Второй шанс (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 23

Как и кроссовки! Более удобной обуви, чем кроссовки с ортопедической, пружинящей стелькой, я в своей жизни не встречал. Жаль только, что сейчас в Пензе такие кроссовки точно не достанешь. Да и не факт, что в Москве или Ленинграде получилось бы найти, возможно, такие стельки для кроссовок ещё нигде не выпускают.

Купить просто фирменные кроссовки – тоже проблема. Либо нужно отстоять огромную очередь, когда случайно узнаешь, что их где-то выкинули, либо идти к фарцовщикам, брать с переплатой. Следующей весной к моему дню рождения, если память не изменяет, мама где-то достанет чешские «Ботас», в которых я прохожу до самой осени. Болгария, помнится, тоже поставляла в Союз кроссовки, назывались они кажется «Трейнинг». В 80-е у меня были немецкие «Ромика», а потом получилось и «Адидас» достать.

Кстати, когда мастер увидел на Вороне джинсы, сделал тому выговор, заявив, что училище – не танцплощадка, да и оттуда его погонят поганой метлой. И завтра чтобы пришел в обычных, тщательно выглаженных брюках.

На уроке мне удалось в специально захваченной из дома общей тетради написать пару страниц из второй главы будущей книги. Учитель истории Георгий Михайлович носил очки с сильными линзами, возможно, он просто не видел толком, чем я занимаюсь во время урока.

Урок литературы открывал вторую пару, и тут я планировал продолжить работу над романом. Удалось мне это наполовину, так как в середине урока Верочка всё же заметила, что я занимаюсь посторонними делами.

– Варченко, что ты пишешь?

Блин, вот же засада! Сказать – конспектирую её речь – прозвучит глупо, да и вдруг захочет посмотреть написанное… Я резко захлопнул тетрадь, наклонился и спрятал её в стоявшую на полу у парты сумку.

– Ничего, Вера Васильевна, – чувствуя, что краснею, ответил я.

– Как же ничего, когда я только что видела своими глазами, как ты что-то пишешь. Дай, пожалуйста, мне тетрадь.

Она встала рядом, протягивая руку, и в этот момент я почувствовал, как сильно её хочу. Даже нижнюю губу прикусил чуть ли не до крови, чтобы хоть как-то утихомирить свою взбунтовавшуюся плоть.

– Вера Васильевна, – выдавил я из себя, – я дам вам тетрадь, но только после урока. И готов буду ответить на любой ваш вопрос.

В аудитории послышались смешки, а щёки Верочка тоже начали алеть. Я её понимал, с одной стороны, надо продемонстрировать авторитет учителя, а с другой, ей явно не хотелось затевать конфликт. Тем более с учеником, который, в отличие от остальных, неплохо разбирался в литературе.

– Хорошо, после урока подойдёшь ко мне с тетрадью.

Она вернулась к доске, на которой красивым почерком мелом было написано: «Образ главного героя в романе И. А. Гончарова «Обломов». Кстати, фильм Михалкова по мотивам произведения мне нравился больше, чем книга. И режиссёр гениальный, и актёрский ансамбль – мечта!

До конца урока я сидел, как на иголках. Ещё примостившийся рядом Серёга Стрючков, который стоически терпел своё прозвище Стручок, то и дело лыбился, косясь в мою сторону. Он ещё в начале урока шёпотом интересовался, чего это я пишу, на что был дан честный ответ – роман.

– Что, серьёзно или прикалываешься? – спросил он.

– Серьёзно, – подтвердил я, – но только это между нами. Пацаны узнают – начнётся стёб на всю рогачку.

Значение слова «стёб» Серёга, я так понял, знал, так как дополнительных вопросов в этом плане не последовало. Зато последовал вопрос о сюжете, и тут я прошептал, что всё потом, на перемене, идёт урок, нас услышат, и вообще он меня отвлекает. Похоже, придётся знакомить с сюжетом не только его.

Дождавшись, когда после звонка класс опустеет, я подошёл к учительскому столу и со вздохом положил на него тетрадь. Стоя рядом, наблюдал, как Верочка немного смущённо открывает текст и пытается разобрать мой не самый плохой, но и далеко не идеальный почерк.

– Что это, какой-то рассказ?

Оно подняла на меня свои показавшиеся мне огромными глаза, и я невольно сглотнул слюну.

– Вроде того… Роман.

– Роман?!

– Угу.

