Вечер встречи выпускников (СИ) - "polustrovo" - Страница 15

Но вот свободным Электроник себя почему-то не почувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, разве что иногда голод и другие примитивные физиологические потребности. Такое состояние не могло не озадачивать привыкшего к саморефлексии Эла, но как он ни размышлял над ним, никакие душевные порывы так и не посетили его — интеллектуальный анализ и ничего более. В итоге даже пришёл к выводу, что такая апатия и душевная тупость в его случае вполне сойдёт за счастье — другого в этой жизни ему всё равно не светит.

Как-то, уже совсем поздним вечером, закончив работать, Эл сидел перед погашенным монитором и размышлял о своей нелепой судьбе. И чуть не прозевал звонок в домофон.

— Курьер, — коротко представился стоящий перед уличной камерой парень в чёрной толстовке с надвинутым на глаза капюшоном.

— Поднимайтесь, двадцатый этаж, — на автомате сказал Громов.

Курьеры — единственные люди, с которыми вынужден был лично встречаться Электроник. Они приходили к нему достаточно часто и регулярно, и Эл даже сумел выработать оптимальный способ взаимодействия с ними — в течение менее чем тридцати секунд открыть дверь, не поднимая глаз на доставщика принять у него товар и накладную с чеком, если надо расписаться, и закрыть дверь. Но на сегодня у него никаких доставок не было. Почему-то Эл подумал об этом только когда уже впустил неизвестного в подъезд. Впрочем, грабителей Электроник не боялся — при его-то силе, ловкости и быстродействии это просто смешно. Поэтому, когда звонок раздался уже во входную дверь, Эл открыл не задумываясь — впервые за долгое время им двигало любопытство.

А потом Электроник даже не понял, что случилось — почему-то он стал наблюдать себя со стороны. Нет, по большому счету с ним ничего такого не произошло — он, Элек Громов, по-прежнему сохранял ясность ума, быстроту и чёткость мышления, был абсолютно спокоен и невозмутим. И кроме лёгкого удивления никаких эмоций не испытывал. Только вот тот же самый Элек Громов, то есть он сам, стоял сейчас перед открытой дверью, во все глаза смотрел на «курьера», глотал слёзы, сплошным потоком текущие из глаз, открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба, и не мог произнести ни звука. И лишь оказавшись в крепких объятьях, он очнулся, вновь почувствовав себя живым человеком, каким он был когда-то давно, лет десять назад, и обнял в ответ Серёжу.

***

Первым порывом Гусева, когда тот увидел Сыроегу на своём пороге, было съездить бывшему приятелю в морду. Остановил его от этого необдуманного шага Вовка, который буквально повис у Макара на руке, и с опозданием пришедшая в голову мысль, что поколотив Серёгу, он тем сам причинит вред здоровью Элеку. А становиться ещё одним источником неприятностей в жизни несчастного киборга Макар никак не хотел.

Как только угроза быть побитым миновала его, Сыроежкин с облегчением выдохнул:

— Ну, здравствуй, Гусев.

— А, чёрт с тобой, проходи уже, — махнул рукой Гусь и пропустил Сергея в квартиру.

***

Почти целый месяц Серёжа вёл с Макаром безрезультатную переписку и, не выдержав неизвестности, в итоге приехал сам. Разговор с Элеком, в котором тот пожелал ему поскорее умереть, и последующее за ним исчезновение Громова из социальных сетей и обрыв всех контактов, выбили Сыроежкина из колеи. Такого с Элом ещё не было. И это несмотря на то, что в принципе, истерики близнеца для Сыроежкина стали давно привычны.

Ещё в школе Эл устраивал ему сцены ревности, пытался даже свести счёты с жизнью, после чего стал постоянным клиентом разного рода мозгоправов. Сергея всегда это удивляло — вроде киборг, электронный процессор в мозгах, должен по идее не страстями жить, а логикой и холодным расчётом. И, по правде, так оно в общем-то и было, когда дело не касалось самого Сыроежкина. С ним Электроник напрочь терял голову и превращался крайне эмоциональное, нестабильное и очень ранимое существо. Цеплялся за него как пиявка, норовил заполнить собой всю Серёжину жизнь и постоянно вызывал чувство вины одним своим видом. Такие отношения были для Сыроежкина в тягость. Как бы хорошо не относился Серёжа к своему клону, на нечто большее, чем необременительная дружба с Электроником (пусть и с привилегиями), он способен не был.

