Садовое товарищество "Металлург" (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 45

– Но всё равно не скажешь, что дура или там блат большой… – задумался Николай, – вот сука, это да! Редкая тварь! На деньги людей кидала, кредиты в банках подвешивала многомиллионные. Только что не убивала, хотя… сама точно нет, а трупы на её совести могут быть.

– Отрицательная селекция во власти, – говорю с умным видом, вспоминая слова дядьки.

– Она самая, Саш, она самая.

– Переезжать буду, – неловко облокотившись о стену, сообщаю Зинаиде Павловне, вышедшей из душа возле процедурной.

– Н-да? – Остро глянула сида, вытирая полотенцем влажную голову, давно пора.

Глядя на мою обескураженную физиономию, врачиха засмеялась:

– Думал, отговаривать стану или гневаться соизволю? Ох, Сашка… какой ты ещё ребёнок! Вроде бы мозги есть, и знаний неплохой такой набор. Сказала бы даже, очень неплохой, я в твои годы нааамного меньше знала и умела. А вот опыта жизненного у тебя и нетути, домашний ты мальчик, несмотря на хороший стрежень.

– Это да, – с плеч будто скинули тяжёлый рюкзак после многочасового перехода, – в пионерлагере всего раз побывал.

– Оно и видно, – вытерев небрежно копну золотых волос, сида кинула влажное полотенце в кучу, – Гильдия твоя… глупость, как по мне, но… я это я, так что не обращай внимания. По медицине ты всё что надо взял, а становится настоящим медиком душа не лежит. Угадала?

– Почти слово в слово, – чувствую себя неловко и одновременно легко, будто вскрыл созревший фурункул.

– Видишь… и всё на жизненном опыте, без всякой мистики! Ничего, Бобров, научишься! График-то хоть покажи, – отсмеявшись, сказала Зинпална, – в какие дни ты будешь в Госпитале и вообще – на сколько я могу на тебя рассчитывать.

– Графика нет, но согласуем, – приноравливаюсь к быстрому шагу длинноногой и отнюдь не мелкой сиды, спешащей к кабинету, – предварительно два дня в Госпитале на учёбу и дежурство…

– Учиться всё-таки хочешь? – Перебила она меня, открывая дверь приёмной, – Зиночка, ну твою же мать! Можно в другом месте обжиматься!? Погоди пока в коридоре, Бобров!

Устроив небольшой разнос блядовитой секретарше, сида позвала меня. Проскользнув через приёмную в кабинет, кошусь на Зиночку… ну ни капли ни смущена! Обфыркав меня, девица уселась разбирать бумаги.

– Так чему учиться-то хочешь? – Проложила разговор главврач, – чаю будешь?

– Ну…

– Секретаршу стесняешься? Забей! Зина, два чая с полным набором!

– Диагностике прежде всего, – отвечаю, грызя вкуснейшее печенье. Муки (даже нашей, местной) в нём ни грамма, сплошь что-то вроде мёда и кокосовых стружек.

– Зрение проклюнулось? – Вяло отреагировала сида, – давно пора. Ладно, диагностике подучу, что ещё?

Рассказываю о своих планах, и женщина хмыкает.

– Неплохо. Я рассчитывала на худшие условия. Два дня в неделю, да день на техосмотр… живём! С чего такая щедрость?

– Я социальная личность, да и… хм, вид, похоже, тоже социальный.

– В стаю меня включил? – Сида смеётся, и мне становится неловко… в который раз уже за сегодня, – В семью? Спасибо! Правда, я очень это ценю.

Крепкие объятия, носом утыкаюсь в два упругих полушария и вспоминаю, что она женщина… и одна из красивейших на Острове! Пришлось даже слегка довернуть ногу… а то вышло бы совсем неудобно.

– Фигура моя стремится к совершенству… геометрическому, – печально произношу, стоя перед старым облупленным зеркалом. Стекло у нас научились лить, а вот с качеством беда. Аптечные пузырьки да бутылки, ещё туда-сюда, а вот зеркала пока стрёмные получаются, – шарообразность всё ближе и ближе… мдя…

Фыркнув, накидываю гавайскую рубашку-разлетайку, выменянную у паучих за немалые деньги. Раскрасить её стоило отдельных, немалых усилий, но… красотень же!

– Ничего-то они в моде не понимают… глазкам больно, галлюциногенные рисунки… красотень и крутотень!