– И он о войне, исходя из фрагмента, с которым я ознакомилась?

– Да, но с примесью фантастики в самом начале. Это я пишу черновик второй главы, а в первой наш современник, студент, по воле случая оказывается под Волоколамском в ноябре 41-го. Его контузит взрывом, после чего он попадает в плен, ну и дальше побег, партизаны… Надеюсь, читателю будет интересно.

Фух, ах испарина на лбу выступила, словно тяжелейший экзамен сдаю. Вот что значит гормоны. А Верочка протягивает мне тетрадь и спрашивает:

– А можно первую главу почитать?

– Хорошо, завтра принесу отпечатанный текст.

– Отпечатанный?

– Ну да, сначала черновик на бумаге ручкой пишу, потом перечитываю, вношу исправления, и чистовик печатаю уже на машинке. Мне мама её в прокате взяла, а история сотрудника проката, оказавшегося пережившим плен фронтовиком, как раз и легла в основу сюжетной линии.

– Господи, такое чувство, будто я разговариваю с взрослым человеком, – пробормотала педагог, касаясь длинными, тонкими пальцами высокого лба и глядя куда-то в пространство.

Затем, снова подняв на меня взгляд, с некоторой укоризной в голосе сказала:

– Ну а почему ты пишешь на уроке?

Объясняю ситуацию с острым дефицитом свободного времени, вижу в глазах Верочки понимание, однако на прощание она говорит:

– Максим, можешь быть свободен, но в дальнейшем я бы тебя попросила на моём уроке не отвлекаться на свои книги, а слушать преподавателя. Могу я на это рассчитывать?

Ей бы ещё очки в чёрной оправе, поверх которых она бы на меня строго посмотрела, да указку в руки – натурально ролевые игры получились в стиле учитель-ученик. Тьфу ты, да что ж за всякая фигня в голову лезет! Выпаливаю: «Конечно, Вера Васильевна!» и чуть ли не бегом покидаю класс.

Фух, вроде бы можно облегчённо выдохнуть, и вообще в глазах Верочки, вероятно, после ознакомления с моими литературными потугами я немного вырасту. Однако понимаю, что лишился 45 минут, которые мог уделить будущей книге. Таким образом, придётся окончательно забить на личной жизни типа качался в подвале, тем более мне и так тренировок хватает. Детство закончилась, не успев начаться, отныне каждая свободная минута посвящается рождению романа, на который я сделал серьёзную ставку. Бокс, музыка – это ещё как получится, бабушка надвое сказал. Сломаю (тьфу-тьфу) завтра руку – и прощай спорт. Ещё и печатать на машинке не получится. Если ломать, то левую, правой смогу хотя бы ручкой по бумаге выводить каракули. На гитаре одноруким тоже не поиграешь…

Да на фиг такие мысли, всё будет хорошо! Нужно всегда настраивать себя на позитивный лад, давно заметил по прежней жизни, что…

– А, Варченко! Как дела с ансамблем продвигаются? Гимн готов?

Этого ещё не хватало… Навстречу мне в компании мастера группы вроде бы третьего курса двигался директор училища Бузов, который ещё издали начал свой спич.

– Здравствуйте, Николай Степанович! Гимн готов, а вот ансамбль ещё не собран. Не нашлось в училище ребят, способных играть на бас-гитаре и барабанах. С вашего разрешения я сегодня загляну в культпросветучилище, на эстрадное отделение, может, там удастся с кем-то из студентов договориться.

– Чужих хочешь привести?

– Так ведь ради общего дела, – добавил я в голос просительности. – Училищу ансамбль позарез нужен. На любом мероприятии сможем выступить. Я ещё боюсь, что у нас пары идут параллельно с культпросветом, приду – а там все разошлись. Вот если бы меня на один урок отпустили, благо тут идти десять минут…

На лице директора появилось выражение, которое можно было трактовать как «а не охренел ли ты, сынок?» Однако секунды две спустя Николай Степанович задумчиво почесал переносицу и изрёк:

– Ну сходи, посмотри, только учителя предупреди, что я тебя отпустил.

– А ещё нужно оперативно собрать хор, человек шесть-семь и то неплохо было бы, – наглея, добавил я. – Согласитесь, Николай Степанович, моё сольное исполнение вряд ли придаст гимну нужную мощь, а вот сразу несколько глоток… Ну, сами понимаете. Так что хорошо бы срочно поискать в стенах училища голосистых ребят и девчат.