Ночи с бессмертным(ЛП) - Сэндс Линси - Страница 17

– Нет, – сухо ответила она, снова шагнув вперед. – Думаю, я смогу обойтись без обуви.

Томаззо только хмыкнул и тоже пошел дальше.

Некоторое время они шли молча, а потом Эбигейл решила, что разговор поможет скоротать время. Надеясь, что это также отвлечет ее от покалывания, которое Томаззо посылал вверх по ее руке, держа за руку, она спросила: – А какой твой брат?

– Вроде меня.

Его короткий ответ заставил ее иронично улыбнуться, и она дразняще уточнила: – Ты имеешь в виду, большой, великолепный, сексуальный и доблестный?

– Ты считаешь меня великолепным и доблестным? – с интересом спросил Томаззо.

– Ты пропустил сексуальную часть, – весело заметила Эбигейл.

Он пожал плечами. – Конечно, ты находишь меня сексуальным. Мы – спутники жизни. Меня больше интересует великолепная и доблестная часть.

Эбигейл остановилась, заставив и его остановиться. С минуту она изумленно смотрела на него, а потом спросила: – Спутники жизни?

Томаззо быстро оглядел ее, поджав губы, а затем повернулся и пошел дальше, увлекая ее за собой: – Мой первый вопрос.

Она нахмурилась, но решила, что это справедливо, и попыталась вспомнить, о чем он спрашивал. То, что он назвал их спутниками жизни, в значительной степени сбило ее с толку. Так оно и было ... Эбигейл даже не знала, как это назвать. Это не было похоже на то, что он называл ее своей девушкой, что также подбросило бы ее, так как они знали друг друга в течение очень короткого периода времени. Но почему-то термин «спутники жизни» звучал как-то больше ... важно. Более официально или что-то в этом роде. Она понятия не имела почему.

– Ну и что? – подсказал Томаззо.

Эбигейл поморщилась. – Ладно. Великолепный и доблестный.

– Si?

– Ну, ты должен знать, что ты великолепен, – сказала она с раздражением. – У тебя потрясающее тело, а лицо – мечта художника. Это слишком красиво для мужчины.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Томаззо. – Я тоже нахожу твое тело и лицо прекрасными.

Эбигейл фыркнула в ответ. Она не любила свое тело, поэтому ей было трудно поверить его словам.

– Что означает это фырканье? – спросил Томаззо, снова останавливаясь и глядя на нее сверху вниз. – Ты не согласна, что прекрасна?

Эбигейл неловко пожала плечами, но потом решила, какого черта, и призналась: – Хотела бы я быть стройнее для тебя. Как одна из моделей, рекламирующих купальники. Знаешь, упругие груди, плоский живот и стройные бедра.

– Это у парней стройные бедра, – твердо сказал он. – А у женщин есть изгибы. Так все и должно быть.

– Да, но у меня слишком много изгибов, – сразу же возразила она.

– Мне нравятся твои изгибы, – заверил ее Томаззо, придвигаясь ближе. – И твоя грудь идеальна. Каждый раз, когда я смотрю на нее, мне хочется сорвать с тебя одежду, обнять и поцеловать.

Эбигейл сглотнула. Его руки переместились к ее талии и скользнули по бокам, пока он говорил. Теперь они лежали там, его большие пальцы слегка касались ее груди. На самом деле это была невинная ласка, по крайней мере, его большие пальцы не были рядом с ее сосками или чем-то еще, но эта легкая ласка все еще посылала дрожь вниз по ее позвоночнику. Конечно, его слова не помогли. Теперь Эбигейл представила себе, как он снимает с нее одежду и ...

– Ты дрожишь, – сказал он хриплым голосом, – и ты так выглядишь ... – Томаззо закрыл глаза ненадолго, а затем снова открыл их и продолжил: – Ты должна перестать смотреть на меня, Эбигейл, или ...

– Или что? – прошептала она, придвигаясь ближе.

Томаззо поколебался, потом слегка покачал головой и нахмурился. – Мы не должны этого делать. Не здесь. Не сейчас.

«Наверное, он прав», – подумала Эбигейл. Они должны продолжать идти, узнать как дела у Джета и доложить людям Томаззо. Но ее тело дрожало ... с потребностью в нем. Тем не менее, она попыталась бороться с этим, и с легким вздохом отступила на шаг назад. Пытаясь отвлечь себя, она спросила: – Что это «спутница жизни»?

