Я буду помнить этот мир (СИ) - "Mingrih" - Страница 42

Как оказалось, на этом континенте много черных пятен на карте. Из известных, тут только две империи. Помимо Империи Мергалл Окхе, есть ещё Империя Дизро Руа. Отношения натянутые, но нападений нет, даже границы открыты, но любая провокация способна развязать новую войну. Война тут была лет сто пятьдесят назад, и обе империи не хотят повторения.

Помимо двух империй имеется восемь независимых государств, сформированных после войны, а некоторые появились благодаря кочевникам. Многие государства агрессивны, какие-то скрытны и обособленны. Есть только общая информация, а вот деления на расы не существенно. Все привыкли к тому, что по городу может ходить орк и эльф, причем в обнимку, исключением являются Дроу, которые не принимают к себе и ведут скрытный образ жизни, не считая отверженных и полукровок. Они отвечают агрессией на любую попытку контакта. Феи, которые живут везде и не относят себя не к одной из рас, считаются тоже расой, ведь живут они слишком долго, имеют отменную память, а самое страшное, это когда фея подлетит к тебе и скажет: «Я знаю твою пра-пра-…бабку и увижу пра-пра-…внучку». Обычно на этих словах, любой бежит без оглядки, но они не злые, а убить их невозможно, вот и приходится терпеть их чувство юмора, хоть они в городах не появляются.

Самая серьезная на текущий момент ситуация на северных границах империи, где поселение коренных эльфов, под правлением Филдо Шалхафа, короля эльфов. Орки с северных земель, объединились кланами и решили выступить ордой на земли эльфов и империи Мергалл Окхе. Орки вынуждены жить на пустошах, а всё из-за их гордости и не желании принимать тот факт, что мир не стоит на месте и есть что-то лучше, чем «ёрзать задом по сухой траве, после туалета».

Сама графия относится терпимо к магам, однако в империи имеется свод законов и правил, согласно которым, вся магия, как и маги, подлежат обязательной сертификации и тщательному контролю со стороны имперских наблюдателей, а всё из-за того, что во времена прошлой войны с пустошей пришел маг, уничтоживший большую часть войска обоих империй.

— …так вот, этот маг пришел на поле битвы, взвел руки к небу, и земля под войсками поднялась на высоту полета драконов, перевернулась и упала травой вниз. А сам маг сказал: «Если будете шуметь так и дальше, я обе ваши империи уничтожу одним пальцем»… С тех пор, как убили этого мага, оказалось, что такого как он, по близости больше нет, но предосторожности раде, обе империи ведут тщательный контроль магов на своей территории — рассказал Линке.

— А что за маг такой? Как хоть его школа называлась? Случайно не земли? — спросил Кок.

— Нет, это очень редкая магия. Он даже не маг, он демиург. А самое страшное то, что он что-то вроде пастуха этого мира, а выяснилось это только после его убийства. Мне прадед рассказывал, что он тогда таскал документы из его замка.

— А как его убили?

— Говорят разное, но есть две точки зрения: одни говорят, что умер сам, от старости; другие говорят, что убили его отряд убийц, сформированный из сотни лучших с обеих империй.

— А замок, где?

— Нет его боле. Сожгли всё.

— А демиургов как определить? Или узнать что это демиург? — спросил я, стараясь сохранять хладнокровие.

Линке задумался, но потом продолжил, догладывая ножку птицы.

— А не как. Они просто есть. Возможно, есть здесь ещё такие маги, но лучше их не трогать. Они владеют магией, не постижимой для нас, но вот они смертны — это точно известно.

— А чем занимался тот демиург?

— По бумагам, которые храниться у императора, написано, что он создавал всё живое в мире, изменял по какой-то особой формуле, создавал природные явления… ходит слух, что это был эмиссар создателя, возможно из-за этого у нас в империи начались проблемы с золотом и мифрилом. Его выработка, как и добыча, резко сократилась. Новые шахты теперь не найти.

Сделав для себя зарубки в памяти, я решил прекратить разговор, ведь он начал идти немного не в ту сторону.

— …а я ей говорю: — Да ты в политике не шаришь, тебе лишь бы мечем махать! Дура!..

