, всего через месяц, она набрала форму, которую Ричард называл спортивной. По меркам двенадцатого века Изабелла красавицей не считалась. Слишком высокая, слишком смуглая и слишком худая, но английскому королю нравился именно такой типаж. Кроме того, его супруга была настоящей королевой, готовой всегда поступиться личными интересами ради политических. Она никогда ничего не просила, не жаловалась и ни в чём не упрекала. Не жена, а настоящий клад.

Обряд крещения проводил лично Папа Целестин III, а помогал ему Иерусалимский Патриарх Жильбер I. Крёстным отцом наследника английского короля стал герцог Антиохии, адмирал-фараон Гуго де Лузиньян, а матерью сестра Ричарда Джоанна Английская.

Джоанна тоже успешно родила, тоже мальчика, почти на месяц раньше Изабеллы, но последствия родов на ней отразились гораздо сильнее. Сестрёнка заметно располнела, но её мужу, герцогу Среднего Египта, наследнику Окситании, Раймунду Тулузскому-младшему, это, похоже, нравилось. Что ж, у каждого свой вкус.

«А ведь прошло ровно два года», – подумал Ричард оглядывая гостей. Из тех, с кем он начинал два года назад менять историю, рядом сейчас находился только Ле Брюн. Его брат Рауль, герцог Алеппо успешно женился и наслаждался медовым месяцем в Риме, герцог Триполи, Ги де Дампьер вынужден был срочно отбыть в Европу, чтобы вступить во владение, перешедшей ему по наследству, сеньорией Бурбон, а заодно поискать себе супругу. Герцог Эдессы, Томас Гилсленд, возглавил войско, направленное на поддержку Хорезмшаху против Киданьского ханства. Граф Лестер, приняв под командование две терции Оттона Вельфа, успешно удерживал все перевалы через Альпы, не позволяя Франкам вторгнуться в Ломбардию, а заодно поддерживал порядок в Савойе и Монферрате, а Спящий Леопард, категорически отказавшийся после взятия Басры от герцогской короны, не признав в этом своей заслуги, готовил псоглавцев к броску на север, на умиротворение родных берёзовых пампасов.

Даже второго поколения соратников уже не было рядом. Герцог Богемии, принц-бастард Филипп де Фальконбридж, дождавшись поддержки двух терций, из переформированного Датского легиона под командованием Генриха Вельфа, успешно терзал обнаглевший соседей – поляков и угров, к настоящему моменту полностью оккупировав Моравию и Мазовию, причём играючи, почти не понеся потерь.

Взявший Багдад, главный оруженосец Ричарда времён начала войны, приор-секретарь Ордена Героев, а теперь герцог Междуречья Гийом де Баскервиль, отправился вместе с герцогом Эдессы помогать соседям-мусульманам, и, можно сказать, уже союзникам, покорять язычников на востоке. План войны там был прост, как три шиллинга, и к тому-же единственный возможный в этой ситуации: осадить Самарканд и ждать, пока язычники соберут в кучу побольше мяса, чтобы не гоняться потом за ними по степям латной конницей.

Даже Сэр Жиль де Сольте, два года назад сменивший Баскервиля в должности старшего оруженосца, теперь был значимым сеньором. Комендантом Басры и командующим восточным пограничным округом.

Герцог Среднего Египта Раймунд, шурин и друг, планировал отправиться домой буквально завтра. Из Тулузы пришло письмо его отца, в котором старый граф призывал сына немедленно вернуться домой, предчувствуя свою скорую кончину. Жаль, конечно, но стоит признать, что пожить старик сумел. Из семидесяти отведённых ему Господом лет, добрые полсотни он воевал, и по большей части успешно. Из старых врагов, его сыну осталось додавить только графа Барселоны, остальных старый граф уже либо переправил на тот свет, либо загнал в стойло. Сын дело отца закончит, в этом Ричард нисколько не сомневался, он уже давно про себя называл Раймунда королём Окситании.

Завтра, с отплытием Раймунда закончится эпоха. Эпоха, но не жизнь. Ричарду предстояло стать сюзереном для императоров и королей. Сшить, хотя бы на живую нитку, лоскуты древней Римской Империи, воздвигнуть единый для всей Европы Стальной Трон и передать его наследнику, которого как раз достали из купели.