Ещё раз оттянув складку жира на боку через ткань, иду в столовую при Школе. Раньше всё больше в госпитальной ел, ну или иногда в заводскую заходил – где ближе. А сейчас всё, Завод окончательно переехал за речку, а здание гильдии, где сейчас живу, стоит неподалёку от Школы.

Готовят в общественных столовых с большим таким запасом – ресурсов-то до хренинушки! И к нахлебникам относятся вполне лояльно – еда, не считая вовсе уж редких деликатесов, считается чем-то вроде… стакана воды примерно. Что-то такое, за что не попросят заплатить.

Ем я много, да… видовая особенность, чтоб её. Не знаю ни одного мускулистого енота, все такие… колобки, я ещё относительно поджарый.

Утешает только, что сало не мешает двигаться и смотрится вполне естественно. Никаких там отвисших сисек и тому подобной хрени. Мы вроде толстых котов в человеческом обличии. Смотришь, вроде толстый, пора худеть… но до чего естественно смотрится, сволочь! Затискал бы!

Пройдя через ворота Школы, отмахиваюсь от привычных – Здрасте, дядь Саш, – детворы. Подростки лет от четырнадцати и старше, так уж сложилось, считаются у нас взрослыми.

В большинстве своём они либо разбрелись по хуторам и посёлкам с родителями, обживая дивный новый мир… а иногда и разбившись на парочки, молодых семей у нас ого-го!

Самое интересное, что получив взрослые права, молодняк не кинулся в загул, как ожидали пессимисты. Блядства и пьянства среди них поменьше, чем среди помолодевших пенсионеров, как ни удивительно. То ли изменение на них больше подействовало, то ли правы были те, кто говорил на Земле об искусственно затянутом детстве и соответствующих проблемах психологического характера.

Меньшая часть подростков, решившая продолжить учёбу, скорее студенты, занимающиеся по выбранной программе. Наибольшей популярностью пользуются химия и биология, ну и ряд новых направлений прикладного характера – геологический факультатив, картографический, прикладной механики.

Для мелюзги от восьми до тринадцати я и правда дядя Саша… Ребята постарше – из тех, что почти взрослые (двенадцать-тринадцать лет, не шутка!) солидно подходят, здороваясь за руку, отчего расстояние от ворот Школы до символических ворот столовой преодолевал минут пять.

Архитектура типичная для наших мест… гм, как звучит, а? Типичная! Но как бы то ни было, столовые все на один манер – каменный навес с колоннами, открытый всем ветрам. Только что проёмы затянуты паутиной от насекомых и мелкой живности, да два входа-тамбура увешаны артефактами моей работы на тот же случай.

– Бобров! – Директор приветственно махнул рукой, привстав из-за стола, где обедает вместе с педагогическим коллективом. Делаю отмашку – дескать, понял – подойду, и взяв деревянный поднос, спешу к раздаточной.

Одна из немногих привилегий педагогического состава – отдельное место для еды. Те же столы, та же сервировка и еда, просто отдельно.

– Сашенька, – приветственно машет драконида Эля, – пришёл, золотце?

Эля начинает ворковать, пытаясь наложить всего и побольше, рассказывая о блюдах дня и пытаясь ущипнуть меня за щёку четырёхпалой рукой, перегибаясь через стойку. Сексуальной подоплёки здесь нет, Эльвира Виленовна старая приятельница моей бабушки, знает меня с детства, вот и… Хоть и помолодела, а по-прежнему всплывают старушечьи привычки такого рода – этакая всеобщая бабушка, готовая безапелляционно судить о том, в чём гарантированно не разбирается, и утирать носы всем подряд. Тот случай, когда не знаешь – злиться больше или умиляться.

– Мяско возьми, тарпанов по утру заполевали охотнички на том берегу, – Эля (хорошо хоть, с недавних пор перестал звать её бабушка Эля) бесцеремонно положила на тарелку здоровенный стейк, – и салатика, салатика… фруктового тоже положи. Йогурт будешь?

– Конечно!

Поднос выглядит так, будто несу на шахтёрскую бригаду, но удивлёнными или насмешливыми взглядами меня не провожают. Изменённые почти все едят много больше людей… ещё за добавкой наверняка схожу. Печеньки там, сладкое…

– Присаживайся, – Мария Петровна, освободила место на столе, – мм… йогурт! Хорошо всё-таки, что были в товариществе энтузиасты, занимавшиеся козами. С хлебом вопрос хоть как-то решили, а вот без молочки совсем беда была бы!