Тем не менее, в первый же раз потеряв своего кибернетического двойника надолго из виду (как раз после истории с Майкой), Сергей запаниковал. Он так привык, что влюблённый клон всё время крутится рядом, что вдруг оставшись без его назойливого внимания, сразу почувствовал себя каким-то одиноким и никому не нужным. Это при том, что жил Серёжа тогда со Светловой, да и со своими родителями был уже в более менее в нормальных отношениях.

После счастливого воссоединения, опять устав от слишком близких отношений с Элом, Серёжа впервые задумался об их с клоном дальнейшей жизни. И почти сразу понял, что быть вместе с Элом так, как Эл этого хочет (и заслуживает!) Серёжа не сможет. Он, в конце концов сам ещё ребёнок, хочет пожить в своё удовольствие без всяких дополнительных обременений, например, вроде своего не совсем уравновешенного кибер-двойника. Но и совсем без Электроника Сыроежкин тоже не мог. Тогда-то то и пришла ему на ум идея поехать после школы учиться подальше от дома.

Мысль была замечательная со всех сторон. Во-первых, и в самых главных, он выберется из-под контроля родителей, а это значит, что хотя бы трахаться он сможет с кем пожелает. А уже пожив месяц с Майкой, Сыроежкин ясно для себя понял, что в своей постели он предпочёл бы видеть кого-нибудь с членом.

Во-вторых… Во-вторых, был Электроник. Во многих отношениях Эл был классным парнем. Часто даже чересчур. На фоне умного, способного, ответственного и умевшего прекрасно ладить с людьми (да, когда-то такое было) Элека, Серёжа чувствовал себя жалким неудачником. Масло в огонь добавляло их абсолютное внешнее сходство, как бы говорящее окружающим: «Вот таким на самом деле мог бы быть Серёжа Сыроежкин. Мог бы, но никогда не будет — ему, дураку и разгильдяю, этого просто не дано. В отличие от Элека Громова, Сыроежкин ничего не добьётся в жизни». А Сыроежкин хотел доказать, и прежде всего самому себе, что чего-то он стОит, и преуспеть в жизни сможет сам, без помощи своего клона.

Первый год вдали от родного дома дался Серёже тяжело — чужой город, новые люди, общежитие, никого из родных и старых друзей. И Эла нет. Зато есть постоянная нехватка денег — планировать собственные траты, оказавшийся впервые без родителей домашний мальчик ещё не научился. Уже через месяц Сыроежкин понял, что больше всего на свете хочет вернуться домой. Однако, так быстро сдаваться было обидно, и Серёжа взял себя в руки — пытался свыкнуться с новым укладом жизни и хоть как-то разобраться с учёбой. ВУЗ — не школа, никто над душой не стоит и всем плевать, учишься ты или нет — отвечать за себя приходится самому… Чтобы как-то снимать постоянный стресс, от которого Серёжа постепенно сходил с ума, он начал выпивать, благо студенческая компания в общаге этому только способствовала.

Когда на зимних каникулах к нему изъявил желание приехать Элек, Серёжа, скрепя сердце, его отговорил. Сослался на свои многочисленные хвосты, которые действительно надо было подтягивать, но настоящая причина была проста до банальности — он боялся, что увидев Эла, уже не сможет оставаться здесь дальше, вернётся с ним домой, до того всё ещё тяжко было Серёже.

А к концу первого курса Сергей вполне адаптировался. У него появились приятели, девчонки баловали его своим вниманием, серьёзных долгов по учёбе он больше не допускал. И сам город Серёже тоже нравился — не хуже Москвы. Единственная проблема, которая мешала Сыроежкину чувствовать себя относительно счастливым — полное отсутствие личной жизни. С девчонками связываться он не рисковал — ещё по опыту с Майкой помнил, что девушки, согласившись на секс, обычно имеют на парня далеко идущие виды и, стоит потерять бдительность, норовят вцепиться как клещ. А никаких серьёзных и длительных отношений с девицами Сыроежкин не хотел заводить принципиально — он надеялся найти себе парня, лучше нескольких. Поэтому, приехавшему к нему летом Электронику, Серёжа искренне обрадовался, даже расставаться в конце их своеобразного медового месяца было жаль. Провожая друга в аэропорт, Серёжа невольно задумался, что, может, совместная жизнь с Громовым — не такая уж плохая затея, но быстро отогнал от себя эту мысль: он вернётся опять к тому, от чего сбежал — ему придётся заботиться о чувствах своего клона, а это значит, во многом ограничивать себя. Вкупе с постоянным ощущением собственной ущербности на фоне превосходящего его во всём двойника, это грозит не только разрушенной дружбой — Серёжа Эла просто возненавидит.