Кто спрятался, тот и виноват - Дихнов Александр - Страница 37
- Предыдущая
- 37/71
- Следующая
Наверно, уже очевидно, что, всласть выспавшись во время полета, я ненадолго заскочила домой, переоделась, глотнула кофе и поспешила на берег Каппы. Совещание в верхах, вот что мне сейчас требовалось. Хотя развивалось оно пока не по самому тривиальному сценарию. Зенедин не ругался, не указывал на мои очевидные промахи, не издевался и даже почти не язвил. Нет, вопреки всем своим набившим мне оскомину привычкам оборотень меня утешал. В обычной для него ехидной манере, но, несомненно, утешал.
– Странный у вас взгляд на жизнь, – проворчала я. – Ничего плохого не случилось – уже хорошо.
– А разве это не так? – деланно удивился оборотень.
– Сами знаете, что не так. Точнее, все сильно зависит от того, что принято считать плохим. Вот если пресловутый пункт «ничего не случилось» причислить к плохому, то я с вами полностью согласна. А тихо сидеть в своих помидорных грядках и радоваться отсутствию житейских бурь и нашествия жучков могут лишь безвольные неудачники вроде Вейды Торн!
– Это еще кто такая? – осведомился, напрочь проигнорировав мое предыдущее выступление, чешуйчатый собеседник.
Я охнула, спохватившись.
– Так я же вам еще самого главного не рассказала. Я узнала, что случилось с Ральфом Пуррье.
Зенедин при этом известии аж на лапы привстал. Правда, практически сразу же опустился обратно, обернулся хвостом и провозгласил:
– Слушаю.
Я, не спеша с ответом, оборвала пару гроздей уже совершенно созревшей смородины и, по ягоде засовывая импровизированный завтрак в рот, приступила к обстоятельному рассказу.
– Что же мне теперь остается? – вопросила я, закончив тоскливое повествование о глупой гибели моего пропавшего мсье Пуррье. – Совершенно не хочется сообщать клиентам о таком завершении расследования. И что делать с деньгами? Неужели надо сказать: «Ваш сын мертв, и за эти ценные сведения, будьте любезны, выплатите мне столько-то марок». Нет, я так не могу. – Обреченно вздохнув, я улеглась на спину и уставилась в бледно-голубое небо, на котором со всех сторон начали собираться предательские тучки, намекая на скорый дождь. Нельзя не признать, погода очень точно уловила мое настроение и пыталась ему соответствовать.
– Ну, начинается, – протянул дракон, долгое время молча и очень внимательно меня слушавший. – Я вроде как предупреждал, причем не раз, что перед тем, как очертя голову бросаться в частные детективы, следует хорошо подумать. Это совсем не только захватывающие приключения и восторженные благодарности, иногда неудачи тоже подстерегают на вполне тернистом пути. Тебе надо уметь обуздывать эмоции, оставаться спокойной и здравомыслящей в любой ситуации, а кроме того, не стесняться брать плату за проделанную работу, каким бы плачевным ни был результат. Ты выполнила то, для чего тебя нанимали? Я не помню в задании обязательного пункта, гласящего, что юный мсье Пуррье должен быть доставлен родителям живым. Нет, они хотели знать, что с ним случилось. Они узнают. Ты честно заслужила гонорар, не стоит стесняться.
– Вашими бы устами… То есть вы совершенно уверены, что Ральф мертв?
– А ты сомневаешься? – парировал дракон.
Я помотала головой.
– Уже нет.
– Тогда хватит вести себя как только что вылупившийся из яйца дракончик! – рассердился Зенедин. – Хотя наши отпрыски и то разумнее. – Затем, уже более спокойно, собеседник продолжил: – Правда, прекрати дергаться. Я понимаю, что это твоя первая неудача, и та относительная. Надо смириться. Лети домой, возьми все материалы по этому делу, упакуй в коробку и отнеси на чердак. Затем соберись с мыслями, напиши своим клиентам и дождись от них заслуженного чека. А как только появится следующее дело, это уйдет в прошлое и останется там просто одним из.
– Вам легко… – начала было я и осеклась. Ведь дракон совершенно прав, причем по всем пунктам. Я, всю жизнь являвшая собой пример для подражания в области здравомыслия и практичности, неожиданно потеряла почву под ногами и впала в совершенно непонятную панику. Полученная же справедливая выволочка вернула меня на бренную твердую землю. – Спасибо за ценные советы. Пожалуй, я немедленно начну им следовать и полечу домой.
