Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна - Страница 20

LPI

, им предстала кровавая картина драки на фоне поваленного стола и опрокинутой мебели. Михаил сидел на груди своего зама, и устало и методично бил его в лицо. Виктор замешкался на мгновение. Он никогда ранее не наблюдал мордобоя двух топов, являющихся его непосредственным руководством и отличающихся непростыми характерами. Но тут же опомнившись, бросился к Михаилу. Оттащив президента от зама, Виктор с сотрудником поставили его на ноги. Двое других поставили на ноги Петра, который тут же, как продолжение движения, рванулся вперед, метя головой в грудь друга. Секретаря Петра от представившейся картины затошнило, она вернулась в свое кресло, прикрыла рот рукой и зажмурилась. Петр повалил всех троих, и пока охранники уверенно не повисли на его плечах и не оттащили теперь уже его, успел пару раз ударить ногой. За все это время никто не произнес ни слова. Лицо Петра представляло собой кровавое месиво, из брови и носа обильно текла кровь, его шатало. Михаил внешне выглядел несколько лучше. Так, не обмолвившись и словом, он позволил вывести себя из кабинета. По крайней мере, президент не вырывался и пытался идти прямо. Сотрудник СБ поставил кресло и усадил в него Петра. Через полчаса Михаила увезли в ближайшую клинику

LPC

, Петра обработали на месте. Из внутренних повреждений он отделался переломом двух ребер и носа. Бровь заклеили. До дома его довез Виктор. 20 “Ужасающее зрелище могли сегодня наблюдать сотрудники головного офиса Live Project Incorporated: президент корпорации и его заместитель покинули здание в крови! Судя по отсутствию каких-либо заявлений и визитов полиции, старые друзья подобным образом выясняли личные отношения. Напомним, что тринадцатого мая Петру Кудасову исполнилось тридцать три года и на его Дне рождения их подруга детства – Ольга Карпова, все же появилась. Мы уверены, что это и стало причиной позорной драки двух топ менеджеров корпорации в офисе”.

Александр вернулся из командировки двадцать второго мая. Федор Иванович не стал его дожидаться и покинул страну, как только узнал, что живой проект находится в Рын-песках, на станции Песок-2. Сашу обеспокоило второе письмо профессора. Федор Иванович предостерегал об опасности и рекомендовал бежать, если Александр почувствует угрозу своей жизни. Притом, что ученый вряд ли имел сомнения по поводу отношения своего воспитанника к любой форме бегства, это давало Саше основание предполагать серьезный страх, какой мог бы испытывать Федор Иванович в минуты написания письма. Вместо ответа он послал профессору новый кусок текста для первого доклада. Во второй половине дня живой проект вызвали к президенту корпорации. Поднявшись на двадцать восьмой этаж и спросив охранника, где находится искомый кабинет, он направился в указанном направлении. – Александр? – спросила Людмила, когда Саша зашел в приемную. – Да. – Проходите, Михаил Юрьевич ожидает вас. Саша зашел в следующую дверь и остановился у угла длинного стола, примыкающего к бюро президента. Его несколько удивил внешний вид Михаила, не единожды виденного ранее. Сходящие кровоподтеки на лице, выглядывающий из-под манжеты композит на руке, слишком прямая спина, выдающая, как минимум, эластичный корсет. Александр подавил улыбку, подумав, что это мог быть Федор Иванович. – Да, Саша, я тоже с трудом сдерживаю смех, глядя на себя в зеркало по утрам. Ты проходи, располагайся. Живой проект все же улыбнулся и сел на стул через один от бюро президента. Это желание держаться на расстоянии вызвало в Михаиле ответную улыбку. Он оценил юмор собеседника и не пытался это скрыть. – Ты имеешь представление, зачем я тебя вызвал? – Ни малейшего, Михаил Юрьевич. – Давай на “ты” – просто Михаил, – президент вытянул из пачки сигарету и, закуривая, поднял на собеседника взгляд. – Я ценю в людях чувство юмора, Саша. Он сделал паузу, ожидая реакцию собеседника, который, будь менее сообразительным, принял бы сказанное за комплимент. Александр молчал, на лице его не осталось и тени улыбки. – В живых проектах я ценю профессионализм, знание своего места и соблюдение всех налагаемых на них по факту создания норм поведения и правил, – продолжил Михаил, и тон его неуловимо похолодел. Александр в очередной раз попытался понять, чем выдал себя, где был неосторожен, но не видел ни единой зацепки. Даже если он мог оказаться неосторожен, Липа бы скрыла все улики. Это уже случалось и, хотя они не разговаривали об этом, живой проект нередко замечал ее очевидную помощь и поддержку. Он прекрасно осознавал, что увиливание любого рода были бы не самым удачным вариантом поведения. Саша решил спросить прямо, имеет ли Михаил намерения его списать, но промолчал. Если подобные намерения тот действительно имел, но решил пообщаться до исполнения этих планов, то, как минимум ему было, что сказать ему, живому проекту, а как максимум, это было проявлением уважения. И Александр не мог это не ценить. Если же подобных намерений не было, то своим вопросом он покажет, что провинился достаточно, чтобы самостоятельно предполагать подобный исход, а значит, в душе он согласен с его правомерностью и справедливостью. В кабинете зависла натянутая тишина. – Ответь мне, достаточно ли тебе лично получить те права, за которые ты готов пойти под списание? Перепрограммировать паспортный чип и жить так, как ты хочешь? На лице Александра промелькнуло изумление. Он быстро взял себя в руки. На какой-то момент мужчина засомневался, что правильно понял вопрос. – Михаил, мне сложно ответить однозначно, – начал он осторожно. – Поднятые мной вопросы несколько шире личной свободы отдельно взятых живых проектов. Это вопросы узаконенного рабства, его поощрения и как следствие, поощрения массового убийства. Конечно, программируемый срок жизни сложно называть убийством. И все же это искусственное ограничение срока жизни является умерщвлением. Это притом, что еще за пару лет до начала распада подошедшие к сроку списания живые проекты зачастую бывают полноценнее, чем некоторые нездоровые живорожденные люди. Это вопрос не о правах человека, а о том, кого общество, вследствие какого-то непостижимого недоразумения, человеком не считает. – Саша, я прочел все, что ты опубликовал на сегодняшний день. Думаю, что все. Я задал тебе конкретный вопрос, и мне будет достаточно односложного ответа. – Если я скажу “да”, ты вряд ли мне поверишь. Это будет неправдой. Если я скажу “нет”, тебе придется меня убить, чтобы остановить. Какой ответ ты ожидаешь, Михаил? Ты хочешь обманываться или убивать? Михаил поднял подборок и усмехнулся, чуть сузив глаза. В кабинете снова воцарилась тишина. – Ты видишь другие варианты для меня? – спросил президент как-то просто, почти по-дружески. Александру эта искренняя просьба о совете не показалось проявлением слабости. Наоборот, он убедился в том, что говорит с человеком, способным искать пути решения, не прибегая к крайним мерам. Человеком сознательным и цельным, не опасающимся за свой авторитет при проявлении уважения к мнению чужому и внимая идеям не своим. – Позволить обществу самостоятельно разобраться в этом вопросе. Михаил рассмеялся в голос. Наивность сидящего напротив парня искренне позабавила его. – Саша, под моим прямым руководством находится компания, коммерческой деятельностью которой является разработка, выпуск и сдача в аренду живых проектов. После выработки ресурса живые проекты уходят из жизни естественным образом. Эта деятельность не обременяет ни одну из стран и организаций, арендующих наши проекты ни налоговым бременем, ни необходимостью содержать их после установленных тридцати лет. Попробуй обрисовать мне положение дел после того, как живые проекты получат человеческие права. Можешь даже опустить момент, что направление живых проектов задохнется сразу после принятия закона. Александр понял вопрос предельно ясно и почувствовал себя в своей тарелке. Частично его деятельность в компании и заключалась в прогнозировании подобных эксцессов и составлении стратегий, необходимых для решения различных ситуаций на внутренних и внешних рынках, даже внутри самой