Бегущий по лезвию бритвы - Дик Филип Киндред - Страница 17
- Предыдущая
- 17/52
- Следующая
Изидор с удивлением думал: каким образом Бастеру удавалось найти время записывать одновременно и радио— и телепередачи? И откуда у Аманды Вернер находилось столько времени появляться перед телезрителями и радиослушателями каждый божий день, месяц за месяцем, год за годом? Как им удавалось говорить без умолку? Они никогда не повторялись, по крайней мере, Изидору ни разу не удавалось это определить. Их реплики и замечания, всегда веселые и остроумные, всегда новые и неожиданные, не были похожи на заранее отрепетированные. Волосы Аманды переливались, ее глаза блестели, ее зубы сверкали; она никогда не смущалась, никогда не выглядела уставшей, никогда не запаздывала с остроумным ответом на бесконечную вереницу острот, шуток и колких замечаний Бастера. Шоу Бастера Френдли, теле— и радиопередачи, транслируемые через спутник на всю Землю, так же постоянно выливалось и на головы эмигрантов колониальных планет. Осуществили даже трансляцию передачи в направлении Проксимы, на случай, если колонизация достигнет той далекой планеты. Доберись «Саландер-3» до конечного пункта полета, счастливые путешественники на борту обнаружили бы на орбите поджидающего их Бастера Френдли и его шоу. И несказанно бы обрадовались неожиданной встрече.
Но было в Бастере нечто отталкивающее, даже для Джона Изидора; одна особенность, в общем-то, сущая мелочь. Неуловимыми, почти незаметными намеками Бастер смеялся над эмпатоскопами. И не изредка, а постоянно. Собственно говоря, он насмешничал и в данный момент.
— ..Никто не бросает в меня камни. — Его болтовня предназначалась все той же Аманде Вернер. — Ну уж если я и соберусь взобраться по какому-нибудь склону на горку, то, несомненно, прихвачу с собой пару бутылок пива «Будвайсер»! Только его, никакого другого! — Аудитория в студии рассмеялась, Изидор услышал дружные аплодисменты. — И я сообщу вам мою неожиданную новость, когда поднимусь наверх. Засекайте время — новость придет к вам примерно через десять часов!
— И йа тофе, тарахой! — захлебываясь от восторга, произнесла Аманда. — Фосьми менья и топфой! Йа пойту флетом и прикройу тепфя шфойим телом, кохфта онйи шфыгнут ф тепфя кхамейн!
И вновь аудитория встретила ее высказывание бурей аплодисментов и ревом смеющихся голосов, а Джон Изидор почувствовал возрастающий, но бессильный гнев, от которого начинало ломить затылок. Почему Бастер Френдли постоянно старается подставить подножку мерсеризму? Кажется, только Бастер ополчился на Мерсера, а ведь Уилбера Мерсера даже ООН в принципе поддерживает. А американские и советские органы правопорядка публично заявили, что мерсеризм способствует снижению уровня преступности, потому что люди стали чаще задумываться и беспокоиться о бедах ближнего своего. «Человечеству жизненно необходимо еще больше эмпатии!» — неоднократно заявлял Титус Корнинг, Генеральный Секретарь ООН. Быть может, Бастер насмехается из зависти и из вредности, предположил Изидор, что, несомненно, объясняло бы многое; они — Бастер и Уилбер Мерсер — своего рода соперники. Но что за соревнование между ними? За что они борются?
За наши мысли, решил Изидор. Они сражаются за право контролировать наши психические индивидуальности; с одной стороны — эмпатоскопы, с другой — гогот и смешные экспромты Бастера Френдли.
Надо рассказать об этом Ганнибалу Слоату, решил он. И спросить, верно ли данное предположение. Босс должен знать ответ.
Припарковав свой грузовой транспорт на крыше клиники Ван Несса, он быстро отнес вниз, в кабинет Ганнибала Слоата, пластиковый ящик, в котором находился неподвижный поддельный кот. Когда Изидор вошел, мистер Слоат оторвал, взгляд от недочитанной страницы; его пепельное лицо нахмурилось и покрылось, подобно воде в ветреную погоду, рябью морщин. Ганнибал Слоат, слишком старый, чтобы эмигрировать, был вынужден, вместе со специалами, доживать свои годы на старушке Земле. Пыль с течением лет разъедала его; черты лица стали бесформенны и серы, серы стали и его мысли; ноги усохли и подгибались в самый неподходящий момент; это сделало его походку покачивающейся и неуверенной. Он смотрел на окружающий мир сквозь очки, — в буквальном смысле запорошенные пылью.
По каким-то причинам Слоат никогда не протирал стекла очков; возможно, признавая свое поражение; он не сопротивлялся радиоактивной грязи, и она давным давно спокойно приступила к грязному, немилосердному делу, изо дня в день погребая Слоата под собой. На данный момент пыль практически отняла у него зрение. В ближайшие годы, которые ему еще остались, она разрушит слух, обоняние, осязание и вкус; в итоге у Слоата останется щебечущий, больше напоминающий птичий, голос, который тоже вскоре смолкнет навеки.
— Что это там у тебя? — спросил мистер Слоат.
— Кот. У него короткое замыкание в блоке питания. — Изидор поставил клетку прямо боссу на стол, на разложенные бумаги и документы.
— Зачем ты притащил его мне? — сердито спросил Слоат. — Неси вниз, в мастерскую, и отдай Милту. — Но все же по привычке он открыл крышку и вытащил муляж. Когда-то он и сам занимался ремонтом, причем считался первоклассным мастером.
Изидор сказал:
— Я думаю, Бастер Френдли и мерсеризм сражаются между собой, стараясь завладеть нашими душами.
— Если так, — произнес Слоат, осматривая кота, — Бастер побеждает.
— Он побеждает в данный момент, — ответил Изидор, — но в конечном итоге он все равно проиграет. Слоат поднял голову и уставился на собеседника:
— Почему?
— Потому что Уилбер Мерсер всегда возрождается. Он вечен. Он взбирается на вершину холма, но его тут же сбрасывают вниз; он опускается в Загробный Мир, но с неумолимостью восстает… И мы вместе с ним. Значит, мы вечны, как и он. — Изидор чувствовал себя, как никогда, хорошо: он так здорово все сформулировал; обычно в присутствии мистера Слоата он тушевался. Слоат ответил:
— Бастер бессмертен, как и Мерсер. Не вижу разницы.
— Ой не может быть бессмертен, ведь он простой человек.
— Очень сомнительно, — спокойно произнес Слоат. — Конечно, никто не уточнял.
— Это из-за того, что Бастер Френдли может подготовить за день сорок шесть часов передачи для эфира?
— Правильно.
— А Аманда Вернер и все остальные женщины?
— Они тоже бессмертны.
— Неужели они — высшая форма жизни, пришедшая к нам со звезд?
— Мне до сих пор не удалось выяснить это окончательно, — признался мистер Слоат, все еще осматривая кота. Он снял запыленные очки и теперь смотрел «собственными» глазами в приоткрытую пасть кота. — То, что я могу сказать в отношении Уилбера Мерсера… — Последние слова он произнес почти неслышно. Он чертыхнулся, затем выругался, нанизывая одно ругательство на другое, будто соединял кольца цепи; Изидору показалось, что словесное безобразие длилось целую вечность.
— Этот кот, — в итоге сказал Слоат, — не подделка. Я предполагал, что нечто подобное когда-нибудь да произойдет. Значит, кот мертв. — Он уставился на труп кота и нанизал еще одну длинную цепь ругательств.
В дверь заглянул Милт Борогроув — крупного телосложения мужчина в синем парусиновом фартуке. Его кожа напоминала шагрень.
— Что случилось? — спросил он. Увидев кота, он зашел внутрь помещения и приподнял животное.
— Придурок, — сказал Слоат, — принес его сюда. — Никогда прежде он не произносил этого слова вслух в присутствии Изидора.
— Будь он еще жив, — вздохнул Милт, — мы отвезли бы его к настоящему ветврачу. Интересно, сколько он стоит? Есть у кого-нибудь каталог «Сидни»?
— З-значит в-ваша с-сстраховка п-покрывает все у-уб-бытки? — Изидор обратился к Слоату. Он почувствовал, как ноги предательски задрожали, а в глазах потемнело; комната наполнилась темно-каштановым туманом, который рассекали зеленые искрящиеся полосы.
— Да, — через некоторое время то ли ответил, то ли прорычал Слоат. — Но это не главное, что меня беспокоит. Мы лишились еще одного живого существа. Можешь ты мне объяснить, Изидор? Неужели ты не заметил разницы?
— Я думал, — с трудом выговорил Изидор, — что кот отлично сработан. Так качественно, что это меня обмануло; я хочу сказать, он выглядел живым, потому что был здорово сработан…
- Предыдущая
- 17/52
- Следующая
