Принцесса для великих королей (СИ) - "Лира Алая" - Страница 5

— У нас в замке была служанка… — начала я. — Хорошая девушка, добросовестная. Она обручилась с парнем, которого вскоре призвали в регулярные войска. Вот только на границе случилась стычка, и он погиб. Она долго горевала, я точно помню. Десять лет, а может и больше. Из юной девушки она превратилась в женщину среднего возраста, когда встретила свою вторую любовь. Они уже собирались обручиться, как вернулся парень, который десять лет считался погибшим. Ее действия по закону стали изменой, а потому ее навсегда заковали в пояс верности. Ваш закон страшнее этого?

Я отставила бокал. Эта жуткая история, когда невиновного человека заставили нести ужасное наказание. Девушка покончила с собой, мужчина, который собирался с ней обручиться, ушел в монастырь, а первый возлюбленный уехал из страны. Священник, который судил девушку, сказал, что незнание не означает снятие ответственности.

— Нет. В Далерии нет таких отвратительных и глупых законов, — произнес Эрон. — Что же у вас за страна такая, а? Со стороны вы кажитесь благообразными и богобоязненными гражданами, а на деле…

Иштон хлопнул брата по плечу, заставив молчать. Ругать родину своей будущей королевы — это глупый и рискованный шаг. Будь я высокомерной и гордой, как моя сестрица Анжела, я бы обязательно запомнила это и попробовала отомстить в будущем. Но я была не такой. Более мягкой и более продуманной — так характеризовали меня наставники.

— А на деле в Остаоне одни фанатики? — подхватила я фразу Эрона. — Увы, с этим ничего не поделать. Там есть хорошие граждане, особенно в провинции, где законы соблюдаются лишь на бумаге и при проверке. Но в столице правят священники, которые следуют старым бессмысленным бумагам, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. Мередон — одна из трех крупнейших провинций Остаона. Они бы действительно залили эти земли кровью, потому что в старой убогой книге так написано.

Я резко замолчала. Зря я так, все же королевская особа, а потому у меня нет права так отзываться о моем королевстве. Но как только я начинала думать, сколько жителей страны страдают ежедневно от законов, которые никто не хочет менять, потому что они удобны, а не потому что полезны, я не могла сдержать злость и грусть.

— Мне надо выпить, — сказал Эрон, отвернувшись от меня.

Я тут же перевела взгляд на Иштона. Он весьма проницательный, до такой степени, что иногда брала оторопь. Вот и сейчас он понял, что я хочу узнать, почему Эрон ни с того, ни с сего отвернулся от меня.

— Принцесса Алисия, вы не смотрите на то, что он кажется наглым и беззаботным, он весьма неравнодушен к тяжелым судьбам. Сейчас я готов поставить две бутыли вина, что он сдерживается, потому что хочет обнять вас и утешить.

Иштон не шутил, потому я не имела ни малейшего представления, что должна сказать, чтобы не нарушить дружескую атмосферу. И решила перевести тему:

— Так вы расскажете о том, что хотели?

— Да, думаю, что вы своими законами удивили нас куда больше, чем мы сможем удивить своими.

Королевский род Далерии происходил от оборотных магов, а потому дар у королей был значительно сильнее, чем у кого-либо. Возможно, самым сильным в нынешнем мире. Оборотные маги славились не только тем, что хорошо владели разными видами магии, но и могли превращаться в животных, чья сила была сравнима с целой армией хорошо подготовленных солдат. Внутри каждого оборотного мага сидел зверь, который был другом, товарищем и лучшим помощником. Но в то же время они со зверем были единым целым — в стремлениях, в желаниях, в действиях. В зависимости от того, какой конкретно зверь оказывался внутри, различались и таланты.

— То есть прямо сейчас вы можете… можете… превратиться в зверей? — Я была шокирована. Не напугана, вовсе нет, но такой уровень магии был невероятным.

— Вовсе нет. К нашему великому сожалению, — сказал Эрон. — Но кое-какими талантами наши внутренние звери нас наделили.

— Кое-какими? — Иштан ухмылялся весьма скептически. — Этим кое-каким талантом в детстве ты разгромил правое крыло замка так, что его пришлось отстраивать заново, потому что восстанавливать там было нечего.

