Как это будет (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 20

Вернулись в отель к обеду, раззадоренные новыми возможностями и голодные. Во время десерта Костин рассказал, наконец, как устроена доска и что это изобретение одного гениального еврея, попавшего под репрессии. Потом все пошли отдыхать от активного отдыха — кроме Сергея, которого президент попросил уделить ему время.

— Я так и не знаю, что Вы рассказали генералу Гамелену, — сказал он наедине. — Поделитесь, юноша.

— Как так? — даже воскликнул негромко попаданец. — Он Вам не доложил? Я написал подробную записку: во-первых, о новых видах вооружения немцев, а во-вторых, об их планах нападения на Францию….

И начался его рассказ о возрожденном и модифицированном плане Шлиффена….

Когда он достучался в номер к Анжеле, заспанная подруга удивилась:

— Вы два часа с ним говорили! Интересно о чем?

— В основном как не допустить, чтобы французские красотки попали в лапы сексуально озабоченных бошей!

— Это ты сексуально озабоченный сейчас! Вон как брюки оттопырились!

— Ты не представляешь, как сногсшибательно выглядишь в этой короткой ночнушке!

И, смачно шлепнув деву по заднице, поволок ее к постели.

— Не-ет! — вывернулась она. — Марш сначала под душ, смой пахучий пот!

Вечером Жан Лебрен позвал после ужина молодежь в танцевальный зал.

— Ну, какая мы молодежь, — пыталась вразумить его Бернадетт. — Нам уже далеко за тридцать. Там место Сержу с Анжелой да Раулю с Миленой.

— Ну уж нет, — возмутился Жан. — Я сердцем до сих пор молод, да и тело просится в пляс. Могу танцевать хоть до утра! Ты со мной?

— Я - жена, — вздохнула Бернадетт. — Вроде нитки, вдетой в иголку, то есть в неугомонного тебя. Впрочем, может и я вспомню что-то танцевальное из своей юности….

Место оказалось в Шамони популярное, собравшее человек двести. Музыка то гремела фокстротами и свингами, а то изнывала танговыми мелодиями. Человек-иголка уже через танец опроверг тезис о нитке и ухватился за талию Анжелы. Та бросила мгновенный взгляд на Сержа и покорилась на время судьбе. Серж как истый джентльмен тотчас пригласил Бернадетт (играли свинг) и спросил:

— Вы в юности что-то такое танцевали?

— Напоминает чарльстон.

— Тогда порядок, — заключил молодой нахал (ему уже доводилось несколько раз танцевать свинг) и, взяв даму за руки, стал подергивать ее на себя и выплясывать вокруг кренделя. Бернадетт быстро освоилась, а в конце танца уже хохотала, оказываясь то на плечах молодца, то на его спине, а то в кратких, но внятных объятьях. Потом было танго с ней же, вальс-бостон (Бернадетт полностью доверилась танцевальному инстинкту партнера), но к следующему танцу возле них оказалась Мари и сказала:

— Хватит тебе млеть, невестка, встань в очередь. Вы ведь не против, Серж, потанцевать со мной?

— Как скажете, милые дамы. Я, конечно, с Бернадетт почти сроднился….

— А теперь пора попробовать сделать то же самое со мной. Что там, фокстрот? Черт с ним, идем!

После трех танцев еще и с Миленой к Сержу подскочила Анжела и зашипела рассерженной кошкой:

— Я там с индюком этим борюсь, а ты, значит, всех девок этих к рукам прибираешь? Изволь танцевать отныне только со мной!

— А теперь, медам и мсье, прозвучит заключительный танец! — вдруг раздался голос пианиста. — Всем вам завтра предстоит покорять склоны Монблана — значит, надо успеть выспаться. Итак, самое знойное танго последних лет: «Рио Рита»!

Танцевать кинулись, конечно, все, жарко прильнув друг к другу, но Анжела такими объятьями явно пресытилась.

— Всю истискал меня, всю! — гневно говорила она в танце Сержу. — Каждый танец я хотела ему отказать, но вспоминала о тебе и соглашалась. Для тебя так важны эти встречи с президентом! В прошлый раз он сделал тебя гражданином Франции, а в этот — практически выпускником Сорбонны! Но этот Жан прямо сказал мне, что данное приглашение организовал он «для того, чтобы вновь увидеть Ваши глаза, Анжела, и дивную фигуру!». И тянет руки к моей заднице, тянет! А ты тем временем тискал его сушеную Бернадетт! Я все видела! И Мари эта на твоих руках висла, и Милена туда же, млеть вздумала! Я тебя сегодня из своей комнаты не выпущу: вдруг какая из этих дур решится на романтическое свидание с душкой Сержем!

