О вампире - Сэндс Линси - Страница 39

– Понятно, – пробормотала Джиа и добавила: – Ну, я совершенно уверена, что ты не спал одновременно с Холли с тех пор, как приехал сюда.

Джастин покачал головой. – Я лег спать после того, как мальчики отнесли вас, спящих красавиц, в ваши комнаты.

– Но ты не спал. Нет, если ты очень быстро проснулся. – Когда Джастин моргнул, она сказала: – Я проснулась, когда Данте положил меня в мою кровать, и тогда я не мог вернуться, чтобы спать, поэтому я вставала, купалась, красила ногти на ногах ... – пожала плечами она. – Я слышала, как ты расхаживал по комнате большую часть ночи.

Джастин склонил голову, не отрицая этого. Волновался и переживал о том, насколько близки, должны быть Холли и ее муж после того, как они выросли вместе, и как трудно ему будет ухаживать за ней, он обнаружил, что не может лечь и расслабиться настолько, чтобы заснуть. Он провел большую часть ночи, расхаживая по комнате, как тигр в клетке. Все остальное время он пролежал в постели, уставившись в потолок, а его мозг бегал кругами, пока он не сдался и не встал. Пропущенный сон означал, что ему пришлось взять больше крови, чем обычно, чтобы прожить день, не чувствуя себя вчерашним обедом, но ...

– Ты, должно быть, очень устал. Тебе действительно пора спать, – сказала Джиа с усмешкой. – У тебя, вероятно, будут общие сны, о которых все говорят.

Джастин начал улыбаться в ответ, но улыбка исчезла прежде, чем сформировалась полностью, и он не двинулся со стула. Вместо этого он уронил голову на руки и простонал: – Они могут рассматривать секс во сне как чрезмерное влияние.

– Что? – Джиа взвизгнула и покачала головой, отмахиваясь от этой мысли, как кошка от назойливой мыши. – Не будь смешным. Они вряд ли смогут наказать тебя за твои сны. Ты не можешь их контролировать.

– Да, но я могу контролировать, сплю ли я одновременно с Холли, – печально заметил он.

Она фыркнула при этих словах. – Разве Люциан не настаивал, чтобы ты сам обучал Холли?

– Да, – печально согласился он.

– Как ты можешь это делать, если ты спишь, когда она бодрствует, и только когда она спит? – многозначительно спросила она.

Он медленно сел, и в нем зародилась надежда.

– Ты должен поспать, Джастин, – твердо сказала она. – И тебя нельзя наказать за сны, над которыми ты не властен.

– Ты в этом уверена? – с сомнением спросил он. По своему опыту знаю, что Люциан может обвинить в чем угодно.

Джиа прищелкнула языком и вытащила из кармана сотовый телефон. Она быстро нажала на кнопки, поднесла телефон к уху и стала ждать. Прошло несколько минут, прежде чем на ее звонок ответили, и она сказала: – Buonasera, Люциан. Я тебя разбудила?

Джастин поморщился. Люциан и в лучшие времена был сварливым ублюдком. Он был уверен, что устал и будет совершенно несчастен.

– Mi scusi. Я сделаю это быстро, si? – спросила Джиа. – Скажи Джастину, чтобы он пошел спать, per favore.

Моргая, Джастин поднял голову, его глаза расширились.

– Si. Он не спал с тех пор, как ты уехал. Он истощен, переживает и затрачивает больше крови, чем следовало бы, чтобы восполнить недостаток ...

– Si. Un momento. – Она протянула телефон Джастину.

Подняв брови, он взял телефон и осторожно прижал его к уху. – Вот как?

– Иди спать, – прорычал Люциан. Когда он повесил трубку, раздался щелчок. «Коротко и мило, в этом был весь Люциан», – подумал Джастин, возвращая телефон Джии.

– Ты слышал его, mio caro, – сказала Джиа, медленно растягивая губы в улыбке. Подмигнув ему, она добавила: – Ты не будешь наказан, если ляжешь спать, и увидишь общие сны. Тебе было приказано это сделать.

– Да, но, возможно, ему не приходило в голову, что у нас будут общие сны, – заметил Джастин. – Особенно если разбудить его и ...

– Это не наша проблема, – равнодушно ответила Джиа. – Он приказал тебе лечь спать, так что ложись.

После раздумий, Джастин пробормотал: – Хорошо, – и встал, чтобы направиться к двери.

– Сладких снов, – рассмеялась Джиа.