— Я про тебя, — не остался в долгу Эрон. Твоего дара, между прочим, вообще не видно.

— Тебе этого не понять. Но если бы не мой дар, то королевство давно бы развалилось.

Видимо, подобные перепалки между братьями были достаточно частыми. Они перебрасывались саркастическими, но не злобными репликами. И, что самое интересное, они были абсолютно равны. Не казалось, что кто-то главнее, а второй подчиняется. Обычно власть портит людей. И даже если один сопротивляется порокам, то второй с радостью в них погрузится. С другой стороны, я понятия не имела, как воспитывали братьев. У Далерии всегда было два короля. Никак иначе.

— Вы думали, что меня эта информация испугает? — спросила я. Они ведь не считают меня кисейной барышней? Нет, навряд ли, здесь должно быть что-то другое.

— Отнюдь, Алисия. Даже мой брат, который считает тебя изящным хрупким цветочком, не столь глуп, — ответил Эрон. — Видишь ли. Во всем есть равновесие. И чем сильнее магия, тем больше она накладывает ограничений. Для оборотных магов основная проблема — самоконтроль. Моему брату, например, он дается чертовски легко. Видимо, повторюсь, сила не такая уж большая…

— В отличие от тебя я не использую ее по чем зря, — огрызнулся Иштон, а потом повернулся ко мне, продолжая разговор: — Проще говоря, если мы злоупотребляем нашей магией, то сталкиваемся с определенного рода последствиями.

— Какими именно? — уточнила я. Что-то мне подсказывало, что эти последствия не так-то просто устранить.

— Все зависит от того, насколько мы злоупотребили силами. При обычном использовании проблем нет, но когда задействуешь чуть больше, то начинается интересное. Сначала ты начинаешь видоизменяться: рога, чешуя, шерсть, копыта или когти — все зависит от твоего внутреннего зверя. По счастью, этот процесс еще обратим. Потом разум начинает уходить от тебя, ты не осознаешь, где и что происходит. И третьей стадией идет страх, который вынуждает использовать магию непрерывно, что ведет к сокращению твоей жизни.

Я сглотнула. Зачем такая сила вообще нужна?! Хотя ясно, зачем. У королей должны быть козыри, должно быть что-то, что заставит других с ними считаться.

— И как вы с этим справляетесь?

— Пытаемся контролировать. Но каждый раз, когда выходим из себя, не обходится без последствий. На нашем характере, вернее, даже сути, отпечатывается особенность внутреннего зверя. Эрон несдержан и иногда слишком агрессивен. И страшный собственник. Потому что трижды выходил из себя. Я вышел из себя единожды, что отразилось не лучшим образом. — Иштон подлил мне вина в бокал. — Пейте, принцесса Алисия, мы только подошли к самой сути.

— К тому, как вы с этим справляетесь? Какие-то тренировки? Мне стоит опасаться, что вы можете убить меня, если потеряете контроль.

— О, нет-нет, — рассмеялся Иштон. — Мы не справляемся. С этим нельзя справиться. Сила постоянно растет, потому никакие тренировки тут не помогут. Представьте, что будет, если в закрытом кувшине постоянно будет появляться вода? Даже если кувшин целый, он рано или поздно разлетится в дребезги. Но наши «кувшины» с Эроном уже давно треснули.

Иштон больше не улыбался. Даже через его маску, через его поразительную способность казаться невозмутимым, я видела, как ему тяжело. Эрону было не лучше: рука, которой он держал бокал, дрожала.

— Ничего нельзя сделать?

— Почему же? Можно. Вот теперь мы подошли к самому главному, принцесса Алисия. К вашей главной роли в нашем браке.

Я сжала бокал чуть сильнее, чем требовалось.

— Все проблемы решаются, как только мы, потомки оборотных магов, женимся, — произнес Иштон, кладя свою руку поверх моей и мягко поглаживая, пока я не разжала пальцы и не позволила Иштону забрать полупустой бокал. Он отставил бокал и снова взял меня за руку. Такой странный жест, как-то раньше я не замечала, чтобы Иштон стремился прикасаться ко мне. Иногда мне даже казалось, что я не слишком интересую его как женщина.