Постэпидемия - Литвинов Станислав - Страница 8

— Боюсь, что я ничего не понял, — сказал Самратх.

— Да мы сами ничего не поняли, — сказал Котов, обернувшись. — Мы же никогда ни черта в себе не понимаем. У нормальных людей как: отрицание-гнев-депрессия-торг-принятие. А у русских — анархия-паника-всё пропало-непобедимая армия. Это можно только запомнить.

Они вышли из бара, похлопали друг друга по плечам и пошли исполнять свои прямые обязанности. Наверняка сегодня будет ещё одна бессонная ночь…

Первое, что увидела Валентина, войдя в шлюзовой тамбур, была надпись, выполненная ярко-синей флуоресцентной краской: «В случае нештатной ситуации сохраняйте спокойствие и улыбайтесь. Помните — первыми коченеют именно мимические мышцы».

«Ну и юморочек у здешних обитателей, — подумала Валентина. — Откровенно чёрный. Как дыра».

— Не двигайтесь! — внезапно донеслось из динамика внешней связи. Валентина вздрогнула, и в тот же самый момент наступила невесомость. Валентина повисла в тамбуре, нелепо дёргая руками и ногами.

— Не пугайтесь! — посоветовал из динамика всё тот же голос. — Это просто невесомость. Временная.

Валентина совершенно не понимала, что происходит. Тут в тамбур, величественно переливаясь, вплыл чуть сплюснутый пузырь. На глаз в нём было никак не менее ста пятидесяти литров воды.

Валентина представила, как пузырь подлетает к ней, висящей над полом, как она задерживает дыхание, как беспомощно машет руками, чтобы отогнать от себя переливающуюся водяную смерть…

И как погружается в пузырь, некрасиво пучит глаза внутри колышущейся массы, как не выдерживает, вдыхает, и…

— Замрите! — голос вновь перешёл на крик. — Не двигайтесь! Этот — последний. Сейчас я его откачаю…

Валентине не нужно было повторять дважды. Она покорно замерла, глядя на пузырь. А вот пузырь приказам не подчинялся и продолжил движение. Через пару секунд он приблизился к Валентине и обволок её, словно амёба — бактерию, скрыв от глаз ту самую надпись: «В случае нештатной ситуации сохраняйте спокойствие…»

Вода была холодная и мокрая. Валентина зажала нос пальцами. В голове броуновской частицей билась одна-единственная идиотская мысль: «Главное — в конце не забыть улыбнуться».

В ушах у Валентины шумело, грудь жгло. Не выдержав, она вдохнула. Бронхи и лёгкие заполнились водой, Валентина забилась в агонии. «Улыбнуться», — сверкнуло в голове. Она всё ещё не верила, что так нелепо и глупо погибает в шлюзовом тамбуре СМС-14, Строительно-Монтажной Станции № 14 гравитотрассы «Луна-Плутон».

Что-то громко взвыло над ухом Валентины, а потом появилась гравитация, она рухнула на пол вместе с водой и отключилась…

Первое, что увидела Валентина, придя в себя — неестественно улыбающееся лицо, плавающее в какой-то кисельной мути. «Хумас, — поняла она. — О! Я мыслю. Значит, я…»

— …приветствовать на нашей станции. Ещё раз примите самые искренние извинения. Случившийся инцидент связан исключительно с поломкой выпускного вентиля насосной системы водоснабжения станции, произошедшей в результате…

«Точно — хумас. Нормальный человек так нудеть не станет, особенно над телом… над незнакомой девушкой», — Валентина попробовала пошевелиться, и ей это с успехом удалось. Ничего не болело, только слегка подкруживалась голова, да саднило где-то в носу. Впрочем, это было неудивительно — туда уходила гибкая дыхательная трубка.

— Привет, — гнусаво сказала Валентина. Она всегда несколько терялась, общаясь с хумасами.

— Я с удовольствием поздороваюсь с вами ещё раз, — сказал хумас. — Здравствуйте, Валентина Петровна! Мы ждали вас с нетерпением!

— Кто это — мы? — Валентина огляделась. Её поместили в медицинский отсек, и куча посверкивающих умными огоньками всевозможных приборов занималась её здоровьем.

— Мы — это персонал станции, — улыбка на лице-экране хумаса стала ещё шире. — Позвольте вам представить лучших представителей человечества в этом секторе Солсиса…

Он, повизгивая сервомоторами, отъехал на несколько шагов от медицинской клинии[1], на которой лежала Валентина, и вывел на лице-экране изображение бородатого мужчины лет тридцати.

