Дракон в её теле (СИ) - Ёрш Ника "nikaersh" - Страница 40

— Кажется, неплохо, — ответил, осматривая комнату.

Не обнаружив Марианны, вопросительно уставился на Андриса. Выглядел он паршиво: глаза и щеки впали, а губы приобрели синеватый оттенок.

— Расскажи о холоде, — велел советник, не обращая внимания на гувернантку.

— Пусть она выйдет, — капризно заявил я, — ткнув в женщину пальцем. — Есть гипотеза, что это от нее у меня мороз по коже.

— Я бы хотела остаться, — как-то слишком робко отозвалась она, заставив меня напрячься и задуматься: что произошло, пока я спал?

— Он прав, нам нужно поговорить наедине, — встал на мою сторону советник.

Слова он подкрепил взглядом, от которого сьерра поежилась и моментально согласилась оставить нас, загадочно попросив лишь об одном:

— Если вы поймете, что… скажете мне?

Геррард устало сел на край кровати и кивнул:

— Обещаю.

— Чего она хочет? — Я приподнялся на локтях, провожая гувернантку озадаченным взглядом. И тут же меня озарила догадка: — Ты что, рассказал ей про магию Марианны?!

— Ты рассказал, — поправил меня Андрис. Его взгляд сместился куда-то ниже моего лица, а руки быстро натянули одеяло мне до подбородка. — Сьерра О'нил — менталист. Сюрприз. Когда ты открылся Тину, открылся и ей. Она знает про побочное действие ритуала. А теперь поговорим. Только не убирай одеяло, Макс, тебе же — черт возьми — холодно!

ГЛАВА 10

Андрис Геррард

В ту ночь я отправил три письма, и настроение мое рухнуло в бездну без следа. Ответы на заданные вопросы я уже предполагал, но надеяться не переставал.

Итак, первое письмо было отправлено в Обитель, дабы они прислали чистильщиков и проверили замок на предмет скрытых одаренных, не желавших регистрировать свой дар.

Во втором письме я запрашивал информацию из закрытой темной секции по ритуальному обмену сознаниями. Кроме того, уточнил, сколько людей еще интересовались подобным вопросом за последние десять — пятнадцать лет. Временной промежуток решено было расширить, так как план кражи тела принца мог быть задуман намного раньше его осуществления.

Марк Буджерс поставил в конце двух посланий личную печать, после чего вернулся в постель и напомнил о своем требовании… Я поклялся, что выполню волю его величества и, как только он прикажет, оставлю пост и Флоириш навсегда.

Навсегда в этом контексте означало «пока король не передумает и не позволит вернуться». Король не был готов простить мне магическое вмешательство, пусть оно и спасло его величество от сумасшествия.

Это могло затянуться на годы, что, вероятно, весьма заденет моего отца. Как косвенно, так и напрямую.

К слову, о нем.

Третье письмо я отправил тайно, лично от себя. И адресовано оно было эру Дарту Геррарду — человеку закрытому, занятому и властолюбивому. Мы редко обменивались новостями или просто общались, но случай представился настолько вопиющий, что я решился напомнить ему о родственных узах и даже попросить об услуге.

Собственно, именно недовольство отца было единственным, что вызывало досаду в этой жизни — когда с детства приучен угождать, трудно становиться разочарованием. Потому, составив план новых действий, я собирался переиграть не только врагов, но и собственную глупость. Или кануть в небытие.

К утру я держался на ногах только за счет магической подпитки, не пренебрегая даже запрещенными заклинаниями. Отключиться теперь, когда враг непозволительно близко, я просто не имел права.

Кроме того, пришлось оставить Марианну на время, для того чтоб посетить эру Черно, пострадавшую накануне от яда. Его величество настоятельно потребовал прочистить бедняжке мозги, а заодно проверить воспоминания: вдруг она сама что-то успела заметить?