— Ага, это после этого у тебя на заднице следы от сотни плетей и трех пальцев на ноге нет? — посмеиваясь, спросил Кок.

— Твоя правда, но больше она не глупила. Хотя сейчас в политике и переговорах даже хитрее меня…

— Господа! Прошу простить, но мне нужно отлучиться. У меня ещё есть дела, но благодарю Вас за информацию. Если мы с вами ещё встретимся, буду рад вашей компании.

Развернувшись, я пошел в сторону балкона, где договаривался встретиться с Маликом, после получения информации. Здесь было не так людно, но рядом стояло много как гостей, так и стражи, которой я раньше не замечал. Правда стража была одета, как и гости, но их выдавала их неподвижность, осанка и только они носили черные маски на лице.

Краем глаза заметил в толпе, с права от меня, шагах так в десяти, мужика, который махал кому-то руками, но мне было не до этого. Надо было выйти на балкон.

— Кислоро-о-од… Как тут душно… — простонал я, пробираясь через толпу.

Выйдя на балкон, заметил уютную скамеечку, развернутую в сторону города. Сама скамейка была искусно выкована из темного металла, возможно, это был аналог нашего чугуна, но не факт. На сплошной деревянной доске скамьи лежали множество подушек. На краю, подлокотника, сидела фигура. Мне было не до лицезрения людей, и по тому, я просто сел с противоположной стороны.

— Хорошая ночь. Теплая и светлая. А запахи, доносящиеся до нас очень сладкие. Знаете, что это за запахи? — сказала фигура, сидевшая с противоположной стороны скамьи.

К моему удивлению, фигура оказалась девушкой. Странно, но почему-то мозг описал фигуру как мужскую.

— Увы нет, не знаю, но вы правы, запахи и вправду приятные. И что же это за запахи?

— Мед и хлеб. Мед с деревьев этих краев очень сладкий и душистый, а запах свежего хлеба всегда вызывает приятные ассоциации. Сама я не из этих земель, но местный мед и хлеб мне приходилось есть и раньше, когда была маленькой.

— Хлеб — это дар земли и труд человека, он не может быть не вкусным, если земля хорошая и люди честно работают.

— Вы правы, люди здесь хорошие. Я люблю людей графства. Они очень хорошие, от чего становится горько, когда приходится делать так как надо, а не так, как будет им хорошо.

— Вы не правы. Если вы делаете для них, думаете о них, то всё что вы делаете, то хорошо, ведь это и есть забота. А вот если бы вы велись на поводу их желаний или предпочтений, то вы были бы лицемеркой. А, по вашим словам, могу сказать, что вы очень ответственны и к том уже, хороший человек.

— Спасибо. Не часто мне говорят такие слова. И как вас зовут? Мы знакомы?

— Нет. Я процитирую, хоть и не полностью, одного человека, который пояснил мне смысл таких мероприятий: «это балл, тут люди знакомятся, налаживают связи и заводят новые… знакомства…».

Девушка рассмеялась. Её звонкий смех заглушил гомон толпы в зале. Повернувшись к смеющейся девушки, я присмотрелся — а она хороша — подумал я. Её красивое лицо слишком хорошо сочеталось с мужской офицерской формой. Скорее всего, она местный начальник стражи. Не думаю, что у них тут есть феминизм или что-то противоположное, и я этому рад. Её форма ей очень шла. Единственное что никак не подходило ей, так это слишком грубый, хоть и красивый меч. Он был широким и громоздким. Ей бы подошла рапира, ну или шпага на крайний случай, но точно не полуторный меч, с навершием, изображающий череп с растущей из него розой.

— Я знаю, что было вместо последнего «знакомства»… вы знакомы с Кооком? Это его любимое выражение.

— Знаком, не буду отрицать, но не то, чтобы долго или тесно. Мужеложством не страдаю, да и считаю это мерзким.

— Это очень радует. А что вы думаете о графине?

/Странно, почему она это спросила… возможно пробивает мою политическую направленность.

— Графиню лично я не знаю, однако, судя по городской молве, она очень хороший и справедливый человек. Я с удовольствием занял бы место её супруга, однако, моему сочувствию нет придела.