– Вот и правильно, – ободряюще взмахнул хвостом собеседник. – Не забудь по итогам наведаться и сообщить, все ли в порядке.
– Договорились, – подмигнула я, взмывая на новенькой, купленной по дороге от дома до пещеры доске в небо, откуда, несмотря на мое исправившееся настроение, уже начал накрапывать неуверенный дождик.
Приземлившись на улице, я осторожно приоткрыла парадную дверь, но в холле никаких признаков вездесущего полупрозрачного соседа не обнаружилось, так что, приободрившись, я прошла на кухню, нагрузила поднос самой разнообразной снедью и, балансируя им в воздухе, отправилась в рабочий кабинет. Там, расположившись за столом, совместила приятное с полезным – обед со сборами весьма немногочисленных бумаг по делу Ральфа Пуррье. Увы, после того как они все были аккуратно уложены в коробку, оттягивать неизбежное оказалось более невозможно, и, достав бумагу и перо, я приступила к созданию отчета для клиентов. Впервые мне приходилось делать это письменно, да при этом еще сообщать плохие вести. Получалось, прямо скажем, плохо. Написав пару строчек, я грязно ругалась, зачеркивала их и с силой левитировала скомканный листок в корзину для мусора. Раз на третий начались промахи, так что через полтора часа пол в кабинете густо усеивали плоды моих творческих мучении, но зато в руках у меня находился вполне приемлемый вариант послания супругам Пуррье. Написано оно было очень подробно, с необходимым минимумом эмоций и сочувствия. Я поначалу хотела вообще ограничиться голым изложением фактов, но, справедливо обвинив себя в трусости, не пошла по этому весьма заманчивому пути.
Запечатав листки в конверт, я неторопливо двинулась к почтовому ящику, все еще надеясь, что по дороге произойдет хоть что-нибудь и у меня появится приемлемый повод немного потянуть с отправлением финального отчета. Надежда была, конечно, совершенно дурацкая, но, как ни удивительно, мои чаяния сбылись: на крышке почтового ящика горел сигнал о приходе корреспонденции. Удивительное дело – обычно я, согласно давно выработавшейся привычке, сразу по возвращении в дом проверяю почту, но сегодня мои мысли были заняты предстоящей неприятной обязанностью и заглянуть под лестницу я забыла. А зря. Сэкономила бы себе много времени, поскольку в ящике обнаружилось не что иное, как записка от моих клиентов. Мсье Пуррье интересовался ходом расследования и кратко сообщал, что они с женой послали запрос в столичный банк, в котором у Ральфа был открыт счет, и выяснили, что все деньги их сын оттуда снял аккурат через дюжину дней после своего последнего письма.
Я понимала, что в который раз малодушно цепляюсь за соломинку, но что-то не позволило мне просто так отмахнуться от этого известия, и, вскочив на скурр, я понеслась обратно к пещере дракона.
– Внимательно слушаю, – без всяких предисловий заявил оборотень, расположившийся на краю обрыва.
Не растекаясь мыслью по древу, я вытащила письмо и зачитала его вслух.
– И что вы… – попыталась я было выяснить, но Зенедин остановил меня предостерегающим взмахом хвоста.
– Погоди. Мне надо подумать.
Надо так надо. Я уселась на скурр и взлетела вверх, справедливо полагая, что, когда понадоблюсь, мне об этом сообщат, а торчать на каменной площадке, изучая малоподвижное, покрытое чешуей тело, не было ни малейшего желания. Сейчас же я кружила под порывами ветра, отгородившись от дождя магическим щитом, и предавалась воспоминаниям, которым была сама не рада. Не скажу, что это самый подходящий момент для того, чтобы перебрать в голове все, связывающее меня с Ауири вообще и с Георгом в частности. Хорошего настроения точно не прибавилось. К счастью, дракон впадать в состояние грогги не стал, и вскоре в небо вознесся столб дыма, который я истолковала как приказ: «Брысь немедленно на место, слушать мои гениальные идеи». Не привыкшая спорить с детективными авторитетами, я так и поступила.
- Предыдущая
- 37/71
- Следующая