Следующий день опять катались по склонам и у Мари стали получаться основные движения сноубордиста (с уморительными извивами талии в попытке удержать равновесие). После обеда Анжела утянула Сержа на склон снова и стала учиться ездить на доске сама. Падала постоянно, но вела себя как Ванька-встанька.

— Упорная ты девушка, — любовно оглаживал ее мил-друг. — Верю, что в борьбе с доской победа будет за тобой. Успеешь ли вот только? Нас вроде бы на неделю пригласили? А тут еще Мари учить надо….

В конце обещанной недели Лебрен-сын зазвал ту же «молодежь» в Женеву — походить по уникальным швейцарским магазинам, поглазеть на город, посидеть в цивильном ресторане среди светских людей, а не поддатой туристической братии. Соответственно, предполагалось там переночевать в отеле, а вечером другого дня погрузиться в поезд в Шамони и ехать уже в Париж. Анжела принарядилась, Серж покорился всеобщей дури и вот они уже в Женеве — знаменитом городе, славу которому обеспечили французские эмигранты-гугеноты 16 века: именно они создали знаменитую систему швейцарских банков, а также стали производить классные часы. Погода, впрочем, выдалась ненастной и полюбоваться красотами города толком не удалось. Зато шопинг получился удачным, и коллекция Анжелы пополнилась несколькими платьями, бельем экстра-класса и миленькими часиками-медальоном.

После обеда в те времена соблюдался тихий час, но Анжела с Сержем намеревались превратить его в буйный. Вдруг в номер Костена (а поселили их опять в два номера — нечего жить в грехе, заключайте браки!) постучал Жан Фрейсселинар и позвал Сержа на экскурсию во Дворец Наций с присловьем:

— Понимаете, Серж, мне не с кем туда пойти: жена, видите ли, утомилась, а Жан очень далек от политики. Но когда еще выдастся такой случай? Ведь там, что ни говори, решаются судьбы мира!

Сергею страшно захотелось послать этого мудака на три буквы, но он малость подумал и вдруг согласился: радости любви от него никуда не убегут, а зятя президента хорошо бы заиметь в приятелях. Сзади тихо зашипела Анжела, но Сергей извинительно развел перед ней руки, одел пальто и вышел в коридор.

Экскурсия их длилась часа три (Жан впечатлился, Сергей нет), а разговоры с Фрейсселинаром укрепили подозрения Костина в ограниченности данного субъекта. Впрочем, человек это был, несомненно, порядочный. Каково же было изумление Сержа, когда портье, глядя стеклянными глазами, сказал при входе, что его спутница выехала из отеля час назад!

— Она уехала одна? С ней что-то случилось? — стал задавать вопросы любитель экскурсий.

— Одна. Была, кажется, в расстроенных чувствах.

— Вот идиотка! — пробормотал Сергей и пошел собирать свой невеликий чемодан.

Поезд до Шамони отправлялся лишь в семь вечера и был в этот день последним. Полтора часа Сергей болтался в районе вокзала, кляня свою взбалмошную спутницу, потом успокоился и ехал уже без чувств. Вот только в шале «Эрмитаж» мадмуазель Бертье вечером в глаза не видели!

— Она разве не приехала?

— Нет, мсье.

Сергей не поленился и сбегал в комнату Анжелы, ткнулся в запертую дверь, заставил ее открыть и не нашел следов беглянки. «А в Женеве я в ее номер не сходил! — пришла запоздалая мысль. — Что за галиматья вокруг нее и меня творится?». Появилась мысль нанять автомобиль и ехать назад в Женеву, но озарила новая: «А вдруг моя дура поехала в Париж? С нее станется…». Новых мыслей у него не появилось и тогда он велел подать поздний ужин к себе в номер — не желая объясняться с Альбером Лебреном и его женой. Потом кое-как уснул.

Утром (часов в десять) из Женевы пришел поезд и привез всех экскурсантов, включая и Анжелу! Серж, грозно сверкая глазами, пришел к ней в номер и спросил: