Иностранка - Теплова Арина - Страница 10

– И как зовут этого человека? – замирающим от испуга голосом, спросила девушка.

– Платон Зубов.

– Боже! Любимец нашей императрицы?

– Да. Вот отчего я и говорю, что моя жизнь висит на волоске. У Зубова теперь неограниченная власть и в любой момент он может навлечь на меня беду, и императрица издаст приказ о моем аресте, и я буду заключен в тюрьму. На прошлой неделе именно это заявил мне с угрозой Зубов, когда мы случайно встретились с ним на одном из балов.

– Какой ужас.

– Да это весьма печально.

– Но ведь что-то все же можно сделать, Гришенька?

– Вот если бы Зубова не стало, тогда бы я смог быть спокоен за свое будущее и жизнь. Вот если бы ты, моя красавица, помогла бы разделаться с ним, то тогда бы уже ничто не помешало нашему счастью.

– Но как?

– Ты бы могла подложить в его комод некую вещь, пропитанную ядом. И когда…

– Не продолжай, Гриша, – выдохнула в ужасе Машенька, прикрыв его рот ладошкой. – Я не смогу это сделать. Погубить человека, это же грех!

– Но, если он первый погубит меня, Маша? Разве ты совсем не любишь меня? Я бы сам сделал это. Но у меня нет доступа к покоям императрицы, из которых можно пройти в комнаты Зубова, а у тебя есть. Да никто и не заметит, что вещь подложила ты. Я научу, как все тихо сделать.

– Нет, я не смогу, – отрицательно замотала головкой девушка, и в ее больших глазах отразился ужас.

– Но, Маша, подумай, когда его не станет, мы сможем пожениться. Ведь только он мешает нашему счастью.

– Нет, Гриша, это невозможно…

Санкт – Петербург, Невский проспект,

1790 год, Апрель, 29

– Екатерина Семеновна, она согласилась, – тихо вымолвил Чемесов, устремив мрачный взор на княгиню Д., которая сидела напротив него в карете.

– Обнадеживающая новость, Григорий! – воскликнула порывисто княгиня. – И как тебе это удалось? Хотя мне это неинтересно. Главное, чтобы Озерова подложила нужный платок в комод Зубова, и все. А там посмотрим, как он быстро встретится с Создателем.

– Вы должны мне все рассказать подробно, Екатерина Семеновна, – заметил глухо молодой человек.

– На днях я передам тебе небольшую коробку. В ней будет отравленный платок. Озерова должна тайком положить эту вещь среди платков Зубова, где-нибудь сверху, чтобы он, как можно скорее, воспользовался им. Ибо яд с каждым днем будет менее опасен.

– Платок нельзя брать руками?

– Естественно, – кивнула княгиня, поморщившись. – В коробке сверху, в холщевом мешочке, будут лежать перчатки, именно ими надо брать платок.

– Я понял.

– Да и еще. Скажи девчонке, что когда начнутся разбирательства, она должна молчать, как рыба. Иначе ее придется тоже убрать.

– Я все объясню ей.

– Да уж, голубчик, объясни.

На миг Чемесов задумался и только теперь он вдруг осознал, что ему будет не по себе, если вдруг малышку Машеньку в чем-то заподозрят. Да и ранее он знал, что это весьма опасное дело, и девушку могут легко выследить и арестовать, но тогда его это мало волновало. Да, изначально, при первом знакомстве на лестнице он искренне проявил к девушке интерес, но скорее как к изысканному произведению искусства, которым являлась ее чарующая красота. А потом он, как будто играл спектакль, соблазняя девушку и желая угодить своим покровителям Потемкину и княгине. Теперь же, в последние два месяца, Григорий проводил с Машенькой страстные чудесные ночи по два раза на неделе, когда она бывала свободна от своих обязанностей в покоях императрицы. И сейчас, состоя в близких интимных отношениях с Машенькой и после ее искренних таких наивных слов о любви, Чемесов, ощущал, что в последнее время в его сердце поселился страх за эту милую и юную девушку, оттого что она может пострадать во всей этой опасной истории. И его искреннее желание защитить Машу теперь, вдруг вылилось в странную фразу-ультиматум, который он озвучил княгине:

– Вы, многоуважаемая Екатерина Семеновна, должны пообещать мне, что Озерова не пострадает.

Долгим внимательным взором княгиня посмотрела на молодого человека, пытаясь прочитать на его лице его тайные мысли. Княгине Екатерине нравился Чемесов, и она, вот уже почти три месяца подряд, пыталась манящими взорами показать Григорию, что он весьма привлекателен в ее глазах. И даже делала ему недвусмысленные намеки о том, что была бы очень не против, если бы он был понастойчивее, и попытался бы хоть раз остаться в ее дворце на ночь. Да, княгиня осознавала, что была почти в два раза старше молодого человека. Но у нее были два главных привлекательных достоинства, по ее мнению: деньги и влияние. И в благодарность она могла бы продвинуть молодого человека так высоко, как только он мог бы помыслить. Но Чемесов, словно не замечал ее призывные взоры и намеки и искренне говорил, что хочет служить их делу тайного масонского ордена, в котором они вместе состояли. И теперь, слова молодого человека вызвали раздражение у княгини. Она ощутила искренний интерес Чемесова в малышке Озеровой, раз он решился просить о подобном. Княгиня осознала, что игра Григория “в любовь” не прошла даром, и молодой человек действительно влюбился в эту девчонку.

– Она привлекает тебя? – спросила тоном инквизитора княгиня и, облизнув пересохшую верхнюю губу, плотоядно уставилась на молодого человека. – Нравится она тебе?

Чемесов замялся, невольно отметив недовольство княгини.

– Не то чтобы, нравилась, – соврал он тут же и, придумав правильный ответ, добавил. – Просто мне жаль ее. Она так молода. Ей ведь только восемнадцать исполнилось.

– Молодость – единственное ее преимущество, – желчно добавила княгиня, про себя же добавив слова ”передо мной”. Однако по тому, как засуетился Григорий, и как он быстро опустил загоревшийся вмиг взор, княгиня сразу же поняла, что он точно влюблен в Озерову. Тут же занеся девушку в список своих соперниц за расположение молодого человека, княгиня в своей душе мгновенно вынесла Озеровой смертный приговор. Но она понимала, что надо усыпить бдительность Чемесова, чтобы их тайное мероприятие не сорвалось. Если все пройдет хорошо, и она устранит Зубова и заслужит тем самым благодарность и почести от Потемкина, уже потом, когда Озерову, конечно же, поймают и арестуют, она Екатерина сделает все, чтобы девчонку уморили в тюрьме. Чемесов, конечно, тоже мог оказаться под арестом, размышляла княгиня, но его-то, имея безграничное влияние на государыню, она сможет вызволить из тюрьмы. Но всего этого она не собиралась озвучивать молодому человеку и лишь высокомерно заметила. – Я постараюсь, чтобы Озерову не заподозрили.

– А, если все же ее арестуют?

– Тогда, наш орден сделает все, чтобы вызволить ее из тюрьмы. Ведь она послужит нашему общему делу.

– Это хорошо, – с облегчением заметил Григорий и чуть улыбнулся княгине. – Значит, Вы обещаете, Екатерина Семеновна в опасном случае, заступиться за Машу?

– Ты сомневаешься в моих словах? – уже недовольно буркнула княгиня, раздраженная тем, что мальчишка так яро защищал эту девчонку, которая явно не заслуживала его благосклонности.

– Нет, но…

– Все, довольно, – прервала его княгиня. В этот миг карета остановилась у казарм и она, отметив это, добавила. – Я пришлю посыльного с письмом и дальнейшими указаниями.

– Слушаюсь, Ваша светлость, – кивнул Чемесов.

– А теперь, ступай, – велела властно княгиня и отвернула лицо к окну, более не желая смотреть на этого неблагодарного мальчишку, для которого она столько сделала, а он видите ли переживал за эту смазливую девчонку, которая едва появилась при дворе.

Чемесов поклонился и быстро спрыгнул с подножки кареты.

Санкт – Петербург, Зимний дворец,

1790 год, Май, 5

В тот вечер Григорий появился в комнате Маши поздно. Едва раздался условный стук, Машенька проворно вскочила на ножки и распахнула дверь. Девушка хотела упасть, как и обычно, в объятия молодого человека, но Григорий, держа в руках небольшой сверток, вошел в комнату и быстро произнес: