Стратег (СИ) - "Пантелей" - Страница 52

– Копья легко. Выделите моим людям мастерскую, обеспечьте поставки ясеневой древесины, и их будут производить на месте, которое вы сочтёте наиболее удобным для себя, мастеров я предоставлю. С доспехами сложнее, на них большая очередь, поэтому много не обещаю. Разве что лично вам и ближнему кругу. Арбалеты же пока получаются слишком дорогими, я выдаю их только в качестве награды. Но процесс можно ускорить.

– Каким образом?

– Мне нужны сервы. Простые крестьяне без всяких талантов, чтобы обживать Азию и Африку. У вас их навалом, для всех уже не хватает земли – отправляйте их мне. Доставкой озадачьте своих поганых союзников венецианцев, пусть искупают свою вину перед вами и оплачивают Империи союз против Византии. За сервов я буду платить вам доспехами, арбалетами и подзорными трубами. Но сами понимаете – они очень не дёшевы в производстве.

– Понимаю, конечно. Договорились, брат мой, – голос императора заметно повеселел. – Вы не могли бы попросить графа Лестера проводить меня до Венеции? Его присутствие мне бы очень помогло в переговорах с этими торгашами.

– Нет. Если уж думать о переговорах, то я лучше отправлю с вами герцога Рауля. У Лузиньянов природный талант к дипломатии, во всяком случае, у младшего поколения он точно есть. Граф понадобится, когда придёт время судить и исполнять приговоры. Вы же в этот заход в Венецию не планируете устраивать судилищ и казней?

– Нет. Только попугать и потребовать компенсацию.

– Тогда Рауль, без вариантов. Пугать и требовать – это его призвание по жизни. Никто лучше него с этим не справится.

Осада с Болоньи была снята седьмого ноября 1193 года. Сначала, получив вознаграждение и обрадованные, что на стены лезть не придётся, отправились по домам вассалы Танкреда. Потом снялась тысяча графа Лестера, подняв имперское знамя, она выдвинулась на северо-запад, в Савойю, через Милан и Турин. Роберт де Бомон, граф Лестер, вёз с собой бумагу, подписанную императором, практически слово в слово повторяющую чрезвычайные полномочия, полученные от Ричарда для подавления мятежа принца Джона. Сказать по правде, ему было всё равно против кого воевать: сарацин, франков, или имперцев. Графу нравился сам процесс, а на политику ему было плевать. Милан, Генуя, Турин и Савойя смогут выставить тысяч шесть кованой рати и как минимум двадцать тысяч пехотинцев. Три общевойсковые дивизии, как сказал бы Ричард, то есть целая армия. Осталось только сделать из этих пентюхов настоящих бойцов, но время для этого было, впереди целая зима. Кроме того, граф Лестер получил золотую приорскую цепь Ордена Героев, двадцать тысяч марок за сидение под Болоньей и ещё в семнадцать оценили его обоз, награбленный под Миланом. То, что он назначен коннетаблем какого-то еврея (граф Лестер не был лично знаком с бароном Левитом), его совсем не волновало. Король поговорил с ним на эту тему и объяснил, что все владения еврея Левита, то есть барона, то есть теперь графа, принадлежат самому Ричарду, хоть это пока и военная тайна. Граф Лестер не зря послужил под знаменем Филиппа-Августа. Теперь он знал, как бить эту закованную в сталь орду и ждал наступления весны с нетерпением.

Девятого ноября отошла на северо-восток большая тысяча герцога-талисмана, а в Болонью вошёл освободитель – император Генрих Гогенштауфен, пробившийся с войском из Рима, и снявший с города угрозу разграбления. Встретили его в Болонье, естественно, как античного героя.

Ричард же, со свитой достойной лишь небогатого рыцаря направился на юг, в Рим. Там его ждали Папа, барон Левит и Колизей.

Десятого ноября 1193 года пал Каир. Несмотря на арест всех евреев и христиан, боевой дух защитников города был крайне низок, поэтому, когда, в связи с осадой, в первый раз пришлось урезать пайки, начались волнения черни. Не успевший разгореться мятеж подавили, но и султану, и его ближайшему окружению было понятно, что это начало конца. Подлые крестоносцы не желали честно лезть на стены и честно там погибать, они решили подло заморить Каир голодом.

