Живи в удовольствие (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 2

Она покачала головой.

– Нет, он не сделал мне больно, – ответила она, тронутая преданностью Меррика. Они оскорбляли и изводили друг друга, но в сердце их рабочих отношений было крепкое ядро уважения и преданности. И почти постоянное раздражение с ее стороны. – Клянусь. Я бы пнула его, если бы тот попытался. Просто было... Три месяца назад, я и Брайан, мы... ну знаешь...

– Тверкали?

– Трахались. И порвался презерватив. Я на таблетках, но все равно запаниковала. Ужасная паника до белых костяшек на кулаках.

– Роузленд – героиновый наркоман?

– Чист как стеклышко, как и я. Но даже мысль о ребенке с Брайаном ужаснула меня. Я не могла представить, как провожу Рождество с ним, не говоря уже о том, как выхожу за него и рожаю детей. Это была жуткая мысль. И мы расстались.

Она говорила сухо, но расставание было каким угодно, кроме как сухим. Брайан был в ярости и обвинял, требовал сказать, не изменяла ли она ему. Он был так зол, что напугал ее, и с того момента она отказывалась видеться с ним или разговаривать. Последовавшая ненормативная истерика доказала, что ее инстинкты бросить его попали в самую точку.

– И это вся история? – со скепсисом спросил Меррик,

– Да. Я порвала с ним. Он впал в истерику из-за этого. Конец.

– Что же, ты с легкостью заняла бы второе место по красоте в северо-центральном Кентукки.

– Спасибо за регионально-локализованный комплимент, – поблагодарила она. – А теперь заткнись. Настало обещанное время молчания.

Меррик молчал, пока шесть лошадей помещали в стартовые ворота². В любую секунду мог прозвучать звонок колокольчика, и лошади рванут из ворот. Это была обычная гонка в полдень четверга в Верона Доунс. Даже не кольцевая гонка. И все это выглядело как кентуккское дерби для всей прессы и заполненных поклонниками трибун. По крайней мере, пятьдесят человек принесли изготовленные дома плакаты со словами: «Я ставлю на Шенаниганс!». Разве эти люди не понимают, что эти лошади, в отличие от футболистов, не умеют читать?

Реми задержала дыхание.

Прозвенел колокол, и лошади рванули по треку гневным топотом копыт и струящихся красок. Толпа вокруг них скандировала, аплодировала и ревела. Они с Мерриком наблюдали за скачкой молча.

Через две минуты и полторы мили спустя, Шенаниганс из фермы Арден была объявлена неофициальным победителем. Реми должна была быть счастливой, что их победная кобылка выиграла скачку. Милый приз, сладкая победа, еще один трофей в комнате...

– Ты не кажешься счастливой, бубалех, – сказал Меррик и растянул двумя пальцами ее губы заставляя улыбнуться. Она посмотрела на него самым убийственным из всех взглядов. – Твой маленький пони выиграл гонку. Улыбнись, как будто ты действительно рада.

Поддужный отвел Майка и Шенанингас на победный круг.

– Пошли, – сказала она.

– Слава богу, – ответил Меррик, и они поднялись. – Я начал потеть. Сейчас октябрь. Я не позволяю себе потеть в октябре.

Она собрала свои вещи, и Меррик повел ее к проходу. Он шел позади нее, когда она дошла до перил.

– Ты не заметил ничего странного здесь за последнее время? – спросила она.

– Да. Определенно. Что за чертовщина на голове у этой женщины? Лодка? – Он указал на даму, идущую мимо их секции. – Эй, там! – прокричал он женщине в белой шляпе с объемной вуалью. – Никто ничего не видит за твоей чертовой шхуной! Полный вперед!

– Меррик, пожалуйста, веди себя прилично

– Почему? Ты на дешевых местах. Никто не знает, что ТЫ РЕМИ МОНТГОМЕРИ, И ТВОЯ СЕМЬЯ ВЛАДЕЕТ ШЕНАНИГАНС, ПОБЕДИВШЕЙ ЛОШАДЬЮ. – Меррик произнес этот так громко, что все в радиусе двадцати метров услышали его. Конечно же, услышали.

– И ты еще удивляешься, почему я никогда не пересплю с тобой, – прошептала она ему.

– И МЫ НЕ СПИМ, – добавил Меррик таким же отвратительно громким голосом. Все на трибунах уставились на них, пока они выходили из обзорной части перед треком.