Девушка при моем появлении испугалась, но согласие на ментальный осмотр предоставила. Однако ничего нового я узнать не смог…

— Передай его величеству, что принцесса Теона действительно была последней, с кем говорила эра Даяна, — сказал я Тину по дороге к покоям Макса. — Но ничего странного в ее поведении не было замечено. Похоже, девушку и правда пытались подставить. За ней нужно присматривать, если потеряем Теону Флебьести, войне точно быть.

— Я все передам, — закивал Тин, придерживая меня за плечо, так как нам предстояло дальше разойтись в разные стороны.

Стоило мне замедлить шаг, парень заговорщицки прошептал:

— Есть сообщение. Пришло послание из лечебницы: Ян Корст очнулся, но ничего не помнит. К нему приставлен стражник от полисмагов и, как вы и велели, Бурис. Он не отходит от молодого человека ни на шаг…

— И?

— Велел передать, что перехватил послание для Корста. В нем был дыхательный яд.

Пока Тин говорил, его глаза расширились почти вдвое, выдавая его волнение.

— Отлично. Пусть Бурис работает дальше, а Ян набирается сил для нашей новой встречи. — Я посмотрел на помощника и, чуть замешкавшись, все же сказал: — Сегодня вечером я хотел допросить тебя. Как договаривались. Но…

— Вы ведь и без того едва на ногах стоите, — парень страдальчески скривился и воодушевленно предложил: — Хотите, заприте меня в темнице на пару дней и запретите посетителей? Я не стану предпринимать попыток сбежать или с кем-то связаться, потому что не представляю опасности, эр Геррард.

От него буквально разило искренностью. Как и всегда. И все же что-то было не так.

— Поговорим позже. — Я развернулся и ушел в покои Макса, задумчиво перебирая в голове слова Тина.

«В темнице на пару дней», — повторил про себя. Странное предложение от человека, боящегося темноты и тратящего силы на подпитку современных магических ночников, чтобы те освещали комнату даже ночью.

При этом он выглядел открытым и не пытался прятать собственных эмоций. Парень не лгал, но противоречил своим основным страхам. Хотел так доказать, насколько мне верен? Или же?..

За этими мыслями я дошел до комнат принца Буджерса.

Марианна ещё спала, но мне пришлось ее разбудить. Встреча с Максом была назначена через четверть часа, и мы не могли позволить себе опоздать на нее. Сьерра О'нил обещала привести к цветочной оранжерее обеих сестер Айгари. Она же поведала мне о том, что часть возможностей ее воздействия на девушек отныне утратит силу, ведь у Мари и Мэделин день рождения.

Как нельзя кстати!

По законам Флоириша, девицы — с момента исполнения двадцати одного года — не считались опекаемыми родителями и могли решать свою судьбу сами: отказываться от замужества, устраиваться на работу, путешествовать и выходить на прогулки без сопровождения и вообще принимать за себя разного рода важные решения. Естественно, в благородных семьях по-прежнему многое решал глава рода, но особенно своенравные эры могли и от рук отбиться.

При мысли о своенравности почему-то сразу вспомнилась Мэделин Айгари — пока я говорил с принцем, она пыталась подслушивать, приоткрыв дверь в спальню и мысленно гадая над тем, что может услышать. Пришлось громко попросить ее вспомнить о приличиях, после чего эра гордо удалилась, а Макс одобрительно хмыкнул, явно разделяя любопытство девицы. Заметил бы этот интерес Марк Буджерс, живо напомнил бы сыну о Хистишской принцессе, на которой тот должен жениться. Но я не король, да и с должностью советника не сложилось. Потому, наверное, и промолчал, впервые за время нашего общения предоставив Максу право разбираться в личных предпочтениях самому…

— Который час? — спросила Марианна, возвращая внимание на себя. Потягиваясь и недовольно хмурясь, она распахнула глаза и удивленно осмотрелась, остановив погрустневший взгляд на мне.

— Время сменить тело, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал воодушевляюще. — Давайте не будем заставлять ваших близких ждать.

— Эр Геррард… — она хотела спросить о чем-то, но вздохнула и умолкла. Прищурилась и совсем по-детски протерла глаза кулаком, после чего пожаловалась: — Знаете, у меня болит голова. И пить хочется смертельно.