— Добрый день, Валентина, — заговорил бородач с приятной улыбкой. — Меня зовут Виктор Иванович Панкратов. Я начальствую над всеми этими оболтусами. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Валентина усмехнулась — ничего себе «как дома»!

Хумас тем временем вывел на экран изображение сразу нескольких человек, все они по очереди представились. Тут были братья-близнецы геологи Олег и Игорь, плането-физик Август Хоел, бородатый гляциолог Дмитрий Сычёв, бледный астрофизик со странным именем Гонестий, и некто Егоров.

— Ребята зовут меня Фаргус. Ну, такое прозвище. Я занимаюсь компами. И всякими железками. Добрый день, — сказал он, и на этом презентация закончилась.

— А почему в записи? — спросила Валентина у хумаса. — Где все… — она чуть не сказала «ребята», но поправилась, — где все эти люди?

— Запись подготовлена на тот случай, если вы прибудете на станцию в момент выхода персонала на маршруты.

— А, так они все ушли!

— Неверный вывод, полученный в результате недостатка информации, — сказал хумас.

— То есть?

— В настоящий момент, — хумас вернул дежурную улыбку на лицо — экран, — персонал станции находится в «Отсеке А» на полной гибернации.

«Отсек А» — это «капсула жизни» на любой станции, — вспомнила Валентина. — В случае попадания метеорита или другой катастрофической ситуации персонал может укрыться там и автономно просуществовать длительное время — в «отсеке А» собственная система жизнеобеспечения и свой реактор. Валентине сразу сделалось тоскливо и даже страшно.

— Почему… То есть я хотела спросить: с какой целью персонал погрузился в спячку… Ну, в гибернацию?

— По причине обнаружения «Объекта 19–11», — непонятно, но бодро отчеканил хумас.

Валентина вздохнула — с хумасами вечно какие-то непонятки! — поморщилась от неприятного ощущения трубки в носу и спросила:

— Вы меня покормите?

— По медицинским показателям, вам не желательно принимать пищу в течение трёх с половиной часов, — лучезарная улыбка хумаса стала ещё шире.

— Послушай, дружок, — Валентина опять вздохнула. — Я хочу есть. Это главный показатель. А ты — машина. Ты не имеешь права спорить с человеком.

— Обращайтесь ко мне Вася Петрович, — проквакал хумас. — Я понял вашу сентенцию и готов с нею согласиться с рядом оговорок.

— Что?! «Готов согласиться»?! — Валентина от неожиданности села. Медицинские приборы отозвались на это возмущённым писком. — Ты откуда такой… взялся?

— По техпаспорту я, — с достоинством произнёс хумас, чуть отъехав от стены и совершая нечто вроде полукникенса, — «humanoid assistant» серии ВП-12М, неформальное имя — Вася Петрович. Меня перепрограммировал и наделил толикой критического мышления сам гуру Пётр Алексеевич Егоров, великий и ужасный. Как вы уже слышали, его неформальное имя — Фаргус.

— Но зачем он это сделал? — удивилась Валентина.

— Во славу Великого Космоса, конечно, — важно ответил хумас.

Космос Валентина с некоторых пор не любила. Можно даже сказать, ненавидела. Нет, к космосу как к физическому явлению она относилась нормально. А вот Космос как некая территория, за освоение которой земляне взялись всерьёз, дальние «выселки» и ближние уголки Солнечной системы, всё, что теперь запросто именовалась Солсисом — вот этот Космос практически сломал Валентине жизнь. По крайней мере, на данном этапе.

Ректор Колыванов так и сказал, виновато пожимая ей руку на прощание:

— Если бы не Космос…

А дело было так: Валентина после того, как ушла из медицины, долго над выбором профессии не размышляла — «Бауманка», факультет «Гравитационные технологии», в просторечии «Гравицапа». Она быстро, по «менто-ускорёнке», прошла основную программу и собралась в аспирантуру. Мест было мало, но у неё не возникало и тени сомнения — её, отличницу и спортсменку — примут. И вдруг громом среди ясного неба прозвучало: «Согласно директиве Министерства образования от 7.04.2074 преимущественное право при поступлении в аспирантуру высших учебных заведений технического и прикладного научного профиля имеют лица, обладающие производственным стажем работы на объектах, находящихся за пределами земной атмосферы». То есть в Космосе.