– Напомни мне еще раз, почему я наняла тебя. – Реми забросила сумку на плечо, пока они шли к клубному зданию.

– Потому что ты хотела кого-то в качестве ассистента вне индустрии скачек, которому наплевать на лошадиные скачки. А еще я потрясающий и самый сексуальный мужчина из всех живущих.

– Два из трех, не так уж и плохо. Пошли, я хочу показать тебе кое-что, – сказала она, останавливаясь у трека, посмотреть на взвешивание жокея. Результаты гонки не будут официальными до взвешивания жокеев.

– Наконец. Но давай найдем стойло, где у нас будет немного уединения для нашего первого раза. Я хочу, чтобы он был как можно более неловким и неудобным для нас.

Она открыла сумку и протянула ему журнал.

– Вау, – Меррик произнес слово, которого она никогда не слышала от него. Меррика не так просто было удивить. – Не часто увидишь лошадь на обложке «Спортс Иллюстрейтед». Но опять же, я «читаю» только о проблемах купальников.

Реми встала рядом с ним, и оба смотрели на обложку – Шенаниганс, ее фамильная каштановая кобылка, и Хижинкс, жеребец Кэпитал Хиллс, стремились к центру трека Верона Доунс и смотрели в камеру. Фотографию сделали на финальной разминке Лексингтонских скачек, великолепный снимок двух прекрасных животных, бегущих изо всех сил.

– Посмотри на заголовок. «Новая гражданская война – Хиджинкс против Шенаниганс в вековом конном соперничестве», – прочитала Реми вслух, пытаясь не закатить глаза от преувеличения. – Они называют нас Хэтфилдами и Маккоями³ лошадиных скачек.

– Это продаст несколько футболок. – Меррик протянул ей журнал.

– Эта статья нелепа, – сказала Реми, листая страницы. – Она только о жестком соперничестве между фермой Арден и Кэпитал Хиллс – двумя старейшими коневодческими семьями. Все выбирают сторону – Команда Шенаниганс или Команда Хиджинкс.

– Я все еще в команде Эдварда.

– Сегодня перед перилами я видела драку. Это были два парня, один в футболке Арден, другой в футболке Кэпитал Хиллс. Поле этого опуса весь гоночный мир будет делать ставки на Шенаниганс и Хиджинкса. Они даже продают плюшевые игрушки Хиджинска и Шенаниганс.

– А вот это уже извращение.

– И не говори. Этих лошадей превращают в денежные деревья.

– Говоришь так, будто это что-то плохое. Шенаниганс твоя родовая кобыла, – напомнил он ей. – Больше славы, большая посещаемость, больше прессы, больше денег, больше денег мне, твоему преданному ассистенту, который заслуживает прибавки. Мне стоит это записать для тебя?

– Запиши это для меня, – сказала она, протягивая Меррику ручку и свой блокнот. – Сто миллионов и двести миллионов. Записал?

Он показал страницу, на которой написал две цифры.

– И?

– Сто миллионов – такая ставка на кентуккском дерби. Двести миллионов – такая ставка на Кубке коннозаводчиков⁴.

– И почему я их записал?

Реми покачала головой и повернулась к кругу победителей. Ее мать и отец стояли рядом с Шенаниганс, пока собравшаяся пресса лихорадочно фотографировала.

– Ты записал их, потому что я хочу, чтобы ты видел, сколько денег в конных скачках.

– Ладно. Я куплю чертового пони.

– Меррик, я бы и золотую рыбку тебе не доверила. Но суть не в этом, – ответила Реми.

– Тогда в чем суть?

Она выдохнула и покачала головой. Девушка боялась этого вопроса, потому что боялась отвечать на него. Тем не менее, Меррик был единственным человеком в ее жизни, которому она сейчас доверяла и, наверное, могла все рассказать.

– Родители несколько месяцев назад купили новую ферму, – ответила она. – Ферма Сателлит – пятьсот акров.

– И?

– Они заплатили наличными. Десять миллионов. У нас не должно было просто так лежать десять миллионов наличными.

– И?

– Не знаю, – призналась она. – Но у нас не должно было лежать столько денег. Кэпитал Хиллс, кажется, тоже постигла удача. На этой неделе был аукцион, они потратили десять миллионов за первые три дня.

– Черт.

– Вроде бы, просто совпадение, не так ли? У них внезапно появилось десять миллионов долларов? У нас появилось десять миллионов долларов?