В начали ноября в лагерь крестоносцев под Каиром начали прибывать войска герцога Среднего Египта Раймунда и султан аль-Азиз понял – пришло его время умирать. Единственный достойный сын своего героического отца о капитуляции даже не помышлял, он думал лишь о том, как подороже продать свою жизнь этим христианским собакам. И не придумал ничего лучше, кроме как попытаться захватить лагерь крестоносцев атакой в лоб. В принципе его можно понять. Только захват укреплённого лагеря давал сарацинам хоть какой-то шанс на продолжение войны. Конечно, в лагере были собраны не все силы крестоносцев, и даже не половина, а едва треть, но если их разбить, появятся хорошие шансы отбить Египет, а после… Сказать честно, ни на какое после аль-Азиз уже не рассчитывал. Он знал, что погибнет сегодня, но погибнуть хотел так, чтобы на его героические усилия обратил внимание сам Аллах.

Десятого ноября 1193 года стал в этой истории днём, перевернувшим всю военную науку и явивший миру нового Бога Войны – ствольную артиллерию. Пушки пока были только малого калибра и стреляли картечью из свинского железа[127], но их у Каира было собрано целых шестьдесят. Первым же залпом, сделанным практически в упор, они выкосили первые ряды наступающих сарацин, в том числе султана аль-Афдаля и его ближайших сподвижников. Лагерь крестоносцев заволокло дымом, в котором отчётливо слышались запахи шайтанской серы и сарацины просто остановились, будто парализованные, а когда дым рассеялся, последовал второй залп…

Всего два залпа за пару минут, а атакующие потеряли почти тысячу убитыми и примерно столько же ранеными. Остальные вышедшие из города сарацины, которым повезло уцелеть, не пытались ни атаковать, не отступать, они опустились на колени и начали молиться. Ле Брюн даже остановил контратаку кавалерии, он и сам, признаться, был шокирован увиденным, хотя с пушками был знаком давно и даже сам успел пострелять, но результат превзошёл все ожидания.

– Отправьте две когорты вязать пленников, – приказал герцог Антиохии легату шотландского легиона Оттону Вельфу. – Они нам ещё понадобятся на расчистке канала. Крови на сегодня пролито уже достаточно.

Хотя со стен города, произошедшая трагедия наблюдалась вполне отчётливо, никто из оставшихся в Каире стражников даже не попытался закрыть ворота, сарацины откладывали оружие, становились на колени и молились. Шок и трепет.

Впрочем, крестоносцы особо радостными тоже не выглядели, ощущения праздника победы не возникло ни у кого. Город занимали молча, молча вязали пленников и тоже молились.

Военный совет собрался в апартаментах султана, в Каирской цитадели.

– Ну что, милорды? Как впечатления? Не каждый день удаётся своими глазами увидеть смену эпох. – Ле Брюн залпом осушил двухпинтовый кубок. – Пожалуй, я сегодня напьюсь до потери человеческого облика, иначе просто не усну.

– Да уж, смена эпох… – Раймунд Тулузский, герцог Среднего Египта поддержал почин адмирала таким-же кубком. – И кто только изобрёл эту дрянь, и как нам теперь воевать?

– Изобрели эту дрянь китайцы, живёт такой подлый народ где-то на востоке Азии. – Гийом де Баскервиль к своему кубку едва приложился. – А воевать научимся, милорды. Пушки тоже уязвимы. Если не переть на них в лоб, конечно. Стреляют они пока не часто, им требуется большой обоз и на марше они абсолютно беззащитны.

– Хорошо, что хоть кто-то не утратил оптимизма. Признаться, у меня сейчас настроение, как будто мы потерпели поражение. – Ле Брюн залпом осушил ещё один кубок. – Сеньор де Антеп, до возвращения короля, назначаю вас комендантом Каира. Вводите в город оба легиона и начинайте изъятие ценностей. К наградам за этот бой никого не представлять. Рыцари Тамплиеры и Госпитальеры пусть начинают освящение храмов, торжественный молебен проведём завтра.

Знак отличия Ордена Героев на колодке был самой желанной наградой для наёмников-легионеров, ведь при награждении не только выплачивалась премия в размере годового жалования, но и само жалование для награждённых удваивалось, но сегодня этого и правда никто не заслужил.