Томаззо застонал, словно она попросила его заняться с ней любовью, и прорычал: – Спутница жизни – это все.

Глаза Эбигейл расширились, а затем его большие пальцы перестали скользить по ее груди, когда его руки изменили свое положение. Одна скользнула вокруг ее спины, чтобы подтолкнуть ее вперед, в то время как другая поднялся, чтобы обхватить ее затылок и наклонить, когда его рот жадно опустился на ее рот.

Как и каждый поцелуй этого мужчины, этот был источником страсти и желания. Честно говоря, у Эбигейл не было ни единого шанса сопротивляться ему. Не то чтобы она действительно этого хотела. «Конечно, несколько минут задержки ничего не изменят», – сказала она себе.

Когда его руки внезапно опустились на ее талию, чтобы приподнять ее, чтобы ему не пришлось наклоняться, она не просто обхватила руками его плечи, но и инстинктивно обхватила ногами его бедра, чтобы помочь ему выдержать ее вес. Это действие расположило ее сердцевину прямо над его набедренной повязкой, и Томаззо зарычал ей в рот, когда его руки переместились, чтобы обхватить ее сзади и сильнее прижать к себе.

Эбигейл ахнула от прикосновения, и поправила ноги так, что она опустилась немного ниже, скользя вдоль его члена.

– Dio! – Томаззо ахнул, прервал поцелуй и упал на колени в песок. – Ti voglio.

Эбигейл понятия не имела, что это значит, и ей было все равно. Схватив его за голову, она притянула его лицо к себе, чтобы поцеловать снова, на этот раз, используя свой язык, чтобы найти его. Томаззо ответил сразу же, целуя ее в ответ, его язык сражался с ее языком.

Она почувствовала холодный мокрый песок на спине, а затем прохладный бриз на животе, когда его руки задрали ее майку, а затем этот вечерний бриз стал ласкать ее груди, и она прервала поцелуй, чтобы посмотреть вниз и увидеть, что ее блузка сбилась на бок, а ее майка теперь была собрана под подбородком. Томаззо удалось стянуть лифчик вниз, чтобы добраться до ее грудей. Теперь они были тесно прижаты друг к другу вырезом простого белого хлопчатобумажного лифчика. Как только она это заметила, Томаззо наклонил голову и сомкнул губы на твердом розовом соске.

– А-а-а-а! – воскликнула Эбигейл, ее голова упала на песок, а спина выгнулась вверх, когда он осторожно потянул за уже стоящий бугорок.

Нога Томаззо оказалась между ее ног, его бедро плотно прижималось к ее сердцевине, и Эбигейл повернула голову и застонала, когда он начал мять и сжимать ее груди, в то время как его рот перемещался от одной к другой. Как раз в тот момент, когда она думала, что не больше не выдержит, он оставил ее груди и вернулся к ее губам, покрывая и пожирая их в страстном поцелуе, который заставил ее прижаться к нему с отчаянной потребностью.

Двигая бедрами, чтобы оседлать его ногу, Эбигейл прервала поцелуй и повернула голову в сторону, чтобы выдохнуть: – Пожалуйста, Томаззо.

– Si, bella, – пробормотал он, целуя ее шею, когда его руки покинули ее грудь, чтобы скользнуть вниз по животу. Она почувствовала, как ее джинсы внезапно ослабли, а затем спустились по ее бедрам чуть ниже ягодиц, но это было все, что он успел сделать, прежде чем его рука опустилась между ее ног, исследуя то, что он открыл.

– О Боже! – воскликнула Эбигейл, взрываясь от его ласки. Она почувствовала, как что-то острое царапнуло ей горло, и вес Томаззо исчез.

Моргнув в замешательстве, она увидела, что он наклонился над ней. Его рука все еще была между ее ног, все еще танцевала по ее влажной коже, но теперь он смотрел на нее сквозь полуприкрытые глаза, его рот был плотно сжат, когда он ублажал ее.

– Томаззо? – неуверенно вздохнула она, ее бедра все еще танцевали под мелодию, которую он наигрывал.

– Наслаждайся этим, bella. Ты такая красивая. Я хочу видеть, как ты находишь удовольствие.

Это были красивые слова, но Эбигейл вдруг ужасно осознала, что лежит там с майкой под шеей, ее груди торчат из лифчика, а джинсы обмотаны вокруг задницы. Она была почти полностью выставлена напоказ: целлюлит и даже ее верхняя часть булочки, которую можно было бы лучше описать как торт. Он мог видеть все это.