Он просто кивнул в ответ и толкнул дверь. Джастин не был уверен, что Джиа права, и он избежал бы обвинений в любом сексе во сне, который мог бы произойти, когда он заснет, но Люциан приказал ему лечь спать. Разве это не смягчит наказание? Он не знал, но был достаточно отчаянным, чтобы рискнуть. Ему нужно было знать наверняка, что Холли была его спутницей жизни, и что он не показал свою единственную возможность женщине, которая никогда не будет его.

Конечно, то, что она была его спутницей жизни, не гарантировало, что он когда-нибудь добьется ее согласия стать его парой. Оставалась еще проблема ее замужества. Но, по крайней мере, если она была его спутницей жизни, он мог бы, в конце концов, заявить на нее права ... лет через двадцать-тридцать, когда умрет ее смертный муж. Может быть, даже десять или около того, если тот факт, что ее муж старел, в то время как она нет, не стала проблемой. Это, по крайней мере, дало ему надежду, которую он ненадолго потерял, когда понял, что они не испытали секс во сне, который преследовал спутников жизни. Джастин ускорил шаг, поднимаясь по лестнице, его мысли были полностью заняты тем, что могло произойти. Из того, что он слышал, даже секс во сне с подругой жизни был лучше, чем реальный секс с не подругой жизни. Он понятия не имел, правда ли это, но намеревался выяснить.

Холли беспокойно перевернулась на спину и открыла глаза. Она устала, когда поднялась в свою комнату, но теперь не могла заснуть. Может быть, ей все-таки следовало съесть немного куриного и картофельного салата, который Брикер приготовил для их пикника. Или, может быть, кровь перед сном взбодрила ее и смыла усталость. Как бы то ни было, сейчас она не спала, а жареный цыпленок с картофельным салатом, который она положила в холодильник, практически звал ее, как песня сирены.

Она отбросила в сторону простыни и одеяло, и встала с кровати, включив ночник. Остановившись, чтобы взглянуть на пижаму, которую она купила в тот день, она на мгновение задумалась, не переодеться ли ей или взять домашний халат, но действительно, была ли какая-то причина? В конце концов, пижама была фланелевая, с танцующими медведями в розовых пачках. Она думала, что они очаровательны, когда покупала пижаму, и они были милыми, насколько это возможно, но они не были сексуальными или соблазнительными. Никто не обвинит ее в том, что она пыталась кого-то соблазнить.

Слегка улыбнувшись про себя, Холли вышла из комнаты, но, выйдя в коридор, обнаружила, что там темно. Все остальные, очевидно, тоже легли спать, что ее удивило. Она думала, что вампиры – ночные люди, и что она, естественно, тоже впадет в это состояние, когда станет более управляемой. Но, похоже, она ошибалась. В доме было тихо, как в могиле, и темно, как на кладбище прошлой ночью.

Не желая включать свет в коридоре и будить всех, Холли потянулась к стене и начала осторожно продвигаться к концу коридора, нащупывая дорогу, когда приблизилась к тому месту, где, как она думала, были ступеньки. Добравшись до верха лестницы, она ухватилась за перила, чтобы осторожно спуститься вниз. Она с облегчением добралась до первого этажа, не сломав себе шею, и чуть быстрее прошла по коридору на кухню, где включила свет, как только толкнула дверь.

Яркий свет мгновенно залил ее, и она скользнула в комнату с небольшим вздохом. Идея вернуться наверх без света была не из приятных, и Холли решила, что после того, как поест, поищет в ящиках фонарик или одну из свечей, которыми Джастин пользовался за ужином прошлой ночью, так что у нее будет свет на обратном пути. Решив эту проблему, хотя бы мысленно, она направилась к холодильнику, где ее ждал жареный цыпленок.

Она убрала еду, поставила ее на стол и как раз потянулась к холодильнику за картофельным салатом, когда ее взгляд упал на банку взбитых сливок. Ухмыльнувшись, она ухватилась за нее, мысль о сладкой, сливочной пене, была для ее аппетита в данный момент приятнее, чем курица или картофельный салат. Возможно, потому, что это была одна из тех вещей, которых ей приходилось избегать в прошлом. Когда она была смертной и страдала диабетом, ей приходилось быть очень осторожной с тем, что она ела, чтобы удержать сахар в норме. Но теперь ... Даже не подумав, она откинула пластиковую крышку, наклонила голову, направила носик в рот и выпустила на язык комок чудесных взбитых сливок. Она опустила голову и со стоном удовольствия закрыла рот, когда дверь кухни открылась.