Свято место пусто не бывает. Взамен уже совершивших все мыслимые подвиги приходят новые бойцы. Крест приняли герцог Эд Бургундский и племянник Ричарда, граф Людовик де Блуа. Опять мальчишки, одному двадцать два, другому двадцать. Учить их ещё и учить, но на их долю подвигов ещё точно хватит. Им предстоит отбить у мавров Магриб и Испанию. Больше сорока крепостей и замков. Или научатся, или погибнут. Или, или, третьего не дано.

Это лето в Европе закончилось вничью 1:1. Пара битв состоялась, но без особого задора. Сначала Франки подловили отряд герцога Нижней Лотарингии Симона II, вырезав его почти под ноль, а потом имперцы отыгрались во Фландрии, захватив Гент и взяв в осаду Брюгге. Скоро осень, начнётся распутица, вассалов придётся распускать на побывку, а наёмников с обеих сторон было выставлено очень мало, оба монарха славились своей излишней бережливостью, которая в народе именуется жадностью. Откровенно говоря, Ричард ждал большего накала страстей, но и такому итогу совершенно не расстроился. Это для Филиппа-Августа и Генриха война закончится осенью, а для регулярного войска графа Лестера, Роберта де Бомона, и его заместителя, графа Александрии Оттона Вельфа, осенью она только начнётся. В графство Бургундию они войдут, когда захотят, ибо контролируют северные и западные склоны перевалов.

Принц-бастард и Генрих Вельф тоже не планировали этой зимой отдыхать. Ричард подкинул им идею сделать для пехоты лыжи[152], а для обоза сани, дальше они уже сами разберутся. Тактику применения лучше планировать на месте, поэтому с советами к ним король не лез.

Византия прибывала в шоке. После провозглашения республики Крита и Афин, в Греции начался парад суверенитетов. Каждая деревня называла себя республикой, первым делом грабила казну и вырезала имперских чиновников, и теперь, на территории от Спарты до Фессалоник бушевало всепожирающее пламя демократии и свободы. Сельджуки уверенно вели наступление на Смирну, а Базилевс заперся в Константинополе, не зная, на что потратить взятое у Филиппа-Августа серебро. Наёмники к нему больше не стремились, а собственные феодалы с интересом поглядывали на многообещающую греческую демократию. Впрочем, мучиться им осталось не долго, этой зимой Ричард планировал посетить Константинополь, с целью избавления этого имперского полутрупа от мучений и агонии.

Боярин, а теперь уже герцог Триполитании, Никита Шатун, взял таки измором Ливийский Триполи. Защитники и жители города согласились сдаться на условиях выплаты контрибуции и принятия их в подданство. Резать их Никите не хотелось, это же сколько потом с этими трупами возиться..? А ещё – что потом делать с пустым городом? Короче, явил герцог Никита милосердие. Явил и не прогадал. В городе, который был ровесником Рима, довольно быстро установился порядок, поддерживаемый шерифом из местных и местной же милицией, и начала восстанавливаться экономика. Нашлись и желающие послужить под знаменем легендарного «Гнева Аллаха». Берберы и туареги пришлых арабов не жаловали, и не имели ничего против их полного изгнания из Африки.

После той первой исповеди, Ричард близко сошёлся с Папой, обретя самого настоящего единомышленника. Нет, порой они, конечно, спорили, но не и-за целей, а из-за методов. Целестин III категорически не хотел принимать за аксиому формулировку «Цель оправдывает средства»[153].

Зато он начал готовить реформу календаря. Дело это нужное, к тому-же едва ли не более значимое, чем взятие Иерусалима. Кто в двадцать первом веке помнил о подвигах крестоносцев? Единицы. А календарём пользовались все, и все слышали, что он григорианский. Теперь пусть будет целестинским. Так Папа, помимо археологии, увлёкся ещё и астрономией и ночи напролёт просиживал за своим телескопом. Обычным, линзовым, то есть просто гигантской подзорной трубой, но тем не менее телескопом. Первым в мире.